Одинокие души

родителями, рядом с сестрой, чувствовать запах соленого Черного Моря, видеть высокие

горы Крыма, это странное бардовое небо… Я так счастлива, что готова остаться в этих

минутах навсегда, закрыть себя в этом промежутке времени и проживать его снова и

снова.

Открываю глаза и вижу свои окровавленные руки.

Тут же грудную клетку что-то сдавливает. Я вдруг понимаю, что уже не будет тех

спокойных дней, когда я носилась по пляжу и смеялась с того, как глупо выглядят волосы

сестры после соленой воды. Уже не будет как раньше.

Теперь я видела то, что не позволит мне стать прежней.

Кровь не вписывается в поездку на Черное Море. Нож возле горла сестры не в меню

Крымской Кухни. Смерть не преследует туристов в горах и не заставляет бояться до ужаса

любого звука.

Я внезапно затащила себя в такое будущее, где убийства и предательства обычные

явления.

Как? Как я умудрилась это сделать?!

Понятия не имею.

Стас спит в моей комнате.

Карина моет коридор.

Я тру губкой разводы в ванной и старательно пытаюсь сдерживать ужас. Внутри все

органы напряжены. Все мышцы твердые, каменные. Мне приходится быстро дышать,

чтобы не упасть без сил от недостатка кислорода. Но и это не помогает.

– Чужачка?

Не поворачиваю голову. Знаю, что Макс зашел в ванну, что он сел рядом, и что он тоже

начал протирать окровавленный пол.

– Как Стас? – холодно спрашиваю я.

– Вроде нормально. – Парень промывает грязную тряпку и вновь наклоняется. – Рана у

него глубокая, серьёзная.

– Но ты зашил её?

– Да. Я сделал всё, что смог.

– Хорошо, что ты доктор, - немного успокоившись, отрезаю я и смотрю на Максима. Тот

напряжен, подавлен и расстроен. – Уверена, ты справился.

– И всё же помощь врачей, настоящих врачей, в этой ситуации необходима. Я ведь студент, я пока что любитель. Мне нельзя доверять! Особенно жизнь. Особенно жизнь брата.

– Перестань. Ты молодец, - я выдавливаю улыбку. – Правда, ты спас Стаса.

– Мне так страшно. Так страшно, Лия! Я ведь…, - парень отбрасывает тряпку и нервно

откидывает назад голову. – Я ведь мог не успеть. Мог ошибиться.

– Теперь всё позади.

– Что позади? Мой брат до сих пор спит, у него дыра в плече размером с Евразию, он хочет

казаться смелым героем, но это глупо! Это попросту глупо, ведь речь идет о его жизни.

– Макс…

– А вдруг он бы потерял много крови? Вдруг Наташа бы задела важные органы? Что? Что

бы мы тогда делали? Что бы я тогда смог сделать?! Ничто, Лия! Ничего!

– Тише, - я придвигаюсь к парню и кладу руку на его плечо. Он так растерян, так испуган.

Мне непривычно видеть Бесстрашного в подобном состоянии. – Всё хорошо, ты

справился. Стас спит. Он поправится, не волнуйся, и всё будет нормально.

– Я зашивал ему рану, - вспоминает парень.
– Пытался выглядеть уверенным,

решительным, но внутри буквально сгорал от страха. Мне вдруг показалось, что от того, как я сейчас зашью этот чертов порез, будет зависеть судьба целого человечества!

Представляешь? – он смотрит на меня дикими испуганными глазами. – Представляешь?

– Максим…

– А затем, - продолжает Макс, - затем Стас вдруг отрубился. Буквально на несколько

секунд он потерял сознание от болевого шока, и я, кажется, исчез вместе с ним. Клянусь, Лия, я слышал, как моё сердце взорвалось, слышал, как оно разлетелось на сотни осколков

и впилось мне во все внутренности острыми ядовитыми стеклами. Я слышал! И я

перестал дышать. Замер. Смотрю на свои руки, смотрю на лицо брата, смотрю на рану, и

не знаю, что делать. Не знаю! У меня точно душу свело! Точно легкие вынули! Хотел было

кричать, как вдруг Стас открыл глаза. Оклемался: так же внезапно, как и потерял сознание.

И в этот самый момент я понял, что если бы мой брат умер, умер здесь, я бы умер вместе с

ним, прямо в этой ванне, в этой крови, в этих безумных попытках тупой помощи! Я бы

умер, Лия, и я бы не испугался смерти вместе с ним.

– Не говори так, пожалуйста, - от мыслей, что Максим может погибнуть, у меня

напрягается все тело. – Стас жив, ты жив. Всё хорошо, и не нужно думать о плохом.

– Но как не думать о плохом, если пятнадцать минут назад я зашил огромную пробоину в

плече собственного брата?

Парень практически выкрикивает этот вопрос. Он испуганно замирает, а я непроизвольно

прижимаю его к себе. Обнимаю, обхватываю плечи, вжимаюсь в крепкий стальной торс.

Шепчу:

– Я здесь, я с тобой.

– Я так перепугался, - признается Максим и начинает водить руками по моей спине. – Так

перепугался!

– Всё нормально.

– После смерти матери, мы со Стасом пообещали друг другу, что никогда не расстанемся.

Что он никогда меня не бросит, а я никогда не брошу его. Не при каких обстоятельствах.

Удивляюсь, услышав о том, что мамы братьев больше нет, но не акцентирую на этом

внимания. Вряд ли сейчас подходящий момент.

– Это замечательно, что вы так держитесь друг за друга.

– Да, но, Лия, он едва не оставил меня, - парень чуть отстраняется и смотрит мне в глаза

потерянно, неуверенно. – Он едва не умер.

– Всё позади, - решительно отрезаю я, и беру лицо Максима в руки. – Стас жив, ты спас

его, и теперь никто из вас не нарушит обещание.

– Лия, он – единственный человек в моей жизни, который ещё ни разу не бросал меня, не

смотря ни на что. – Макс грустно выдыхает, и я вдруг понимаю, что не отношусь к

категории людей, которые всегда были с ним рядом. Это отрезвляет меня. Заставляет

вспомнить всё то, что я натворила, и мне приходится опустить руки. Я прикусываю губу и