Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Приезжал как-то ко мне в гости и Мура Лапикен [45] , завсегдатай «Чураевки». И Юстина Крузенштерн-Петерец. Эти посещения всегда были праздником для меня.

Сама я ездила повидать Викторию Янковскую, которая жила недалеко от Сан-Франциско. Я ей немало позавидовала, когда узнала, что вместе с братом Валерием Янковским она побывала во Владивостоке, в городе, с трех сторон окруженном морем, где прошли два года моего детства и который снится мне до сих пор. Они были приглашены на открытие памятника их деду — Михаилу Ивановичу Янковскому, пионеру в освоении российского Дальнего Востока. Это все же знаменательное событие, особенно если вспомнить, что и отец, Юрий Михайлович, и два брата Виктории [46] прошли ГУЛАГ, где Юрий Михайлович и умер.

45

Лапикен Петр Петрович (дружеское прозвище Мура) (7 июля 1907, Рингсутдхоф, Лифляндская губ.
– 14 авг. 1983, Сан-Франциско) — литератор, переводчик, ученый – славист. Приехал с родителями в Маньчжурию из Владивостока (1916). Окончил Институт ориентальных и коммерческих наук (1931) и музыкальную школу им. А.К. Глазунова. Указал в анкете, что профессией является «конторский труд (музыкант, литератор, кит. и англ. яз.). Переехал из Шанхая в США (1941), служил в американской армии. Переводчик на Нюрнбергском процессе. Уйдя в отставку; окончил Калифорнийский университет. Доктор философии по славяноведению (1953), преподавал в разных университетах.

46

Михаил Иванович Янковский — дополнительных сведений не установлено. Юрий Михайлович Янковский (6 мая 1879, о. Аскольд, Приморье - 13 мая 1956, ст. Чунка, Иркутская обл.) — предприниматель. Учился в гимназии во Владивостоке, но полный курс не окончил — дело потребовало помощи отцу Михаилу Ивановичу Янковскому в имении Сидеми, на конном заводе. С 1899 по 1902 г. жил в Америке, был вольнослушателем сельхозинститута в г. Сент-Луис на Миссисипи. Привез из Сан-Франциско на родину чистокровных лошадей. В 1906 г. женился на Маргарите Михайловне Шевелевой. Держал в имении «Сидеми» конный завод, разводил пятнистых оленей, выращивал женьшень. В 1922 эмигрировал в Корею (тогда бывшую под японским протекторатом). В 1926 приобрел участок земли, со временем построил два имения: «Новина» в горах и «Лукоморье» на берегу моря. Впоследствии вокруг выросли курортные поселки. Был арестован 5 сентября 1946. Приговорен к 10 годам ИТЛ (1 февраля 1947). Умер за несколько дней до освобождения Реабилитирован посмертно в 1990. Два его сына — Валерий (р. 1911) и Юрий (р. 1920) — были оба арестованы в январе 1946 и приговорены к 10 годам ИТЛ. Валерий отбывал срок в Певеке, Юрий — в Киргизии. Третьего сына — Арсения (р. 1914) — вовремя предупредили о готовящемся аресте, и он сумел бежать с семьей в Южную Корею.

Как-то бродя по здешним полям, я думала о том, как было бы хорошо всех повидать. И написалось:

Я едва пробираюсь тропинкою узкой Меж полями пшеницы, пшеницы французской. Как в России, синеют, смеясь, васильки… Васильки васильками, друзья далеки. Если правда, что можно летать после смерти, Просто так, обо всем позаботятся черти: Ни билетов, ни виз, то куда бы сперва? Закружится, боюсь, у чертей голова! Так всех нас разметало по белому свету, Что не хватит бумаги заполнить анкету. На Харбин? На Шанхай? На Мадрас? На Джибути? На Сайгон, на Таити, Москву не забудьте. Сидней, Рио, Гонконг, Сан-Франциско, Канаду, Тель-Авив, Парагвай и Варшаву мне надо. А еще Соловки, Колыму, Магадан. На метле? Я готова! Тащи чемодан.

Это стихотворение появилось несколько лет назад. И я еще успела повеселить им нашего бывшего редактора харбинского «Рубежа», где когда-то мы печатались, со вздохом подсчитывая крохотные построчные, милого Михаила Сергеевича Рокотова [47] , теперь уже тоже почившего. Он вполне одобрил стихотворение и даже просил меня приехать к нему в гости, пока что не на метле, но я не успела.

