Одиночество вдвоем

Ему не нравится.

— Ты ведь можешь лучше… — шепчет раздраженно. — Я знаю, что ты можешь лучше! Давай!

Меня тошнит. Руками сжимаю запястье мужчины, пытаясь остановить его, и это противостояние злит отчима. Он наклоняется, свободной рукой сжимая мой подбородок, чтобы я шире раскрыла рот. Из-за слез не могу нормально видеть. Но чувствую, как его недовольство лишь растет.

— Ты способна на большее… Эви! — его тон. Он мне знаком.

Отчим возбуждается.

И от этой мысли я только сильнее сжимаю губы, качая головой, прося прекратить.

— Чёрт возьми! — он резко вытаскивает из моего рта горлышко бутылки, отчего с моих губ срывается рваный вздох. Глотаю кислород, вздрагивая и поднимая руки, чтобы прикрыть лицо, когда отчим бросает бутылку в пол рядом со мной, отчего та разбивается на осколки стекла. Мужчина сильнее давит коленом мне на шею, вынуждая меня закинуть голову, прижавшись затылком к стене.

— Я напомню тебе! — кричит, — расстегивая ремень. — Гребаная сука! Ты будешь глотать, блядина!

— Нет, — кричу в ответ, захлебываясь рыданиями. — Пожалуйста! — давлю ему на живот слабыми руками, пока он тянет ширинку вниз:

— Ушла от меня… Думала, что выйдет, да?! Я выбью из тебя всё это! Тебе никогда не сбежать от меня! — хватает меня за подбородок одной рукой, грубо поднимая лицо, а другой опускает ткань белья, ближе вставая ко мне. Верчу головой, продолжая бить его кулаками, но ему удается разжать мой рот, сунув в него. Тут же начинаю давиться, сжимая веки, из-за чего по щекам катятся крупные горячие слезы. Кашляю, вонзая ногти в кожу его живота, желая разорвать, но это только нравится мужчине, движения которого стали резче. Он тянет меня за волосы, ускоряясь:

— Ну? Как? Вспоминаешь?!

Моё горло горит от трения, а рвота вот-вот должна вырваться наружу. Одна моя рука опускается на пол, и пальцы трясутся, когда нащупываю мелкие осколки стекла, начиная хлопать по ним ладонью пока не нахожу горлышко бутылки с острыми краями.

Отчим поднимает голову, прикрывая глаза от наслаждения:

— Да, Эви, Эви, моя малышка… Моя, — шепчет, прижав мое лицо вплотную к себе.

И я громко мычу, сжимая горлышко разбитой бутылки, после чего размахиваюсь, вонзая острыми краями в бедро мужчины, который завопил, что есть мочи, сделав шаг назад, и, держа меня за волосы рукой, отбросил в сторону, схватившись за раненное место, в коже которого осталось моё орудие. Мужчина кричит от боли, пальцами обхватывая горлышко, и выдергивает, бросая на пол. Я кашляю, хрипло дыша, и плюю белую жидкость, грубо вытирая рот запястьем. Поворачиваю голову, с ужасом смотря на отчима, который хромает ко мне, и в его глазах я читаю ярость.

Он убьет меня.

Ерзаю ногами по полу, поднимаясь на колени, но не успеваю встать, как мужчина хватает меня за волосы, притянув к себе, и опрокидывает на пол, пальцами вцепившись в ткань штанов:

— Отбилась от рук, сука! Ничего, я верну тебе прежнюю покорность! — тянет штаны вниз, но рыдаю, схватив небольшой осколок, что лежит под моей головой, вновь и вновь резкими движениями вонзаю в уже поврежденное место, ведь удар в одно и тоже место приносит куда больше боли.

Отчим кричит, перехватывая мою руку, поэтому успеваю согнуть ноги в коленях и сесть, прежде чем он забирается своей тушей на меня. Я сжимаю зубы, пиная его ногами, бью босыми пятками в лицо, продолжая рвать себе кожу на ладони, пока пытаюсь повторить попытку вонзить осколок ему в бедро, но мужчине удается выхватить у меня «оружие», поэтому дергаю рукой, освобождая запястье, и вскакиваю на слабые ноги, кинувшись к двери в коридор. Слышу грохот за спиной. Он мчится за мной. Сердце должно уже выскочить из груди, разорвав мою плоть. Сжимаю губы, громко и сбито дыша через нос, несусь вниз по деревянной лестнице, спотыкаясь на последней ступеньке, но вновь вскакиваю, борясь с головокружением, вызванным давлением в голове. Не оглядываюсь, бегу к двери, хватаясь за ручки, и дергаю.

