Одиссея капитана Балка. Дилогия

подготовку к Высочайшему визиту во Владивосток, Мукден и Порт-Артур на плечи

Макарова, Гриппенберга и их штабов. В Артуре как белка в колесе крутился Витгефт, а

подготовка флота и всей Дальневосточной столицы по большей части оказалась в руках

Моласа: Степана Осиповича доктора пока от излишних нагрузок оберегали. И вместо

личных инспекций и участия, ему досталась роль высшей утверждающей инстанции.

Две недели были сумасшедшими. Проблем - выше крыши. Начиная с определения

парадной диспозиции к Императорскому Смотру для нескольких десятков российских и

восемнадцати иностранных крупных кораблей, из которых ровно половина, а именно -

девять, были германскими крейсерами эскадры вице-адмирала Приттвица. И заканчивая

различными банальными вопросами, вроде недостачи в порту и на судах фертоинговых

скоб, цепных звеньев и сцепок, становых бочек, адмиралтейских якорей и даже краски для

наведения должного корабельного лоска и глянца.

С краской, в итоге, пришлось принимать соломоново решение: уходящие на далекую

Балтику корабли, зачисленные в эскадру адмирала Безобразова, перекрашивались в

российский «стандарт» заграничного плавания: белые борт, надстройки и мачты, желтые

вентиляционные дефлекторы и дымовые трубы. Последние – с черным верхом, как и

стеньги. Стандартные «викторианские» ливреи над черными бортами, усилиями сотен

радостных китайских и корейских «манз», которых заработок за малярный аврал вполне

устраивал, натягивали на себя огромные вспомогательные крейсера-лайнеры. Остальные

корабли Тихоокеанского флота подкрашивались и чинились, оставшись при этом в темно-

шаровом, боевом цвете.

На многих из них, еще не завершивших восстановительного ремонта, заделывали

деревянными щитами и пробками пробоины. Кое-где брусьями забирали, конопатили и

закрашивали «провалы» сбитых броневых плит, срубали исковерканные фальшборты и

коечные сетки, на времянку латали посеченные трубы: марафет должно было навести.

Почти все иностранцы пришли в «белых фраках с иголочки»: и немецкая Азиатская

крейсерская эскадра, и североамериканский отряд из трех броненосцев и двух крейсеров

адмирала Уинфилда Скотта Шлея. Компанию им составляли оба больших французских

бронепалубных крейсера и австро-венгерский броненосный. Лишь одинокая итальянская

малышка «Эльба» смотрелась на их фоне «черной Золушкой».

Свободно разместить весь этот флот в Золотом Роге не получалось никак. Поэтому

было решено, что две парадных линии больших кораблей встанут способом «Фертоинг» в

Босфоре Восточном. Главная линия, российская, вытянулась от бухты Диомид почти до

острова Скрыплева, без малого на четыре мили. Вдвое более короткую линию ностранцев

поставили «уступом», первыми разместив германцев. Причем, флагманский их

130

броненосный крейсер «Фридрих Карл» под флагом гросс-адмирала принца Генриха

Прусского, стоял практически «борт в борт» с флагманом генерал-адмирала Макарова

«Князем Потемкиным-Таврическим», в кильватер которому вытянулись наши самые

мощные, новейшие броненосцы. За немцами расположились американцы, французы,

итальянка, и уже почти у самого Скрыплева, «Кайзерин унд Кёнигин Мария-Терезия».

«Просвещенные мореплаватели» на русский «праздник жизни» демонстративно не

явились. Но, судя по настроениям в кают-компаниях и тостам в береговых кабаках, от их

отсутствия никто здесь особо не страдал. Мебель и посуда целее будут. Не пришли во

Владивосток и китайцы, хотя имели вполне подходящий для этого случая «эльсвикский»

крейсер. Но о «несостоявшихся союзниках» сегодня тоже особо не вспоминали. Тем паче,

что для нынешнего китайского «флота» даже банальный переход корабля из одного порта

в другой был известной проблемой.

Ровно в девять утра, когда на палубах торжественно украшенных трепещущими на

ветру флагами расцвечивания русских кораблей, команды в парадной форме застыли в

строю, рупора и громкоговорители возвестили по Флоту Указ Императора. Отныне, в

ознаменование славной Шантунгской победы, форменный гюйс наших моряков будет

украшать четвертая полоска. Родная сестра Гангутской, Чесменской и Синопской!

Под гул могучего, троекратного ура, вольно катящегося над бухтами Владивостока,

Николай Второй и Кронпринц Вильгельм поднялись на открытый командирский мостик

выбросившего из обеих широких труб дымные шапки «Беспощадного». Отдав кормовые,

истребитель отвалил от Адмиральской пристани, неся под клотиком своей фок-мачты

штандарты российского Государя и германского наследника престола. Круто развернулся

вглубь бухты и, вздымая форштевнем пенный бурун, набрав ход, двинулся в сторону

«рысаков» Егорьева, стоящих со своими торпедными катерами на борту в едином строю с

лайнерами Гвардейского экспедиционного корпуса.

И вот уже рыкнули первыми клубами порохового дыма салютные пушки на борту

«Риона». Императорский смотр Тихоокеанского флота начался.

Конечно, посетить сегодня все стоящие в парадном ордере корабли, как наши, так и

иностранные, для августейших особ не было никакой физической возможности. Поэтому

такой чести среди тех из них, кто стоял на бочках и кормовых якорях в Золотом Роге, были

удостоены лишь четыре. «Рион», на котором Императора и Кронпринца встречали контр-

адмирал Егорьев со своим штабом и каперанг Плотто с командирами торпедных катеров.

Героический «Мономах», командиру которого Николай собственноручно, перед строем,

вручил кормовой Георгиевский флаг, заслуженный крейсером-ветераном у мыса Шантунг.