Теперь же чертям не будет много работы — большинство друзей уже не в этом столь сложном для переезда мире. Из «островитян» осталась я одна, да и чураевцев уцелело не много: Владимир Слободчиков [48] в Москве да Нина Мокринская [49] во Франции. Когда-то она писала в детской страничке газеты «Молодая Чураевка», не так давно вышли в свет две книги ее воспоминаний. Но, даже если мы редко видимся и не переписываемся, мы не можем забыть ни друг друга, ни время нашей юности.

47

Рокотов (наст. фам. Бибинов) Михаил Сергеевич (12 сентября 1895, Смоленск - 30 июля 1985, Сакраменто. Калифорния, США) — журналист и редактор. Окончил 2-й Московский императора Николая I кадетский корпус (1913), Михайловское артиллерийское училище (1914). Участник Первой мировой и Гражданской войн. С каппелевской армией пришел в Забайкалье (февраль 1920). В Харбине служил в Охранной службе КВЖД, затем открыл небольшую фотомастерскую в Старом городе. Работал в Союзе чинов Дальневосточной армии. В журналистике начинал с должности корректора газеты «Рупор». Писал статьи в газеты «Новости жизни», «Гун-Бао», «Рупор». Редактор журнала «Рубеж» (1929-1941).

48

Слободчиков Владимир Александрович (р. 13 октября 1913, Самара) — ученый, кандидат филологических наук, доцент. После революции в 1920 с семьей перебрался в Харбин. Учился во французском университете «Аврора», служил во французской полиции в Шанхае. Входил в литературные объединения «Чураевка» (Харбин), «Понедельник» (Шанхай). В 1953 был арестован китайскими властями, этапирован в Москву. Вскоре освобожден. Поселился в Саратове. Окончил Саратовский университет. Автор ряда учебных пособий по методике обучения иностранным языкам. Владеет английским, испанским, итальянским, китайским языками. Выпустил книгу воспоминаний «О судьбе изгнанников печальной» (М.: Центрополиграф, 2005). Передал в дар Российской государственной библиотеке уникальную коллекцию русских книг, изданных в Китае.

49

Мокринская (урожд Марчадзе, в замужестве Фушье) Нина Ивановна (3 сентября 1914, Тстюхе, Приморская обл.) — танцовщица. Отец поменял известную грузинскую фамилию Марчадзе на русскую — Мокринский (с согласия Александра III), чтобы доказать свою преданность российскому трону. В 1920 г. Н.И. Мокринская с матерью и старшей сестрой Тамарой эмигрировали в Харбин. Бедствовали. Рано начала танцевать, в юности писала стихи, посещала литературное объединение «Молодая Чураевка». В 1940 г. переезжает в Шанхай, попадает в знаменитую труппу В. Туренина. Успешно выступает на сцене. Потом переезжает в Пекин. Освоила разговорный японский и китайский. В Китае вышла замуж за французского летчика Фушье и переехала жить на родину мужа. Автор трехтомника «Моя жизнь» (Т. 1: Моя жизнь: Детство в Сибири, юность в Харбине. 1914-1932 годы Нью-Йорк: Effect Publishing, 1991; Т. 2: Моя жизнь: Воспоминания. Нью-Йорк: Hermitage Publishers, 1995; Т. 3: Моя жизнь. Львов: Ахилл, 2001).

И я знаю, никто из нас Не забыл тот прощальный час, Что когда-то сгорел дотла… Так прекрасна печаль была, Так звенела в ночной тиши, Так светилась на дне души.

Хотелось, чтобы эта книга напомнила русский Харбин тем, кто его когда-то знал. А для тех, кто ничего не знал о нем — рассказала о нашей «Чураевке», а также о нашем давно затонувшем в житейских бурях шанхайском «Острове».

