Однажды в Челябинске. Книга первая

– Может, наш тренерский штаб таким образом хочет твой пыл поумерить? – предположил Саша Патрушев, еще один нападающий с наружностью карикатурного и недалекого гопника, словно из 1990-х годов, но при этом всегда с задумчивыми и серьезными гримасами. Черты лица миниатюрные, поджатые тонкие губы, сосредоточенный и несколько дерзкий взгляд из-под бровей. Глядеть на Бречкина таким взглядом он, естественно, не рискует.

– Я им умерю! – грозно рявкнул Бречкин.

– Судя по настрою Лехи, пока получается плохо, – принял участие в разговоре Дима Коротков, обладающий густой шевелюрой, вышедшей из моды в годах так 1960-х, бледным кукольным лицом со стеклянными глазами, крупными щеками и постоянно приоткрытым ртом.

– Что же мешает разобраться? – вышел из душевой худощавый и высоченный блондин Никита Зеленцов, пытаясь на ходу управиться со своими длинными волосами, напоминающими бесформенную копну соломы, высушить которую не удастся и турбине авиалайнера на полной мощности. Неряшливость в части прически отвлекает от правильно очерченного, чистого, невинного личика, которое, однако, скрывает за собой личность абсолютно безбашенную.

– Мой мир рухнет, если я увижу тебя с короткой стрижкой. А если бритым, так вообще атас, – признался переодевающийся рядом Толя Костицын. Нападающий обладает узким лицом, впалыми щеками, острым носом и угнетенным, изнеможенным, вымученным взглядом. Его светлые волосы всегда кажутся мокрыми и слегка завитыми от шлема, словно лапша в «Дошираке».

– Не зарекайся! На парики продам, – отреагировал Зеленцов.

– Ага, для бритых овец сгодятся! – заржал Толя.

– Боюсь покалечить случайно, – ответил Зеленцову Бречкин. – Проблемы еще потом иметь из-за этого мудака. А ты бы поддержал меня, Зеленка?!

Никита ответить не успел.

– Считаю, нужно сосредоточиться на вещах посерьезнее, – вернулся в разговор капитан.

– Факт остается фактом, – напомнил за Малкина мягкий, уравновешенный и всегда немногословный курносый брюнет Сергей Смурин, обладающий таким светлым и добрым взглядом, что создается впечатление, будто он весь светится. Сергей – это некий моральный камертон коллектива (в нем не вашим и не нашим, что называется). Однако я уверен, что свои секреты есть у каждого, а он умело их скрывает – когда-нибудь я до них обязательно докопаюсь. – Он едет с нами, так что забудьте о своих планах.

– Не порть настроение лишний раз. Есть кинуть? – спросил Митяев.

– Даня там, наверное, уже наготове, – предположил Паша Мухин, прислонившись спиной к стенке и обрисовав в мечтах вечеринку в Челябинске, которую они планировали. Но, кажется, все планы летят к чертям. Сейчас он еще больше возненавидел выскочку Елизарова.

– Печально, – разделил общее настроение массивный защитник Вова Шабашкин, вышедший из душа последним.

– Лошадей не гони, я сказал, – повторил Митяев. – Это всех касается. Ничего не надо отменять, – он повернулся к Брадобрееву. – Ты кинуть дашь или нет?!

– Бери. Только немного, – заскулил Павлик, – у меня чуток осталось, а еще весь вечер впереди.

– Отсыплю столько, сколько сочту нужным. Будет время, и тебе возьму.

– Ты, как всегда, в себе уверен, Арс, – недовольно и свысока произнес Гайтанов. – Наверное, у тебя есть гениальный план, как нарушить режим, чтоб никто не заметил?

– Уж побольше соображений, чем у вас, – хвастливо заметил Арсений.

– Еще бы, ты ж у нас эксперт. Знаешь Елизарова как облупленного. И Степанчука вокруг пальца обведешь как не фиг делать, – издевательски констатировал Костицын.