Заперто.

Это слово вонзается мне в мозг, от шока мои глаза вот-вот вылезут из орбит. Оборачиваюсь, видя, как отчим быстро хромает по лестнице, крича и покрывая меня матом. Бросаюсь в сторону, в гостиную, где находятся окна, но стекло плотное. Я колочу его руками, хватая со стола железную статуэтку, и бросаю её в окно, которое даже толком не треснуло.

Тяжелое дыхание за спиной. Поворачиваю голову, не убирая волосы, локоны которых липнут к коже лица, и кричу, отпрыгнув в сторону, чтобы увернуться от уже протянутых ко мне трясущихся от злости рук.

— Иди сюда, Эви! — отчим кричит, рвя глотку, но я перелезаю через спинку дивана, помчавшись на кухню. Мужчина рванул за мной, пальцами коснувшись моего локтя, поэтому ускоряюсь, оббегая широкий стол, открываю ящики, сразу же хватая кухонный нож, и вытягиваю руки перед собой, пятясь к стене. Отчим довольно смеется, харкая в пол:

— Эви, тебе не уйти. Подумай о своей маме, о том, что я могу с ней сделать, — его голос пропитан гневом.

Трясусь, отступая, когда он делает шаги ко мне. Смотрю на него исподлобья, не контролируя свое сбитое хриплое дыхание. По щекам всё ещё текут слезы, ведь сейчас я поступаю, как эгоист.

Ибо ничего не чувствую.

— Думаешь, что сможешь помочь своей маме? — отчим читает мои мысли, усмехаясь краем губ. — Не выйдет. Тебе не сбежать от меня.

Я найду выход. Я смогу помочь маме, я больше… Я больше не хочу терпеть. Я справлюсь. Мы с мамой справимся.

— Живо иди ко мне, Эви, — он скрипит зубами, видя, что не слушаю его, не давая никакой реакции на его слова. Мои губы дрожат. Хмурю брови, качая головой, и взглядом, полным отвращения, произношу:

— Мерзкий… — повышаю голос, крича. — Мерзкий ублюдок!

— Быстро ко мне! — словно, я его собачонка.

— Да пошел ты! — кричу в ответ, и отчим срывается. Это становится последней каплей. Он кидается ко мне, краснея от ярости.

Он убьет меня.

Но и я не стою на месте.

Больше не замираю от ужаса.

Бросаюсь в сторону, мчась по кухне, толкаю стол, переворачивая его, чтобы перегородить путь отчиму, который спешит за мной, ругаясь под нос. В голове миллион мыслей, мне с трудом удается принимать решения, но адреналин помогает, он заставляет меня не останавливаться, так что вновь поднимаюсь по лестнице вверх, на второй этаж, зная, что мужчине будет трудно успеть за мной. Смотрю по сторонам, вбегая в большую комнату, на стенах которых висят фотографии.

Коллекция отчима.

Не смотрю. Не хочу видеть это.

Мой взгляд прикован к окну с открытой створкой, поэтому бегу к нему, распахивая шире. Глотаю холодный воздух, выглянув, и ужасаюсь от высоты, качнувшись и отступив назад. В руках сжимаю нож, оборачиваясь. Дверь распахнута, поэтому вижу, как в конце коридора, по лестнице взбирается отчим.

Убьет. Меня.

Слышу, как быстро бьется мое сердце. Решение не приходит в голову. Но страх перед мужчиной куда сильнее, чем перед высотой, поэтому забираюсь на подоконник, всё так же поглядывая на отчима, который уже несется в мою сторону, держась за бедро.

И ужас берет вверх.

Смотрю вниз, делая шаг в пустоту, когда мужчина переступает порог комнаты. Раскидываю руки в стороны, сжимая в одной из них нож, и ощущаю легкость. И боль. Кажется, мужчина успевает схватить меня за пряди волос, вырвав несколько, но это не удерживает меня, поэтому падаю вниз. На сухую траву, чувствуя, как молниеносная боль с безумной скоростью распространяется по моим ногам, которые сгибаю, садясь на колени. Пальцы вонзаю в землю, с широко открытым ртом, смотря вниз, на сухие листья. Внутри что-то будто треснуло.