Однажды в Челябинске. Книга первая

– Пора идти, – напомнил Пирогов.

Позже в автобусе, мчавшемся по заснеженной трассе дальше, разговор продолжился:

– У нас явно дефицит идей, братва, – констатировал Вова Шабашкин.

– У меня идеи появляются, когда я бухаю, – заявил Брадобреев.

– А как же игры? – спросил Гайтанов. – Там же выдумывать надо.

– Это другое, – капризно ответил Паша.

– Только вот идеи нужны сейчас, – вздохнул Никита Глыба.

– Так ведь у нас же есть в багажнике, – осенило Павлика.

– Заткнись на хрен! Ты совсем идиот? На хуя так орать? – процедил сквозь зубы Чибриков.

– Я еще и не орал толком.

– Тихо, – шикнул Малкин. – Мы так палимся, что он уже обо всем просек.

– Надо же что-то делать, – вернулся к актуальной теме Зеленцов.

– Если сваливать из гостиницы незаметно, это заведомо проигрыш – нас много, – начал рассуждать Костицын.

– Чур, я не останусь, – воскликнул Тема Абдуллин.

– Ты, Толик, мистер очевидность. У этого засранца не то что пара глаз – их аж четыре.

– А это вариант. Очки раскрошить, – предложил Костицын. – Типа случайно.

– Чтоб он потом раскрошил тебе мозги? – отреагировал Коротков.

– Не получится, – парировал Митяев. – Он запасные очки носит с собой. Чего размышлять? Будем действовать по ситуации. Как на игре.

– Я к другим играм привык.

– Эх, как я хочу гульнуть, – потянулся в предвкушении Брадобреев.

– Не ты один.

– Это вообще самоубийство – делать такое на выезде, – внезапно выдал Пирогов.

– Всегда же так делали, – Абдуллин не понял коллегу по вратарскому цеху.

– Ты забыл. Он же в гостинице засыпает постоянно, потому и не в теме, – напомнил Артему Зеленцов.

– Точняк.

– Хочу напомнить, что у нас впереди две игры так-то, – дабы отвлечься, объявил Смурин.

– В Челике полным-полно зачетных хоккеистов. Многие о них говорят, – начал Зеленцов.

– Например? – попросил уточнения Митяев, чтобы знать фамилии потенциальных конкурентов.

– Шаров и Закарлюкин в «Тракторе» смотрятся неплохо, – ответил Смурин.

– Я слышал, что самый лютый там Валера Ничушкин.

– О нем мы все слышали, – отреагировал Митяев.

– Претендент в сборную. Нас вот почему-то не приглашают никого.

– Меня только в форме сфоткали, – сказал себе под нос Кошкарский.

– Сборная – это не главное.

– Говори за себя.

– Скажите лучше, что там по «Мечелу»? – попросил Арсений. – Мы же не с «Трактором» пластаться едем.

– Цапаев там защ неплохой. Лучевников еще.

– Э-э, защита! Пасите завтра своих коллег, – предупредил Митяев. – Что по нападающим?

– Борисенков, говорят, ничего.

– Не помню такого, – сказал Митяев.

– И вообще, – ворвался в разговор Никита Зленко. – Зачетные они там или нет. Какая разница? Ведь их целый автобус из Магнитки едет рвать!

– Аминь!

– Вы чего, на утреннике, что ли?! Цыц! – пробудился от шума Степанчук.

– Отличный тост, кстати, – тихо заметил Степан Кошкарский.

– Говорите тише, в самом деле, – Малкин взглядом указал на Елизарова, сидящего позади с задумчивым видом.

– Сбежать от него – это как играть на уровне «эксперт».

– Когда он нам мешал? – уверенно произнес Митяев.

«Снова-здорово», – огорчился Смурин. Опять все вернулись к теме, от которой он их отвлек.

Краем уха слушая диалоги, Волчин – голос разума и здравого скептицизма – тихо прошептал:

– Добром это все не кончится.

***

«Мы адресом не ошиблись?» – тем вечером этот закономерный вопрос возник у всех без исключения. Один я был уверен, что все верно.

– Товарищ помощник тренера, протрите свои окуляры и посмотрите адрес еще раз, – выдал во всеуслышание Волчин.

Его поддержали:

– Ну и хуйня.

– Сколько раз были в Челике и ни разу тут не останавливались.

– В первый и в последний раз согласен с дефективными, – недовольно признал тренер. – Ты куда нас завез? – Степанчук обратился к водителю.

– Куда он сказал, – отмахнулся водитель, указывая на меня.

Мой растерянный взгляд встретился со взглядом разъяренным:

– Вот же, бумага из клуба. Черным по белому: город Челябинск, улица Комсомольская, дом 18, пятый этаж, гостиница.

– К твоему сведению, гостиница и общежитие – это небо и земля. А это, – показал пальцем Зленко, – общага!

– Смысл тот же. И чего ты куксишься, Зленко?! Скромнее нужно жить – ты не английская королева.

– Меня нет в этих списках, – заявил Степанчук, хотя ни к одной из бумажек даже не прикасался.

– Ну как же нет, когда вот.

– Нет!

– А вот и есть!

– А вот и нет!

– Как дети, в самом деле, – недовольно цыкнул позади Глыба.

– Хлебало завали! – рявкнул на него Степанчук.

– Вот же написано: «Степанчук», С-т-е-п-а-н-ч-у-к!

– Ишь подстава, вашу в душу! – заглянул в бумаги тренер и мигом переобулся. – Чего застыли?! Марш на выход, фигуристы! И чтоб ни слова! А кому не нравится и есть свободные деньги, пожалуйста – весь город к вашим услугам. Хоть на все четыре стороны. Поставим прогул.

Все принялись выгружаться.

– Деды ваши, – вещал я, – когда строили Магнитогорск, вообще в землянках жили.

– В XXI веке неуместно приводить такой пример, – недовольно отметил Волчин.

– Неуместно не уважать память ушедших, – буркнул Степанчук, растолкав хоккеистов на пути к багажному отделению автобуса.

Уже стемнело – ехали долго. Но даже в потемках все смогли узреть злачную, пошарпанную, блочную девятиэтажную общагу с деревянными окнами, решетчатым крыльцом, похожим на тюремный КПП, и с черной пожарной лестницей, что выделяется на фоне грязно-белых стен до самой плоской крыши.

Всюду неприветливые завалинки, стоянки, ржавые гаражи. И многоэтажки тут как тут. Позади пролегает улица Цвиллинга, освещенная оранжевыми огнями; по ней с грохотом пронесся трамвай. В глубине квартала сверкает бело-красная вывеска магазина «Пятерочка». В воздухе витает запах угля – рукой подать до вокзала. Из общаги вышла покурить какая-то шпана и уставилась на подъехавший автобус и хоккеистов.