Одни сутки из жизни обыкновенной попаданки или Мечты сбываются

Бежать больше некуда. С ними не договоришься, только наблюдаешь, как плеть, светящаяся мистическим неоновым светом, словно змея взвивается над головой. Удар кнута пришёлся прямо по спине. Я зажмуриваюсь, прижавшись к стволу дерева, готовясь очнуться на призрачном вокзале. Интересно, останется ли моя память? Или я буду как все, вечно ждать своего поезда? Может это и есть моё долгожданное наказание? Открываю глаза и... Ничего не происходит.

Вообще ничего не изменилось! Тот же Бейкон-Хиллс, тот же лес. Только звуки коней исчезающих в зеленом провале всадников. Их призрачная сила не подействовала, или меня просто не забрали. С силой выдыхая, я сползаю на сырой мох у корня сосны.

– У нас в меню индейка и форель, мэм. Что предпочитаете?
– сообщает вежливый голос стюардессы над ухом.

Глаза открываются. Ничего не происходит. Ничего сверхъестественного.

– Индейку. И шампанского повторить, если можно, - говорю я, вглядываясь в заставку на экране, на его трискель - единственное его фото, что Хейл оставил на моём телефоне, наверное, просто не знал, как удалить.

Из собственного мира вытолкнуло. В призрачном мире места не нашлось. А в этом мире... Кажется, пора перестать думать об этом. Люди сами в состоянии решить свои проблемы. Моя помощь здесь никому не нужна.

Я возвращаюсь в Лос-Анджелес.

2.4.

– Рад, что ты справляешься, - хвалит Алан, после очередной удачно завершённой операции. Как будто не он сам её проводил.

Я смотрю на него совершенно идиотским взглядом. Если справляться - это мечтать каждый раз перед сном о том, чтобы не проснуться утром - то да, определённо я неплохо справляюсь.

Надеюсь, бедное животное выживет после моей "помощи". Я могла бы избавить несчастную кошку от мучений за полминуты, но Алан запретил пользоваться этим. Больше никогда.

Он собирался сделать из меня "более-менее помощника врача", как он сам выразился. Именно из-за него я спустилась со своего пентхауса и сутки напролёт провожу возле больных животных, оборотней Алан больше в свою клинику не пускает почему-то, даже плинтусы и двери из рябины поставил. По его требованию я обложилась справочниками, анатомическими атласами, энциклопедиями и слушаю всё, что он говорит.

Я теперь законопослушная девочка. Ни во что не ввязываюсь. Никого не спасаю... И если очень постараюсь, может быть стану нормальным человеком.

– Самое важное - базовые процедуры, остальное будет твоим опытом, такому не научат в медицинских колледжах, - говорит он, когда проверяет, как я наложила швы или повязку. Собственно, почти единственное, что мне пока позволено делать. Один раз, правда, наложила швы на сердечную мышцу, и один - на толстую кишку.

До сих пор не понимаю, зачем он это делает. Зачем тратит на меня время. Зачем все эти многочасовые лекции, зубрёжка, практические уроки, постоянные проверки? Зачем пообещал помочь мне с покупкой лицензии, когда научусь? Зачем я на это согласилась?

Очевидно, потому, что Алан добрейший человек на моей памяти, а я в этой жизни нагрешила достаточно, настолько, что обидеть его - будет самым хуевым поступком. Ну, вот опять - надо прекращать выражаться. Он не одобрит. Вот сейчас выгоню все эти тупые мысли из головы и прочитаю, наконец, эту главу.

– Мой пентхаус больше, - раздалось у двери, и я вздрогнула, отнимая ладонь от затылка, поднимая голову от справочника по расшифровке кардиограмм, чувствуя, как затекла шея от долгого чтения.

Никого не ждала в ближайшие две недели, - Алан, уезжая, обещал вернуться не раньше этого срока, даже клинику закрыли.

– Хоть бы обставила поприличней. Что это за убожество?
– сказал он дивану, на котором я сколько часов належала приходя в себя после неудачных и удачных "сеансов".

– П..привет Питер..., - голосовые связки плохо слушаются, если ими долго не пользоваться.

Хейл осматривает мои апартаменты с лёгким налётом презрения и усталости на лице.

– Ты последний кому я бы позвонил, но я боюсь за неё, с каждым днём становится всё хуже, - Дитон тяжело вздыхает, и оборотень слышит его.

– А, я здесь причём? Ищи моего психованного племянника, это он во всём виноват.

– Он не отвечает.

– И что? У неё полно денег, пусть купит себе Феррари и сбросится с обрыва.

– Питер, она тебе жизнь спасала, не один раз, между прочим! Хотя бы поговори с ней...

– Могла бы приобрести что-нибудь посерьёзнее, чем крохотную студию в аренду. Лучшее вложение денег - недвижимость, - говорит он вслух.

Да, это Питер. Пафос, ирония и самолюбование в одном стакане. Только сейчас мне пофигу. И даже не хочу спрашивать, как он нашел меня, зачем припёрся сюда, спустя столько времени и что ему нужно. Может, если сделать вид, что его нет, он сам испарится? Может, это очередной глюк, и я схожу с ума от самоизоляции?

– Шикарно выглядишь, - глупо замечаю я.
– Как ты здесь...

– Ты, правда, думаешь, что мне нужен ключ?
– отвечает он на мой непонимающий взгляд и качает головой.
– Всё хуже, чем я думал.

Нет, не глюк, иначе мне привиделось бы что-нибудь поприятней. Что ж, обычно ко мне врываются, когда нужна помощь.

– С Дикой охотой разобрались?
– спрашиваю, пытаясь вспомнить, какого хрена у них там сейчас творится.

– Вполне, - произносит он, уже у кухонной стойки, бесцеремонно эксплуатируя мою кофеварку.

– Тогда что тебе нужно?
– интересуюсь, натягивая тёплую байку на майку, чувствуя внезапный холодок на спине от его взгляда.

– Милая татуировка, - говорит он, с шумом отхлёбывая из чашки, моей чашки. Ни стыда, ни совести у этого оборотня. Но следующая фраза заставляет меня болезненно сжаться, - Ты здесь одна? Где твой супермен, чудо-девушка?

Чёрт... ну, ты и сволочь, Питер. За что ты так со мной?! Ты ведь даже не представляешь, скольких усилий мне стоило прекратить думать о нём каждую секунду. И я ведь почти научилась зарывать все те мысли поглубже, хотя бы до вечера, до того, как голова коснётся подушки. А потом начиналось моё персональное чистилище. И время сна я всегда откладывала до последнего, закидываясь кофеем с учебниками на подоконнике полночи. Но тут являешься ты, и выворачиваешь все мои внутренности наизнанку.