Одна душа на двоих

– Шенне, тебе не страшно?

– Волнительно. А ты боишься?

– Я – нет, а сердце будто да.

Они улыбнулись друг другу и почти сразу услышали скрип и лошадиное фырканье. Осторожно выглянули, осмотрелись. Уже знакомая им телега Нояны, груженая берестяными коробами и свиной, недавно забитой тушкой, неспешно плыла со стороны фермы. Супруг правил лошадью, Нояна же, придерживая наполненные яйцами короба, молча глядела по сторонам.

Шенне с Таликом почти синхронно пожали плечами. Отъезд хозяев ничего не менял, скорей, даже был им на руку. Вероятность быть в самый неподходящий момент замеченными снижалась.

Прошло не менее часа, прежде чем одинокая фигура вдалеке свернула на пыльную проселочную дорогу. Успокоившиеся их было сердца снова затрепетали.

– Это не он, – вскоре объявила Шенне, взгляду которой вихри-змейки совсем не мешали, – я лысины не вижу.

– Как жаль, – выдохнул юноша, понемногу уставая от постоянной тревоги.

– Постой, – прищурилась она, – да это же отец!

Сперва появление Таймура удивило их, но толика размышлений все расставила на свои места. Все говорило за то, что Альме сильно нездоровилось, и Нояна, найдя или случайно встретив брата, попросила того срочно проведать больную.

Они пропустили Таймура, не выдав своего присутствия, после чего встал резонный вопрос: ждать Яра Мугана дальше или идти вслед за ним на ферму.

– Талик, что думаешь?

– За ним… Но стоит подождать немного, – обеспокоился состоянием мамы он, – мы это место выдать не должны.

Выждав долгие минуты, коих прошло не менее двадцати, они покинули пригорок и двинулись к ферме. Сначала шли как обычно, но волнение все подгоняло юношу, он ускорялся, увлекая за собой Шенне, а она, наоборот, притормаживала, дабы они держались плана и не прибыли слишком рано.

Уже подходя к гостевому дому, они услышали женский стон. Талик было дернулся, но его спутница еще крепче ухватила того за руку.

– Прислушайся, – с бледнеющим на глазах лицом прошептала Шенне.

Юноша навострил ухо и только тогда понял, что именно так напугало ее.

– Не может быть, Шенне, – едва шевеля губами, произнес он.

– Идем, проверим, – все еще в шоке, кивнула она в сторону невысокого дома.

И Шенне, и Талик всей душой хотели ошибаться, однако характерные звуки, что они отчетливо слышали и уже неплохо знали, оставляли им мало шансов. Подкравшись к дому, они осторожно заглянули в широкую между бревнами щель.

Талик для верности протер глаза, чтоб за полосками вихрей через секунду увидеть чьи угодно другие лица, но не те, что он только видел.

– Да, ты все верно видишь, – шепнула ему девушка и потянула от фермы прочь.

– Тошнит, Шенне, – пожаловался он через несколько десятков шагов.

– Да, меня тоже.

12. Хасим

Почти без слов, но ни на миг не отпуская руки друг друга, они добрели до поляны. Забрались в свое гнездо, уселись. Желания близости совсем не было. Говорить тоже пока не хотелось. Обоим было ясно, что в устранении Яра теперь никакого резона нет. Оба понимали, что произошедшее неотвратимо скажется на их с родителями отношениях, но еще не могли представить, как именно.

Сквозь досаду и отвращение в голове Талика уже начали мелькать мысли, что в случившемся есть и хорошее. Не для матери или Таймура, а для него с Шенне, которых во всей этой истории с Яром теперь мало что держит и связывает. Если смотреть на себя в отрыве от родителей, воспринимая их отстраненно, не так уж все было и дурно.

Только он собирался закинуть эту мысль Шенне, как позади них, там, под кроной могучего ясеня, кто-то кашлянул. Они синхронно вздрогнули и, чтобы не выдать себя, очень-очень медленно, стараясь не вызвать и шороха, стали разворачиваться к источнику звука.

Им оказался мужчина, годами чуть младше Таймура, высокий, с широкой на лбу повязкой, защищающей лицо от непослушных волос. Ранее они уже видели его в поселении, а Талик как-то даже относил ему дощечку-поручение от Яра Багура. Мужчина нервничал, на месте ему не стоялось, и он один за другим наматывал неровные круги вокруг ясеня. Все говорило за то, что он кого-то ждал.

«Свидание?!» – пришло на ум обоим, и обоих от этой мысли передернуло. Менее всего им хотелось стать свидетелями еще одной близости.

Тем не менее напряженное наблюдение за чужой активностью позволило им на время забыть о печалях собственных. Любопытство захватило их.

Примерно через двадцать минут появился и второй – он вышел из западного леса, его приближение заранее заметили как тайные зрители, так и ожидавший внизу мужчина, который сперва хотел двинуться своему знакомому навстречу, но быстро передумал и вернулся к дереву.

Того второго подростки раньше не видели. Одежды на нем были обычные, калахасские, но волосы – как смоль черные и как шерсть барашка кудрявые, такие в общине отродясь не водились. Он выглядел несколько младше первого, шагал к месту встречи небрежно, вразвалочку, улыбался.

– Хасим, что за дурные шутки?! – издали приветствовал его первый. – Зачем мы здесь?!

– Аржан, ну ты сам бы подумал! – усмехнулся второй. – Просто нам с тобой дюже надо было поговорить. Наедине. Вот и позвал! Чего проще?

– Что ж, говори, я слушаю тебя!

Двое остановились друг от друга примерно в трех метрах, так что их вихри-змейки даже не пересеклись.

– Что ж, говорю, – усмехнулся Хасим, не разрывая дистанции, начав кружить около своего приятеля. – Ты приютил меня, Аржан, помог мне оправиться. И за то я благодарен тебе, дюже благодарен. Но настало мне время уйти.

Манера речи, как и внешность, выдавала в брюнете чужака.

– Хасим, ты говоришь достойно, – первый начал успокаиваться. – Но все ж зачем втянул сюда Чогьял? Скажи ты мне, что значат ее слезы?!

– Аржан, ну до чего ж ты непонятливый, – надменно усмехнулся брюнет. – Девочка просто любит меня и хочет уйти вместе со мной!

– Да ты сдурел, Хасим! – вскипел калахасец. – Она едва достигла полнолунья! Ты ей в отцы годишься!

Полнолунием в Калахаси называли возраст совершеннолетия – сто девяносто месяцев, по достижении которого человек мог вступить в брак.

– Ха-ха! Я тебе не говорил, Аржан, но знай, что у нас в Шандаре это не зазорно.

– Зря я укрыл тебя… О том не может быть и речи, – сухо выдавил отец, не настроенный шутить. – Она останется, ты уходи!

– Так это ведь не ты, Аржан! Не ты! – начал злиться и чужак. – Это ж Чогьял уговорила тебя, ты бы и пальцем не шевельнул, оставил бы меня умирать! Вот прямо там! – ткнул он пальцем вправо. – В благодарность за это девочку я заберу. И знай, Аржан, у меня нет к ней страсти. Найдет она у нас хорошего мужчину, с ним будет счастлива.