Одна отвергнутая ночь

— Ливи!

— Приятной поездки. — Поднимаю свое сырое платье и надеваю его, уходя из его квартиры.

— Ливи, не так просто взять и остановиться, — он идет за мной, звук его босых ног по мраморному полу становится громче, когда я тороплюсь к двери. Теперь он волнуется, мое уклончивое обещание пробудило в нем собственнический инстинкт. Он не хочет, чтобы ко мне прикасался другой мужчина. — Ливи! — чувствую, как он хватает меня за руку, и разворачиваюсь, кипя от ярости, маска приспущена. Только искра надежды не останавливает меня, и я даю ему пощечину. Его лицо отворачивается и остается в таком положении, пока я изо всех сил стараюсь сдержать свою злость.

— Да! Тебе стоит позволить мне уйти! — Горю в абсолютной агонии. — Позволить мне забыть!

Его лицо медленно поворачивается обратно ко мне.

— Я не хотел, чтобы ты запомнила меня таким. Я не хотел, чтобы ты меня ненавидела.

Смеюсь, потрясенная его эгоистичными мотивами. Ему плевать, что о нем думают. Но я? Я это другое?

— Как благородно, но вы сделали роковую ошибку, Миллер Харт.

Он смотрит на меня настороженно, отпуская мою руку:

— Какую?

— Сейчас я ненавижу тебя сильнее, чем в тот момент, когда ты сделал меня одной их своих шлюх! Теперь ты просто трус! Слабак, сопляк! — Делаю несколько успокаивающих вдохов, сейчас мне стыдно за свое отчаянное поведение и мольбы. Ему известно, что я чувствую, я знаю, что чувствует он, и все же именно он уходит, тогда как среди нас двоих я сделала самый большой прыжок в неизвестность. Это я пошла против всех своих правил и моральных ценностей. Это я преодолевала множество преград, выстроенных этим мужчиной. — Я никогда не позволю тебе заполучить меня обратно, — клянусь я. — Никогда. — Храбрость в моем голосе удивляет.

— Это, несомненно, хорошо, — он шепчет едва слышно, делая еще один шаг назад, как будто боится, что, если я хоть на дюйм сокращу между нами расстояние, он заберет свои слова назад. — Береги себя, Ливи.

Двойной подтекст его слов оскорбляет:

— Сейчас я в безопасности, — заявляю, разворачиваюсь спиной к явно разбитому мужчине и ухожу от него, теперь в последний раз.

Мое отчаяние стирается его трусливыми словами и поступками. Я знаю, что он чувствует. Он и сам знает, что чувствует, и это делает его слабым, бесхребетным трусом.

Теперь все, чего я хочу, — это сделать ему больно. Хочу прикоснуться к самой выносливой его стороне и уничтожить ее.

Глава 24

Уже больше девяти вечера, я измотана переполняющими меня эмоциями, только мысли о мести ни за что не дадут мне уснуть. Я полна решимости, воодушевлена намерением вонзить нож и, не переставая, прокручивать его в плоти. Четыре пропущенных звонка от Уильяма никак не помогают моему душевному состоянию. Даже наоборот, они еще больше меня подстегивают. Без всяких вопросов я понимаю, что раз и навсегда собираюсь доказать его правоту. Я дочь своей матери.

У меня больше нет членской карты клуба «Ice», но даже это меня не остановит. Ничто не остановит. Простояв небольшую очередь, я оказываюсь перед охранником, который, устало вздохнув, без каких-либо слов пропускает меня внутрь. Прохожу мимо него и направляюсь прямиком к одному из баров, вливаясь в окружение, музыку и атмосферу веселья. Музыка сегодня кажется более тяжелой, и прямо сейчас играет «Insomnia» группы «Faithless». Намеренно. Как раз в тему.

— Шампанское, — делая заказ, я поясницей прижимаюсь к барной стойке и вглядываюсь в синий мерцающий свет, заливающий клуб Миллера. Он до отказа забит лондонской элитой, группки роскошно одетых кутил заполняют все свободное пространство, но несмотря на количество людей, окружающих меня, я понимаю, что все камеры слежения будут сосредоточены на мне и только на мне. Миллер наверняка даст Тони распоряжение быть начеку, и я ни капли не сомневаюсь в том, что охранник уже доложил о моем приходе.

— Мисс?