Танго в Шанхае

Очень давно в Шанхае, когда я зарабатывала на жизнь танцами, а для души писала стихи, еженедельно посещая наш литературный кружок «Остров», у меня произошел короткий разговор с Мэри Крузенштерн-Петерец, который почему-то запомнился. Вышло так, что из-за танцевальной репетиции я пропустила одно из литературных занятий, которыми очень дорожила. Мэри мне сделала замечание: «Ларишон (она меня так называла, что звучало скорее ласково, чем иронически), опять эти танцы. Ну вы подумайте только, какие умные люди вообще занимаются танцами?!» На что я ответила: «Ну, умные люди известные дураки!» Мэри засмеялась: «Ну вот! Афоризм Лариссы Андерсен!»

Конечно, я могла смело оправдаться тем, что это был мой заработок. Причем гораздо более значительный, чем если бы я зарабатывала стихами. Но это было бы не совсем честно. Я всегда любила танцы, даже помимо всякого заработка.

Да, конечно, приходить каждый вечер в клуб или в кабаре, когда добрые люди ложатся спать, или спокойно отдыхают, или мирно развлекаются после трудового дня, наряжаться, подкрашиваться и танцевать перед ужинающей публикой не было моим идеалом служения Терпсихоре, но редкие театральные постановки, в которых нужны танцы, не прокормили бы меня, хотя и были все равно что стихи — для души. Вроде как для другой ее половины.

Впрочем, любое искусство, будь то танец или поэзия, начинается от этого побуждения, волнения души. Дикарь топчется, «танцует», когда весело или от удачной охоты, или, наоборот, делает угрожающие движения, когда собирается вступить в схватку с противником, чтобы подбодрить себя и напугать врага. Крестьяне танцуют, радуясь хорошему урожаю. Так что желание танцевать — это извечная потребность человека выразить свои чувства. Конечно, как и во всяком искусстве, в танцах тоже нужна своя техника. Но только для того, чтобы полнее выразить чувства. Сама по себе техника может быть удивительной, заслуживающей самой высокой похвалы, но при этом она остается мертва, если нет огня, жара души.

Я окончательно поняла это, когда однажды увидела на одной из парижских выставок, посвященной древнему искусству, статуэтку, которая сразу же привлекла мое внимание. У статуэтки были отбиты рука и нога, но в изгибе ее тела было что-то «магнетическое», притягивающее, я не могла оторвать от нее глаз и позже, когда взглянула на пояснительную карточку, поняла почему: это была танцовщица…

Танцы в моей жизни часто были самой жизнью. Техникой, правда, я похвастать не могла, хотя и прошла первоначальную подготовку еще подростком, в Харбине, у бывшей балерины императорского театра Лидии Карловны Дроздовой [50] . Будучи уже довольно старенькой, она давала уроки танцев на дому, в крохотной комнатке, где помещались не боле трёх учениц. При этом она сама сидела на диване задрав юбку, так что видны были ее тоненькие ножки в черных чулочках и даже кружевные оборки, которыми были обшиты старомодные нижние панталончики. Вот так, сидя на диване, она «дрыгала» ногами, показывая, какие па нужно делать. При этом для ритма Лидия Карловна постоянно припевала: «Тьям-тьям, тьям-тьям…» Она тотчас замечала малейшую неточность в наших движениях. «“Паучья лапа” — руки тоже должны танцевать!» — кричала она одной из учениц, когда у той рука висела «без дела». «Зайчик-горностайчик» – этим прозвищем Лидия Карловна наградила самую маленькую ростом «балеринку» — Тасю (в будущем она стала известной акробатической танцовщицей, выступала в «Трио Астор») [51] . Я у нее почему-то звалась «Сарой Бернар»: «Не надо драматической мины, когда вы танцуете па-дэ-ша», — частенько выговаривала мне Лидия Карловна.

50

Дроздова Лидия Карловна — дополнительных сведений не установлено.

51

Тася — дополнительных сведений не установлено.

Уроки были строго классического плана, но, заметив мою гибкость, строгая учительница прибавляла к занятиям со мной еще и элементы акробатики (замечу, в дальнейшем, когда я стала сама ставить танцы, это очень помогло). «Драматизм» ситуации заключался не только в свойстве моей натуры (хотя и это было отчасти), а еще в том, что я должна была скрывать от родителей свои занятия (с меня за обучение Лидия Карловна брала совсем немного). Папа с мамой были категорически против моего увлечения танцами. Когда во время урока к Лидии Карловне кто-нибудь заходил, я убегала в ее спальню и пряталась под кровать. Кончилось это, как и следовало ожидать, грандиозным скандалом. Выступив однажды незаметно для родителей перед публикой на сцене летнего сада в костюме клоуна под чужой фамилией, я, воодушевленная, отважилась выйти на сцену большого кинематографа в отчетном концерте с испанским танцем. Но в этот раз номер не прошел. Кинематограф находился недалеко от нашего дома, и, вероятно, папа что-то заподозрил, когда увидел большую афишу, хотя я и значилась там под другой фамилией. Он поджидал меня на улице после окончания концерта, и по одному его виду я поняла, что меня ждет дома грандиозный скандал.

