Одна против зомби (пьеса)

В кабинете Хорькоффа - он и Ника. Хорькофф смотрит на растоптанную "Новую эру" так, словно это ядовитая змея, изготовившаяся его укусить. Ника же испытывает прямо противоположные чувства. Она вертит в руках блистер, с уважением глядя на него.

НИКА. Да-а-а... Весело у Вас тут живется. Значит, это - допинг для офисного планктона?

ХОРЬКОФФ. Вроде того.

НИКА. Это ж сенсация, елы-палы! А чего ж тогда про такую крутую шнягу нигде не говорят. Кстати, откуда Вы ее выкопали?

Хорькофф в нерешительности крутит на пальце массивный перстень с большим сапфиром, раздумывая, стоит ли отвечать на такой вопрос.

ХОРЬКОФФ. Вообще-то, "Новая эра" еще не сертифицирована Минздравом. И вообще, как выяснилось позже, это практически контрабандный товар.

НИКА. Рисковый Вы человек, Андрей Яковлевич! Завидую Вашей смелости. Это ж надо: скормить своим пацанам паленый товар от какого-то там Мяу-Сяу-Дзяу. Не каждый отважится...

Хорькоффа передергивает от воспоминаний. Ника качает головой.

НИКА. А почему тут все заики? От умственного напряжения? Или от специфики труда?

ХОРЬКОФФ. Врачи говорят о "нарушении метаболизма нейронов речевой зоны". У нас куча специалистов побывала. Но излечить моих сотрудников никто не смог.

НИКА. Понятно. Наверное, поэтому у них руки, как стальной капкан. Взять, к примеру, Вашу секретаршу...

ХОРЬКОФФ. Что с ней не так?

НИКА. Силищи вагон. Если бы она сейчас принялась бы Вас насиловать, то я бы не смогла бы этому воспрепятствовать даже с монтировкой в руках.

ХОРЬКОФФ. Сил и прыти у моих сотрудников хватает. И интеллект неплох. Правда, эмоций мало. У некоторых уже их вообще не стало. Это больше всего нервирует. А к их плохой дикции уже привык.

НИКА. Да и я уже тоже... Ой! А эта хрень через кожу не передается? А то некоторые здешние сотрудники меня весьма интимно облапали.

ХОРЬКОФФ. Судя по заверениям микробиологов, не передается.

НИКА. У-у-у-х! Гора с плеч. Уж очень не хочется в расцвете лет превращаться в ходячего жмурика... Предчувствую, что трудовая эпопея кончилась именно этим. Так?

Хорькофф наливает себе очередную стопку.

ХОРЬКОФФ. Я нарадоваться не мог на своих ребят. Все решения исполняются моментально, никто не болеет и не отпрашивается, умственная деятельность на высоте, все готовы работать хоть круглыми сутками.

НИКА. Круто! Чес-слово, круто! Вот только запашок. Это не есть gut.

ХОРЬКОФФ. И серьезные неполадки с голосовыми связками. На клиентуру это производит жуткое впечатление.

НИКА. И что Вы предприняли?

ХОРЬКОФФ. Я отправил всех Сотрудников к врачам на диспансеризацию. Они сказали, что, дескать, все мои люди здоровы.

НИКА. Фига!

ХОРЬКОФФ. Мы тогда провели обследование нашего офиса на наличие ядовитых веществ в воздухе или воде.

НИКА. Но оно, конечно же, ничего не дало.

ХОРЬКОФФ. И тогда стало ясно, что во всем виноват проклятый препарат. Я запретил его употреблять. Но было поздно.

Хорькофф выпивает стопку и, задумавшись, замолкает. Ника понимающе кивает ему головой.

НИКА. Может большой скандал выйти.

ХОРЬКОФФ. "Большой скандал" уж вовсю разворачивается. Поскольку работа для моих сотрудников теперь единственная цель в жизни, они равнодушны ко всему остальному, даже к собственным детям. Родственники жертв грозят разорить корпорацию коллективным иском.

Ника берется за бутылку. Наливает полные стопки - себе и Хорькоффу.

ХОРЬКОФФ. Скоро банки закроют нам кредитную линию. Клиенты разбегутся, как от чумных. Будет разорена корпорация, а мы - ее руководство - станем для всего мира мишенью для плевков. Может, нас даже обвинят в преступлениях против человечности и отправят под международный трибунал.

НИКА. Насчет трибунала - это Вы уж чересчур... А ушлые юристы у Вас есть?

ХОРЬКОФФ. У нас отличные адвокаты и мы отбились бы, но... Последнее медобследование моих сотрудников показало, что у них...

Хорьков вытаскивает из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. Разворачивает его. Пробегает по нему взглядом. И зачитывает текст.

ХОРЬКОФФ. ...Кроме "изменения внутриклеточного метаболизма", еще и "наличествуют изменения в структурных элементах ядра клеток и нарушение структуры хромосом".

НИКА. Генетика, блин. ДНК, РНК, дрозофилы, двухголовые дети-мутанты, шестихвостые анаконды и тараканы размером с лошадь...

ХОРЬКОФФ. Издеваетесь?

НИКА. Наоборот, сочувствую. Ситуация у Вас - отстойней не бывает. Одним только возмещением морального ущерба по гражданскому процессу не отделаться. Уголовкой пахнет.

Ника, морща в раздумье лоб, берет в руку стопку.

НИКА. Вам припаяют и "нанесение ущерба здоровью средней тяжести", и даже "причинение тяжких телесных увечий". Впаяют нехилый срок. Бульварная пресса будет орать о процессе века. И Вас будут показывать по телеку.

ХОРЬКОФФ. Спасибо, обнадежили.

Хорькофф шумно вздыхает, смотрит на прострелянную фотографию и убирает ее в ящик стола.

ХОРЬКОФФ. Вот так и работаю - как на пороховой бочке. Особенно трудно привыкнуть к внезапному вою. Когда Снежана первый раз завыла в моем кабинете, я чуть не обкакался со страху.

НИКА. Зато дисциплина, небось, у вас тут на уровне.

ХОРЬКОФФ. Любой мой приказ исполняется беспрекословно. Скажу: "Бросьтесь из окна", - лишь спросят: "Из какого именно?"