Одинокий. Злой. Мой

Платона на том ужине не было. По понятным причинам.

Но об этом позже.

Мама беззаботно отмахнулась.

— Ой, много — не мало. Марьяна с собой заберет что останется.

— Марьян, готовь грузовик, — пошутил папа. — Там еще таз оливье и голубцов штук девяносто.

— Давай я тебе помогу оставшееся принести, — предложила я, поднимаясь с диванчика.

Когда мы с отцом оказались в кухне, я тихонечко передала ему флакон с прозрачным снадобьем.

— Антидот против приворотного зелья, — сказала, стараясь не смотреть в сторону отца, чтобы не смутиться. — Сам решай, будешь пользоваться или нет. Трех капель в день достаточно. Можешь посмотреть на маму пару недель и решить, останешься ли с ней или захочешь уйти.

Папа сжал флакончик в пальцах и поблагодарил меня кивком подбородка. Он простодушно сказал:

— Ты права, нельзя рубить сгоряча. Ира неплохая, возможно, я и так ее люблю. Спасибо, дочь, что заботишься обо мне.

— Не за что. Надеюсь, вы будете вместе… в любом случае.

Я не могла поступить иначе. Насильно разводить отца с матерью не собиралась, но дать ему возможность самому решить — это справедливо. Ведь действительно, у них ребенок, они живут вместе. Кто знает, вдруг зелье им и не потребуется? Не удивлюсь, если окажется, что папа любит маму даже такой, со всеми её недостатками.

Это был хороший вечер. Мы много общались, смеялись, грелись у камина, и я оттаяла, перестала чувствовать себя неуютно. Я наконец-то почувствовала родительскую любовь. Тоже неуклюжую, потому что невозможно похоронить дочь (пусть и мысленно), а потом увидеть её и начать жить как прежде, будто ничего не случилось.

Нам многое нужно наверстать. Но я понимала: в этом доме меня ждут. У меня есть семья. Мама, папа, маленький братик. Я больше не одинока.

Пусть нам многое еще требуется наверстать, но начало положено.

— Будешь в отпуске — отвезу тебя в путешествие на кораблике, — обещал папа, улыбаясь широко и открыто. — Будем с тобой моря бороздить!

Мы уже прощались. Мне выдали с собой четыре пакета еды, и теперь я думала, как бы её увезти. Кажется, нужно было заказывать не легковое такси, а грузовое.

— Разумеется! — Я обняла папу.

Мама тоже прижала меня к себе, вздохнула громко.

— Береги себя, Марьян. В гости приезжай в любой момент. К себе тоже зови, как разберешься с жильем. Мы тебе на новоселье посуду какую-нибудь красивую купим или постельное белье. Ох, точно! Мальчик-то у тебя есть?

Она спросила это таким голосом, будто мне было двенадцать лет и «мальчик» мог быть в прямом смысле. Я густо покраснела и не нашлась, что ответить.

— Ира! — цокнул папа. — Не трогай дочь. Захочет — сама расскажет.

— Значит, есть, — понимающе заключила мама. — Если обидит тебя — только дай знать. Мигом ему отраву какую-нибудь сварю.

— Мам!

— А что. Нечего ведьм обижать. Мы хоть и хрупкие создания, но хитрые. Берем не силой, а умом.

Папа потер живот, как будто тот резко скрутило.

— Что-то я прямо перехотел есть твою стряпню, Ир, — с насмешливым испугом признался он.

— Тебя это не касается, — мама чмокнула отца в щеку. — Тебя я люблю.

— Это меня и спасает, — ответил вполне серьезно.

К воротам подъехало такси, моргнуло фарами. Я ещё раз попрощалась с родителями и пошла к нему. Сзади папа волочил пакеты с домашней кулинарией, ворча, что я надорвусь их разгружать.

Вечер был действительно хороший. Я даже немного забыла об одиночестве, с которым существовала бок о бок все последние недели.

С того самого дня, как Платона посадили в «Теневерс».

***

Кстати, про трапезу с семейством Адронов. Она была странной во всех отношениях. Начиная с того, что недели две назад мне позвонил Дитрих и без особых предисловий пригласил поужинать с его семьей, и заканчивая…

Ладно, обо всем по порядку.

— Твой номер дал Виталик, — сказал Дитрих, объяснив, кто он такой (будто бы я не знала). — Надеюсь, ты не откажешься составить нам компанию завтра вечером. Наша мама очень хочет познакомиться с тобой. Да и мы с братом тоже.

Если честно, меня это предложение обескуражило. Я тогда не думала даже, что Платон сказал обо мне братьям. Как минимум по той причине, что пришлось бы выдавать всю историю знакомства, от встречи в заброшенном литейном цехе. Платон ведь не признался арбитрам, что ходил за территорию коттеджа, наплевав на все запреты. Не рассказал про обмен телами, про темные ритуалы.

Заклинание было произнесено в стенах дома — и этого хватило для полноценного наказания.

Конечно, арбитры заинтересовались, почему врач беспрепятственно вошел внутрь поместья, а его выход никак не был зафиксирован. Да и случилось всё так своевременно: вот входит док, а уже через несколько минут Платон крушит гостиную разрушительной магией, уничтожая свою орочью сущность. Выглядело подозрительно. Но наученный Александр Анатольевич упрямо заявлял, что ушел за секунду до магического выброса и находился за пределами особняка. Он первым вышел к арбитрам, согласился оказать им содействие по всем вопросам.

Оснований не верить ему не было, да и проступок Платона сам по себе тянул на срок в «Теневерсе», так что от доктора все быстро отстали. Прямых доказательств его причастности не имелось. Так что собственную шкуру Александр Анатольевич спас.

Так вот. Платона осудили за тёмную магию при нахождении под домашним арестом, поэтому о моем существовании никто из братьев не должен был догадываться.

Но они знали… и приглашали в гости.

— Он вкратце рассказал мне о тебе, — осторожно сказал Дитрих, когда мы ехали на его машине в дом к Агате Эдуардовне. — Попросил тебя беречь, назвал… своей невестой. Это так?

Моё сердце едва не рухнуло к пяткам.

Невеста…

Мы не общались с того самого дня, когда всё случилось. Да и кто бы нам разрешил? «Теневерс» — это не санаторий, туда не войдешь со словами: «Тут сидит один мой орк, пропустите, пожалуйста». Всю информацию по делу Платона я узнавала от Виктора, а тот — от Виталика, который дружил с Адронами.

Я знала, что домашний арест сменили годовым заточением в «Теневерсе». Я знала, что это действительно страшное наказание, некоторые теряют там рассудок и за меньший срок. Но также я знала, что Платон всё выдержит.

Он вернется.

И, если я буду ему нужна, то мы получим второй шанс на отношения. Попробуем начать сначала. Без страха быть обнаруженными, без вечной опасности за спиной.

Я ждала его. Каждый день. Каждый час.

Но даже не подозревала, что Платон мог рассказать обо мне кому-то…

— Это так, — ответила я, густо покраснев.

Иномарка гнала по трассе. Я не верила, что вот-вот встречусь с семьей Платона.

А если я им не понравлюсь?..

— Не представляю, где вы успели познакомиться, если он безвылазно торчал дома. По переписке, что ли? — Мне показалось, что в шутке Дитриха есть намек на то, как отвечать о нашем знакомстве другим людям (да и нелюдям тоже).