Одинокая волчица

Но и появилось нечто новое. Она стала требовать денег все больше и больше, ни с кем, кроме Александра Николаевича не общалась, смотрела сквозь мужа как сквозь стенку, а Елена частенько ловила на себе её взгляд, полный ненависти. Ну, может быть, и не откровенной ненависти, но какой-то тяжелой неприязни. Впрочем, отношения свекрови и невестки редко складываются идеально.

— Мне кажется, — сказала как-то Елена мужу в один из тех редких вечеров, когда они остались дома вдвоем, — Маша ревнует меня к Максиму. Смотрит на меня, будто я что-то у неё собираюсь украсть или уже краду…

Александр Николаевич скептически хмыкнул:

— Ревнует? С чего? Она с Максимом проводит практически все время, если он не на работе. Мы с тобой его почти не видим…

— Нет, тут что-то не так. Иногда мне становится в её присутствии не по себе.

— Ты, наверное, переутомилась, дорогая, — заметил муж, разворачивая газету. — Мари, конечно, взбалмошная девочка, но добрая. И Максима она, кажется, любит. По-моему, тут все дело в прописке. Она ведь живет здесь на птичьих правах, ей обидно.

— Но ты же знаешь, моя мама…

— Я знаю, что твоя мать очень хотела бы руководить всеми в этом доме, — сухим и жестким голосом отчеканил Александр Николаевич, раздраженно отбрасывая газету. — Не получается со мной — она отыгрывается на Марианне. Моей дорогой теще, между прочим, довольно трудно угодить. Даже я ей не по вкусу, хотя, кажется, не милиционер и даже получил неплохое воспитание…

Елена промолчала. Любая попытка поговорить с мужем «по душам» оборачивалась намеками на невыносимый, деспотический характер её матери и на то, что Александр Николаевич прямо-таки осчастливил Елену, женившись на ней — немолодой уже женщине со взрослым сыном. Сначала она обижалась, даже плакала, а потом как-то привыкла, сказав себе, что Санечка, конечно же, ревнует её и к сыну, и к матери. Значит, нужно быть ещё большим дипломатом и искусно лавировать между ним, невесткой, матерью и любимым сыном, чтобы в доме были мир и покой. Но как же она иногда уставала от этого бесконечного «лавирования» — куда больше, чем от своей напряженной работы.

События, между тем, разворачивались стремительно и совсем не в том направлении, какое было бы оптимальным. Однажды, к концу смены, Марианна зашла к Максиму на работу. Эти сутки дежурства для Максима выдались особенно тяжелыми и он мечтал только об одном: прийти домой и лечь спать. Но Мари решительно прошла в дежурку, грациозно опустилась на стул, закинула ногу за ногу, вытащила сигаретку, закурила и пуская дым к потолку, не замечая усталости и удрученного состояния мужа, сказала:

— Сегодня на Горбушке в ДК классная тусовка, закругляйся, поймаем тачку и поехали.

— Машенька, я сегодня очень устал, мне бы поспать хоть часочек, а там дым коромыслом, музыка грохочет… Ну пожалуйста, давай хоть сегодня домой поедем, у меня просто нет сил.

— Во-первых, я тебя сто раз просила не называть меня этим пошлым именем. Во-вторых, что ты за мужик такой, если после твоей не пыльной работенки ещё и спать надо. В-третьих, если ты со мной не поедешь, то уж не обессудь, я поеду одна и найду там себе кавалера покруче тебя.

— Хорошо — голос у Максима вдруг стал ровный и спокойный — поезжай. Но, во-первых, денег я тебе на твои увеселения больше не дам. Во-вторых, не тебе судить о моей работе. В-третьих, работаю и деньги зарабатываю, все-таки, я, и отдыхать мне тоже иногда надо, а вот от чего ты только и делаешь, что отдыхаешь? Чем это ты так себя утомила?

