Однажды в Лопушках

Маруся сглотнула.

— Не разочаровывай меня, девочка, — добавил старик. — Чревато…

Глава 55 Где все идет не совсем по плану

…при выбрасывании хлама главное не начать его рассматривать.

«Полезные советы»

В общем, Беломир еще когда понял, что любая военная ли, спасательная ли операция, сколь бы хорошо ни была она разработана, рано или поздно превращается в хаос. И задача тех, кто планирует операцию, сделать так, чтобы момент этого хаоса наступил как можно позже.

Получалось не всегда.

Он сунул палец в ухо и поскреб внутри. В голове чесалось, причем было ощущение, что зудит именно череп и именно изнутри. Наверное, в былые времена Беломир даже обеспокоился бы этаким престранным явлением. Но теперь лишь сунул палец в ухо и огляделся.

А старый приятель икнул и сказал:

— Извини, но… ты ведь будешь сопротивляться.

После слов этих в плечо воткнулась игла, причем хорошо вошла, в мягкие ткани. Беломир оглянулся. Надо же, нежить, а как ловко с уколами управляется. В больничке, небось, цены бы не было.

— Блокиратор? — по телу прокатилась волна слабости.

Прокатилась и…

— Так надо, — Потемкин отвел взгляд, а после, шагнув ближе, пусть и с опаскою — и правильно, желание свернуть этому поганцу шею было почти непреодолимым, добавил: — Дед велел…

А потом исчез, оставивши Беломира наедине со жрицей.

Как, наедине… в сопровождении дюжины военных, причем не со шприцами, но с автоматами. Дернешься и мигом словишь полное упокоение.

На упокоение Беломир готов не был.

Но руку поднял, поскреб плечо.

— И что дальше? — поинтересовался он у жрицы, которая разглядывала руку. Клятву она принесла и, что характерно, на крови, которая теперь сочилась из тонкого пореза. — Дай сюда, а то истечешь еще…

Платка не нашлось, но от майки кусок оторвался.

Правда, майка была не слишком чистой, но лучше так, чем глядеть, как кровь льется.

— Ей не нравятся эти люди, — сказала жрица и посмотрела светлыми ясными глазами. Будь Беломир помоложе, он бы непременно в них провалился и утонул бы.

— Это хорошо или плохо?

— Смотря для кого.

…цель Беломир увидел сразу. И понял, что будет крайне непросто добраться до горла вот этого старика, обманчиво немощного, ковыляющего с видом таким, что было не понятно, как он вовсе на ногах держится. Старик волочил ноги, громко шаркал и… глядел превнимательно.

А взгляд холодный.

Характерный такой. За стариком виднелся бледный Потемкин и не менее бледный племянничек, а уж за ним и ведьма, которая, кажется, ведьмою быть перестала.

Момент хаоса определенно близился.

— Привет, дедуля, — сказал Беломир, перевязывая рану жрицы тряпкою. — Обнял бы на радостях, да вот, боюсь, поймут неправильно.

— Все дуришь?

— А что еще делать? — Беломир погладил ладонь.

И жрица покачала головой. То есть… ну да, глупо было бы вот так… а выходит, что не всю дрянь из крови-то вычистили. Или въедливой она оказалось, или… тело изменилось?

Беломир никогда-то не вникал в подобные тонкости. И ныне не станет.

— Так… мне тут баили, что мы родня, если по матушке… не обнимешь внучка?

Не обнимет.

И близко не подойдет. Старый. Опытный зверь. Точно знает, какое расстояние безопасно. И те, что за спиной Беломира стоят, напряглись. Одно неверное движение и… пуля его если и остановит, то не сразу.

Влажные пальцы сжали руку, успокаивая.

Не время.

Не сейчас.

А когда? Глядишь, шею свернуть и… все развалится. Алексашка, поганец этакий, стоит за дедовым плечом. И вид совершенно несчастный. Сам сгорбился, скукожился, сделавшись на десяток лет старше. А ведь и вправду… вон, седина даже на висках пробивается. Морщины. Будто не молодой парень, а…

Додумать не успел.

— Жрица.

— Где моя матушка? — спокойно поинтересовалась жрица.

— Там… спит. Упертая. Отказалась сотрудничать. А Потемкиным не отказывают… чревато. Но ты, вижу, куда как благоразумней. И правильно, деточка… с Потемкиными лучше дружить.

Губы расползлись в усмешке.

А где-то там, в глубинах пещеры, ухнул выстрел и… и что-то еще случилось, но Беломир так и не понял, что именно. Стало будто бы жарче.

И старик дернулся.

Обернулся… махнул рукой, отпуская часть гвардии.

— А ты всех внуков жрешь или только избранных? — поинтересовался Беломир нарочито громко. Что бы там ни происходило, оно происходило явно не по плану.

И это хорошо.

— Алексашка вон скоро закончится… в нем и силенок-то на самом донышке осталось. Ты, наверное, точно так же отца его выпил… и, Алексашка, он тебе не дед. Прадед или прапрадед, тут точно сказать не рискну, главное, что живет эта тварь давно. Куда больше срока, богами людям отведенного.

Тишина.

Больше не стреляют и… и нет, что-то происходит. Это Беломир ощущал по движению силы, которую ныне воспринимал остро, будто… шкуру с него сняли.

Может, и вправду сняли.

Но ощущал.

А еще знал, что не только он. Дернулся было Алексашка и застыл, склонил голову, втянул в плечи. Повел головой мертвец за спиной хозяина, но, не получивши приказа, замер. А вот старик… слишком давно он жил, слишком давно тянул силу, вот и утратил способность её чуять.

Хорошо.

Чем больше хаоса, тем выше шансы выжить. Ну… или спасти кого-нибудь.

— Только ничто не дается даром. Вот и он, чтобы жить, убивает. Своих детей. Как есть чудовище. Сперва, наверное, совесть мучила. Немного. После он убедил, что достоин. Или что полезнее никчемных отпрысков… так ведь?

Сколько ненависти во взгляде. И странно, что Беломиру до сих пор рот не заткнули. Но раз не заткнули, надо пользоваться.

— Но правда-то в том, что ты их, одаренных, приближал к себе, а после силу тянул. Вот и выходили… если из одаренного силу вытянуть, он болеть станет. Телесно ли, разумом ли, главное, что не проходит такое бесследно. И с каждым поколением, главное, силы все меньше и меньше… правда, Алексашка?

— Я…

— Первым пойдешь, — сказал старик, разворачиваясь. — И этим скажи, чтоб порядок навели, а то ишь… вздумали геройствовать.