Одиссея капитана Балка. Дилогия

Прости, милый Иман. Прости, друг мой, я долго хранил верность твоей памяти. Но

эта мохнатая парочка! И как же они быстро залезли в сердце всеми своими восемью

лапами? С самого первого дня, когда два лохматых «квадратных» увальня со смешными,

любопытными мордами и непропорционально большими, тяжеловесными лапами,

устроили уморительные скачки на новом, скользком для них, натертом до блеска, паркете

Александровского дворца.

Как же все смеялись тогда над их неуклюжестью! Во время обеда они и отомстили

главным насмешницам - безжалостно сгрызли ножки у венского комода в комнате Ольги с

Татьяной. А уж когда барон Фредерикс вознамерился было за это их наказать… Что тут

было!» - Николай хмыкнул про себя, вспоминая, как две юных фурии с гневными,

горящими глазами напали на несчастного министра двора, который просто любил

порядок, одной из форм которого считал воздаяние по заслугам.

Первым подал голос Дик. И тут же более высоко и тонко завизжала без ума

влюбленная в хозяина Каська. «Ну и слух же у них. Сейчас ведь точно всего в снегу

изваляют. Силушкой-то господь не обделил. Не щенки уже. И все-таки, какой же Миша

молодец, что настоял именно на этой породе. Я бы сам точно предпочел сибирскую лайку.

Про немецкую овчарку у нас ничего особого и не писали. Так, вскользь, что, мол, в

Германии культивируют пастушью собаку. Даже не ожидал увидеть такое чудо. Да! А в

каком восторге от них девочки! Но нет, сегодня я их в дом не впущу. Сейчас набегаются,

наваляются по сугробам, опять все у нас там псиной провоняет. Алике с маленьким. Не

хочу нервировать по пустякам, день и так в полном сумбуре прошел».

Появлением своим в семье Государя, именно в семье, а не при дворце, эта парочка

мохнатых и зубастых была обязана Банщикову. Весной прошлого года Ширинкин, Гессе,

Дедюлин и Герарди принесли на подпись новое Положение «Об охране Императорских

резиденций, мест пребывания ЕИВ и на пути следования». Одним из его пунктов было

приобретение для царской семьи охранных собак. Поначалу Николай воспротивился,

считая, что из-за предполагаемой болезни наследника близкое соседство с животными,

которых, фактически, можно рассматривать как оружие, небезопасно. Мало ли что?

Тут Михаил Лаврентьевич и подсказал, что как раз сейчас в Германии окончательно,

в нескольких поколениях уже, сформирована порода немецкой овчарки. По отношению к

детям эти псы в подавляющем большинстве весьма благодушны и дружелюбны, зато при

необходимости всегда смогут защитить и их, и старших членов семьи от внезапной

опасности. На том и порешили.

В Вюртемберг откомандировали Мосолова, миссию его телеграммой сопроводил сам

кайзер. Там, у Макса фон Штефаница, он и взял двоих трехмесячных кутешат с длинными

немецкими именами, которые в Царском селе были немедленно трансформированы

дочерьми в Дика и Касю. Почему именно так? А никто Государя в известность об этом и

не ставил. Кстати, Вильгельм же и оплатил покупку, заявив, что это его подарок дорогому

кузену в честь утопления первого японского броненосца.

– Ну, привет! Привет мои зверюги лохматые. Ай! Каська, не лижись же! Холодно! Ой,

ах ты ж, лохма зубачая, карман мне сейчас оторвешь! Фу!!! Дик! Сидеть! Ну-ка!

Успокаивайтесь оба. Так, давайте-ка сюда свои загривки… Ошейники. Поводки возьму

сейчас. Все! Гулять!

6

Кубарем выкатившись в дверь и чуть не сбив при этом самодержца с ног, взвизгивая

и звонко гавкая от радости, взрывая сугробы тучами снежной пыли как два миноносца,

идущие в атаку сквозь штормовые волны, овчарки растворились во вьюжной круговерти.

***

Итак, вопреки большинству предсказаний и пророчеств, эта навязанная России война

завершилась и для нее, и для него, победоносно. Телеграмма с подтверждением текста

заключенного братом мирного договора, отбитая им сегодня днем в Токио, подвела черту

под более чем годичным кровопролитием на Дальнем Востоке. Значит, такой, как

рассказывал Михаил, наша история уже точно не будет. И словно упала вдруг мрачная,

мутная пелена впереди. Раздвинулись горизонты. Можно и нужно идти дальше…

Но нежданно-негаданно подкрались и властно нахлынули тревожное ощущение

звенящей, гулкой пустоты внутри и чувство иррационального, почти граничащего с

физической болью душевного изнеможения, явившиеся на смену тяжкому грузу забот и

печалей, столь немилосердно давившему на плечи до сегодняшнего дня. Наверное, он

просто устал. Устал ломать себя «через колено». Да и просто выдерживать тот бешеный

темп, который они с Михаилом задали всем окружающим, им самим было тяжко.

А еще планы на будущее, которые уже сегодня нужно начинать воплощать в жизнь.

Что главное? За что хвататься немедля, с чем можно повременить? Манифест, подготовку

которого пока удавалось держать в тайне даже от Алике? Объяснение с МамА? Для нее и

конституция, и немцы, все одинаково ужасно. Письма во Владивосток? Телеграммы Вилли

и Рузвельту? Дядюшки? Перевод офицеров к Зубатову? Витте и иже с ним?

Демобилизация? Договор с Китаем? Переселенческая программа? Новые полки Гвардии?..

Мысли путаются. Да. Действительно, – он, в самом деле, очень устал…

Николай неторопливо шел, вдыхая свежий, морозный воздух. Снежинки таяли на

щеках, освежая. Господи, как хорошо! Как же почти аморально хорошо, что можно просто

расслабиться и постараться хоть часок ни о чем не думать! Но упрямица память, внезапно

пробившись сквозь блаженную истому прогулки под музыку пурги, вновь властно вернула

его в прошлое. Такое недавнее. И уже такое далекое. Он хорошо помнил тот