Однажды в Бадабере
Шрифт:
В плен их взяли в разное время и в разных местах Афганистана.
И раньше держали в разных местах, преимущественно в зинданах, оборудованных каждым бандформированием самостоятельно, но потом было принято решение собрать всех вместе.
Количество пленных было не постоянным. Кого то отправляли в другой лагерь, тоже расположенный на территории Пакистана. Кому-то повезло и его передали на Запад. Кто-то умер от болезней или не выдержав страданий наложил на себя руки.
* * *
Никто из курсантов учебного центра близко не общался с пленными. Даже бидоны с похлебкой
К началу нового 1985 года в лагере Зангали насчитывалось одинадцать советских военнопленных и несколько афганцев.
В январе 1985 года привезут двенадцатого, Володю Духовченко.
Среди шурави были русские- Сергей Левчишин, Володя Шипеев, Дудкин Николай, Васьков Игорь. Украинцы- Коля Шевченко, Сергей Коршенко, Саминь Николай. Белорус- Саша Зверкович, узбек- Носиржон Рустамов, казах- Куат Бекболатов, армянин- Михаил Варварян.
Дети советской страны, отправленные ею на войну.
Многие из них находились в плену уже по несколько лет.
Нельзя сказать, что Родина их бросила. Их искали особые отделы и командование части. Офицеры и солдаты прочёсывали кишлаки, искали в горах.
Искали живыми или мёртвыми. Моджахеды знали, что пропавших будут обязательно искать и найдя труп возле какого- либо кишлака будут мстить.
Поэтому даже трупы прятали так, чтобы никогда и никто не мог их найти. Или наоборот выкладывали трупы на видное место, чтобы их сразу нашли и забрали, а не молотили из всех видов оружия.
Но Родина и государство - это совсем разные понятия. Родина - это масса хороших людей из прошлой жизни. Родители, учителя, друзья, девушка, которую ты любил. Речка, в которой отражается месяц над твоим домом. Берёза, которая растёт у твоего окна.
Государство, это система, которая присвоила себе право говорить от имени тех, кого ты любил и кому верил.
Именно эта система не сделала ничего для их поиска и спасения. Пленных солдат бросили в плену, в чужой стране. Многие погибли, кто-то покончил с собой.
Но кое- кто ещё жил угасающей надеждой на спасение, а некоторые, окончательно убедившись в том, что они никому не нужны стали учиться жить среди афганцев, учить их язык и обычаи. Они принимали ислам и постепенно, становились почти неотличимыми от моджахедов.
Нельзя их винить за это.
Среди пленных солдат не было сыновей министров, директоров крупных заводов или партийных чиновников. Почти все они были сыновьями рабочих, колхозников и прочей бесправной шушеры.
Многие из них были самыми обыкновенными людьми- со своими слабостями, особенностями характера, кто-то не отличался хорошим поведением и дисциплиной. Были и такие, кто попал в плен из-за своего разгильдяйства. Кое- кто ушёл к моджахедам сам.
Но даже, оказавшись в неволе, они оставались гражданами своей страны. И они продолжали верить в то, что она придёт им на помощь!
Во время разговора между собой охранники искоса поглядывали на пленников, и чему-то усмехались.
Ещё от них совершенно осязаемо шло ощущение опасности.
Сергей Левчишин месил глину. Даже спиной
он чувствовал их взгляды и испытывал ощущения, словно находится в клетке с волками. Они пока ещё не голодны, но от их клыков уже тянет запахом крови…* * *
Старшим среди пленников Бадаберы был Николай Шевченко. Он был не только самым взрослым, но выделялся среди других шурави рассудительностью, жизненным опытом, какой-то особой взрослостью.
Отличался Шевченко от других пленных и обостренным чувством собственного достоинства.
Даже охранники старались вести себя с ним без грубости. Это было вполне объяснимо. На Востоке не любят слабых. Ты показал слабину – значит тебя можно ударить. Но если ты силён, с тобой стараются не обострять отношений.
Среди двадцатилетних мальчишек он, тридцатилетний, казался почти стариком.
Был он высок ростом, широк в кости. Серые глаза недоверчиво и зверовато смотрели из-под бровей.
Широкие скулы, густая борода делали его вид ещё более угрюмым. Он производил впечатление человека сурового и жестокого.
Его повадки напоминали поведение человека тёртого, битого и опасного. Так ведут себя старые, опытные арестанты, таёжники- охотники или хорошо подготовленные диверсанты.
Хотя по его словам он не был ни тем, ни другим. Николай Шевченко на гражданке был простым водителем и в 5-й гвардейской мотострелковой
возил продукты и товары на автолавке военторга.
В каждом крупном гарнизоне были магазины военторга. А в мелкие приезжали автолавки.
В их ассортименте была смесь бакалеи, ширпотреба из соцлагеря и отечественные товары первой необходимости. Водитель часто был и за продавца. В автолавках отпускали товар за чеки. В одни руки давали немного, особенно прохладительные напитки, чтобы не перепродавали афганцам. Афганские дуканы и так были набиты товарами из «чекушек» и армейских складов.
На войне Шевченко оказался случайно и также случайно попал в плен.
Вёз продукты в Герат. Трасса, по которой он ехал, проходила через серые безжизненные равнины, каменистый горный перевал и редкие города, и деревни.
Весь Афган – как скомканное одеяло: вдоль и поперек пересекают его горные цепи высотой до 6,5 тысячи метров над уровнем моря. А потому и дороги петляют здесь, как пьяные: вверх-вниз, влево-вправо. То заснеженный перевал, то цветущая долина. И там где по карте четыреста, на самом деле получается семьсот.
Герат славился тополями, с обеих сторон бетонки тянулись в верх высокие, стройные деревья.
Не доезжая до города Шевченко свернул с шоссе налево и дальше двинулся по проселку. Место было плохое: слева, почти вплотную к дороге, тянулись глиняные дувалы, справа - заросший кустами арык. Такие места всегда вызывали недоверие. Там можно было ожидать всего. Но так было ближе.
Николая Шевченко там ждала засада.
Исмаил Хан, командир захватившего его отряда, сначала отправил его в Иран - показать начальству. В течение нескольких дней его опрашивали, вытягивая все, что он знает о дислокации советских войск. Затем долго промывали мозги антисоветскими разговорами.