Я оборачиваюсь, принимаю бокал шампанского и, напрочь игнорируя клубнику, залпом его осушаю. И тут же заказываю еще один. Мне протягивают новый наполненный бокал, и, как только я оборачиваюсь, замечаю Тони, который пробивает себе путь по танцполу прямиком в мою сторону. Он кажется взбешенным, и, понимая, что меня вот-вот обнаружат, я исчезаю в толпе людей, направляясь к выходу на террасу, расположенную на крыше.

Поднимаясь по холодным стеклянным ступенькам, я оборачиваюсь и улыбаюсь, когда вижу Тони, стоящим как раз в том месте, где только что была я, он оглядывается в недоумении. Он перегибается через барную стойку и разговаривает с барменом, который поспешно пожимает плечами, после чего отворачивается к ожидающему его клиенту. Вижу, как Тони кулаком бьет по стеклянной стойке бара и разворачивается, осматривая клуб. Самодовольная, я продолжаю идти, пока, повернув за угол, не переступаю порог гигантской стеклянной двери и не останавливаюсь в море смеющихся, выпивающих и болтающих людей. Никто совсем не замечает потрясающий вид снаружи.

Делаю глоток шампанского и жду, долго стоять не приходится. Ловлю на себе взгляд парня в противоположной стороне террасы и, кокетливо улыбнувшись, поворачиваюсь к нему спиной, чтобы наслаждаться видом.

— Одна?

Вальяжно развернувшись на каблуках, встречаюсь с ним лицом к лицу. На нем темные джинсы и белая рубашка. Взглядом скольжу по всей длине его тела, пока не останавливаюсь на его лице. Симпатичном лице, чисто выбритом и свежем, короткие каштановые волосы мужчины длиннее на макушке и зачесаны на одну сторону.

— Ты? — спрашиваю, приняв расслабленную позу, и подношу бокал к губам.

Он слегка улыбается и ведет меня к краю террасы, его рука ложится мне на поясницу. От его прикосновения внутри нет фейерверка, бьющего по всему телу, но он мужчина, а это все, что мне нужно.

— Дэнни, — он наклоняется и целует меня в щеки. — Ты?

— Ливи, — перевожу взгляд на камеру и улыбаюсь, пока он заканчивает с ритуалом знакомства.

— Приятно с тобой познакомиться, Ливи, — говорит он, отстраняясь. — В восторге от твоего платья.

Даже не сомневаюсь в этом. Оно обтягивающее и короткое.

— Благодарю.

— Пожалуйста. — Его глаза искрятся.

Мы недолгое время болтаем, и я с легкостью отвечаю на его улыбки и смех, но не потому, что он мне нравится. А потому, что камеры со всех ракурсов смотрят на меня, записывая и сохраняя происходящее для глаз Миллера, пока он не вернется из Парижа.

— Есть протокол, которому ты предпочитаешь следовать?

Мне с трудом удается сдержать сбитый с толку, хмурый взгляд:

— Ты имеешь в виду, хотела бы я, чтобы ты сводил меня поужинать или чтобы сразу отвел в постель?

Он усмехается:

— Меня устраивают оба варианта.

Моя уверенность моментально дает сбой, но я быстро собираюсь с духом.

— Мы закажем клубничный ужин, — отпиваю из своего бокала и губами ловлю ягодку, намеренно медленно ее жую и еще медленнее глотаю.

Он следует моему примеру и с понимающей улыбкой зеркально отражает мои действия.

— Выглядит потрясающе, — взмахом пустого бокала он указывает на открывающийся вид, и я следую глазами.

— Согласна, — говорю негромко. — Но я подумываю о куда более приятных способах провести остаток вечера. — Моя наглость должна меня шокировать, но нет. Я на задании — опасном задании. Не только у Миллера есть маска. Это слишком просто.

Снова смотрю на Дэнни, мои губы соблазнительно приоткрываются, и он наклоняется, медленно приближая ко мне свое лицо, пока наши губы не встречаются. В попытке удержать холодную уверенность, я закрываю глаза и вызываю образы Миллера. Трусливо и жалко, но только так я смогу пережить свои жестокие поступки. Губы Дэнни совсем не помогают достигнуть цели, на вкус и по ощущениям они совсем не похожи на губы Миллера, и все же я не отстраняюсь. Я позволяю ему целовать себя, держась только за понимание того, что это сделает с мужчиной, которого я люблю — с мужчиной, который, я знаю, любит меня, но он слишком труслив, чтобы за нас бороться.