Марианна молча сорвалась со стула, вылетела в коридор, с силой шарахнув дверью в дежурке. Одновременно, выше этажом, где размещался кабинет хозяина конторы, тоже шарахнули дверью и чьи то каблучки дробно застучали по лестнице. Плавно покачивая бедрами и гордо вздернув голову, Марианна вышла на лестничную площадку, где её чуть не сшибла с ног какая-то женщина, спустившаяся по лестнице сверху. Марианна уже собралась как следует обложить нахалку, но что то заставило её вовремя прикусить язык.

Налетевшая на неё женщина была чуть старше её, одного с ней роста, с длинными, почти до талии каштановыми волосами и удивительными зелеными как у кошки раскосыми глазами. Она была не только очень красива, в ней чувствовалась скрытая сила, властность, умение повелевать, заставляющая всех окружающих говорить шепотом и ходить на цыпочках. Она явно была в ярости и из глаз её сыпались зеленые молнии. Но Марианна спокойно выдержала её взгляд и та начала потихоньку успокаиваться, пылающие щеки приобрели нормальную окраску нежного румянца, зеленые искры погасли, а на лице появилось надменное и немного удивленное выражение.

— Ты кто такая? Что на дороге стоишь?

— К мужу приходила, он здесь охранником работает — своим обычным тихим голосом ответила Марианна.

Женщина посмотрела более заинтересованно, ей явно понравился её голос.

— К мужу, значит. Тебя звать-то как?

— Марианна.

— А меня Ирина, но все меня зовут Императрица, ты тоже можешь меня так звать. А чего приходила?

Она не без удовольствия разглядывала дискотечный наряд Марианны — красные кожаные шорты в обтяжку, черные колготки, черный короткий свитерок, больше похожий на рыболовную сеть, надетый на красное боди, и яркий красно-черный платочек на шее.

— Что, повеселиться собралась, а он продинамил?

— Хочет ехать домой спать. Не со мной, просто спать — уточнила Марианна.

— Ха! Все мужья — дерьмо. Да и вообще все мужики. Мой меня тоже послал. Работать ему нужно. Зачем тогда, старый козел, на молодой женился? Ну и что думаешь теперь делать?

— Не знаю. Надо бы завалиться куда-нибудь, да денег нет — она прямо посмотрела Императрице в лицо.

Та усмехнулась.

— Ну, у меня этого добра с избытком, денег дает сколько надо, одно условие — никаких мужиков что бы рядом не было, а так делай что хочешь. Может составишь мне компанию? Пошли в мою машину.

И она двинулась к выходу даже не оглянувшись, уверенная, что девушка идет за ней. И Марианна пошла, чувствуя, что наступает новый поворот в её жизни.

Повеселились они в ту ночь славно, побывав чуть ли ни в десятке злачных мест. Императрица была явно довольна, новоприобретенная подруга ей нравилась — тихий голос, пьет не пьянея, танцует без устали, не задает никаких вопросов, покорна, но без подобострастия, знает свое место, но гордости не теряет. Именно такого человека ей всегда не хватало рядом.

Уже рассветало, когда они вышли из очередного кабака, уселись в роскошный «Порше» Императрицы, где её ждал шофер, он же телохранитель, пожилой молчаливый громила и буквально растеклись по сиденьям.

— Давай домой — скомандовала хозяйка — поехали ко мне, посмотришь как люди живут, а к мужу тебя потом отвезут.

Марианна промолчала. Машина мчалась по пустынной в этот час Москве, вскоре они выехали за кольцевую дорогу, буквально через десять минут свернули на какой то проселок, потом ещё раз и оказались перед могучими воротами. При этом асфальт тоже кончился, хотя дорога уходила дальше. Шофер гуднул, тихо зажужжала маленькая телекамера над воротами, они распахнулись и машина въехала на территорию, окруженную каменным забором трехметровой высоты. Проехав по аллее, обсаженной с двух сторон старыми разросшимися туями, машина, наконец, остановилась под козырьком высокого крыльца. Дамы вышли и машина, с тихим шелестом, уехала. Они поднялись по ступенькам, уставленными кадками с диковинными растениями, огромные стеклянные створки сразу распахнулись, как будто их поджидали.