Танцы пришлось оставить… до лучших времен.

Не знаю, были это лучшие или худшие времена, но, когда в Шанхае закрылся, прогорев, журнал «Прожектор», где я работала кем-то вроде секретаря, мне пришлось просто бедствовать, можно сказать, голодать. Одна из моих новых знакомых, выступавшая в ансамбле оперетты, предложила мне прийти на просмотр — одна из танцовщиц заболела — нужна была замена. Я со страхом согласилась.

Страх был ненапрасным: непривычные опереточные тру-ля-ля и не известные доселе танцевальные движения ввели меня в такое смятение, что, закружившись среди танцовщиц, я врезалась головой в живот премьера, певца Кудинова [52] , и совсем растерялась. По окончании этой плачевной репетиции ко мне подошел балетмейстер Николай Михайлович Сокольский [53] и участливо поинтересовался: «Ларисса, говорят, ты пишешь хорошие стихи, зачем тебе танцевать?»

52

Кудинов Георгий Васильевич (6 мая 1896, Донская обл.
– 17 марта 1969, Сан-Франциско, Калифорния, США) — певец и артист оперетты. Начал петь в церковном хоре и на ученических концертах в России. Жил в Царьграде, учился играть на скрипке. Служил во флоте Белой армии горнистом во Владивостоке (1919). Эмигрировал в Харбин, в сезоны 1926-1930 гг. пел в Харбинской опере, принимал участие в гастрольных поездках в Японию, где выступал в Токийском императорском театре. В сезон 1931/32 г. в Шанхае был премьером оперетты антрепризы Розена и Карпи. В сезон 1935/36 г. — премьер в Русской оперетте Розена и Битнера. Женился на певице Евгении Дмитриевне Каминской. Считался лучшим баритоном русской эмиграции в Китае. В ноябре 1948 г. уехал в США С 1949 пел в Хоре донских казаков СА Жарова в Карнеги-холле в Нью-Йорке. В 1949 приехал в Сан-Франциско, давал концерты в Русском центре, пел в соборе Пресвятой Богородицы. В последние годы работал официантом в ресторане «Эль Прадо» в Сан-Франциско.

53

Сокольский Николай Михайлович (1 ноября 1889, Санкт-Петербург - ?) — артист-балетмейстер, работал в труппе С.П. Дягилева. Жил в Харбине с 1929. Организатор нескольких трупп, в которых выступали известные артисты Ф.Ф. Шевлюгин, Е.В. Бобынина, Н. Недвезицкая, А. Астровская, И. Постоковская, Н. Чесменская, Е. Преображенская, Л. Леонидов и др. Балетмейстер и режиссер «Русского балета», где выступали также Шура Тимофеева, Евгения Баранова, Miss Реймс, Зинаида Эль, Miss Пейдж, Лида Рехтер, Лиля Верещагина, г-жа Домрачева. «Русский балет» прекратил существование в 1953 г.

Я совершенно «завяла» и окончательно расстроилась. Но тут произошло настоящее чудо: одна из танцовщиц, Тася Ларская [54] (дай Бог ей здоровья, если она еще жива), взяв меня за руку, отвела в сторонку, когда все уже разошлись: «Я вижу, вы смутились и стесняетесь. Давайте я вам покажу все эти движения, они вовсе не трудные». И действительно, через пять минут я их уже знала наизусть. Вернувшись домой, я, конечно, поплакала, но потом, сжав зубы и кулаки, сказала себе: «И все-таки я буду танцевать!»

54

Ларская Таисия Николаевна (биографические данные не установлены) — артистка балета, эстрады. В Шанхае с 1932 г. Входила в состав популярного в 1930-е гг. квартета: Гарета — Ларская — Никитина — Фроман.