– А он знает тебя, – ударил с другой стороны Денис Акмальдинов, о котором до этого словно позабыли, а он есть: маленький да удаленький паренек, уже давно потерявший интерес к хоккею, но команду почему-то не покидавший.

– Это вряд ли, – уверенно отмахнулся Митяев.

– Какое-то неуважение к нему – он тебе все, а ты ничего. Не находишь? – произнес Зеленцов.

– Не изволит ли его высочество поделиться, что же гениального родилось в его светлой головушке? – картинно поинтересовался Волчин.

– Все просто, – заявил Сеня и выждал интригующую паузу, прежде чем выдать свой план. – Мы тупо свалим и никого не спросим, – сказал он и довольно развалился на скамейке под ошарашенные взоры окружающих.

– Упасть не встать!

– Ебать-копать! Да ты стратег, щенок, – выцедил Бречкин.

– Гениально, мать твою! – театрально сыграли своеобразный «восторг» другие. – Ты серьезно?!

– Абсолютно, – спокойно ответил решительный Митяев. – Пора уже дать им понять, что никто не вправе нас удерживать. Мы ходим, где захотим. Как это и было до появления… сами знаете кого.

– Придите же в себя, мужики! – выступил в поддержку Митяева Чибриков. – Какие-то два говноеда способны нам помешать?! Вы только вспомните, из каких ситуевин мы выходили сухими. Самые классные именно те дни, когда мы с вами, парни, наплевали на все и отжигали на полную катушку. Без оглядки на тренеров, родителей, учителей. Я прав или нет? Кто мы, в самом деле, а?! Рабы?!

– Да, потрепало нас знатно. Уже за дверь выйти боимся, – согласился Филиппов.

Тут все повально стали вставать на сторону Митяева.

– А последствия? – резонно спросил сомневающийся Волчин.

– Переживем. Кто они нам такие, по-твоему?! Мама с папой, воспитатели, надзиратели? Последствия, говоришь? Поорут, мозги повыносят. Может, на трене пожестят и успокоятся. Нам не привыкать. Будто это что-то решает. До лампочки вообще! Зрелища-то на льду устраиваем мы, а не они.

– Нет, – не унимался капитан команды, – я предчувствую что-то неладное. Неспроста это.

– Да брось ты!

– Капитан нас вперед должен вести, – напомнил Кошкарский.

– А ты зассал как сучка.

– Кто за то, чтобы выбрать нового капитана?! – предложил Брадобреев, зная, что это заденет Андрея.

– Ты с нами? Или так и будешь сомневаться? Можешь, в принципе, остаться в гостинице – тебя никто не заставляет. Согласись, это ненормально, брат. Как мы без тебя? – произнес Митяев.

– Конечно, я в деле, – без особого энтузиазма согласился Волчин.

– Во-о-о-т, совсем другой разговор. Выше нос, Андрюша! – все принялись жать руки кудрявому, но Волчин все равно предчувствовал опасность. Интуиции ему не занимать – нечто в грядущей поездке его настораживало. Либо таким образом проявляется его внутренний протест из-за участия Пети в выезде.

– Так что все в силе – никакой отмены, понятно?! Когда мы под кого-либо прогибались?! Ни под кого и никогда! – объявил Арс. – А если кто-то еще хочет слиться – самое время…

– Чего отменять собрались?

От неожиданности все чуть не подпрыгнули на месте и дружно обернулись.

В раздевалке возник помощник тренера: незаметно подкрался, как и всегда.

– Что там у вас в силе? – поинтересовался я.

Воцарилась гробовая тишина, непривычная для раздевалки, не считая, конечно, первых минут после провальных игр. Белые стены, деревянные вешалки со скамьями и полками, заполненные под завязку всякой хоккейной всячиной: рюкзаками, баулами, клюшками, сумками, поилками, крагами, блинами, щитками. Казалось, что все это навалено хаотично до потолка и готово свалиться на тебя и придавить насмерть.