Одно небо на двоих

Она усмехнулась. Саид повернулся, и их взгляды пересеклись. Ни капли удивления с его стороны. Она хотела съязвить, но не смогла говорить. Мерзавец, сам велит ей носить платок, прикрывается приличиями, а при этом спит с женщинами. Она поморщилась от презрения и подумала о своем женихе. Неужели Мэт поступает так же? Он ей признавался в любви, но ведь наверняка изменяет. И как после этого можно верить мужчинам?

— Из чьего номера ты вышел, Саид? — больше не было сил терпеть, хотелось выплеснуть все свое негодование. Кинуть в него Кораном!

Или по каким он там законам живет? — Ты спишь со своими стюардессами?

В ответ — такая же хитрая улыбка. За последние часы Вирджиния стала видеть ее чаще, но это уже раздражало.

— А разве мне запрещено это делать? — он кивнул, растягивая каждое слово. — Женщины созданы, чтобы ублажать мужчину.

Брови девушки выгнулись дугой. Ей не послышалось? Кажется, ее начало тошнить. Она не дошла еще до ресторана, а уже сыта по горло.

— В таком случае, Саид Шараф аль — Дин, я тоже буду вести себя так, как хочу, вернее даже, как требуют обязательства гражданской авиации. И никогда не попрекай меня, что я женщина. Я буду делать свою работу. Прошу уважать меня, — она обошла его, но остановилась совсем рядом и прошептала: — А твой отец знает, чем ты занимаешься в чужих странах?

С минуту они боролись взглядами — его черный пытался подчинить голубой. Но девушка не сдавалась:

— Наверно, ему будет интересно узнать.

Шах и мат. Он мог не замечать ее хоть годами, но теперь ему придется считаться с ней.

Она стояла рядом и смотрела ему прямо в глаза. Но в них не было испуга. В них не было даже раздражения. Странная реакция для человека, которого обвинили черт знает в чем и шантажировали.

Саид был сама неуязвимость и невозмутимость. Казалось, у него нет ни чувств, ни эмоций. Только медленно тлевший огонь в глубине его глаз выдавал его — хищник проснулся и притаился.

Она больше никогда не полетит с ним одним рейсом! Она устроит скандал в следующий раз, если их поставят лететь вместе! Но рано или поздно он возглавит авиакомпанию. И то, что в руках этого человека сосредоточится вся власть, ей не нравилось. Мухаммед всегда был добр и внимателен к своим людям, его уважали сотрудники. Саид Шараф аль — Дин — противоположность своему отцу.

Гордый, заносчивый. Под его руководством люди начнут увольняться.

Из-за его безразличия к ним. И она уволится первая.

— Ты все сказала?

Она вздрогнула и отпрянула от него. Ничего не оставалось, как гордо развернуться и уйти. В голове — каша из мыслей. Сейчас она позвонит Мэту и спросит, где он провел эту ночь. Глупо — не доверять своему мужчине, но она почувствовала, что ей необходимо это знать. Даже мусульмане живут по своим законам и нарушают их.

Лифт привез ее на первый этаж. Выкатив чемодан, Вирджиния достала телефон. Подойдя к девушке за стойкой, она отдала ей ключи, одновременно связываясь с Мэтом:

— Звоню из Парижа узнать, как ты?

Сонный голос на том конце тихо прошептал:

— Джини, который час?

Не важно, сколько времени. Важно, что она дала о себе знать:

— Соскучилась, не могла больше терпеть.

— У меня сегодня первый рейс в Доминикану, — он зевнул, и Вирджиния тут же потеряла нить разговора. В ее памяти всплыли цифры номера, из которого вышел Саид.

— Девушка, скажите, кто зарегистрирован в номере 433?

Пока та просматривала журнал, Вирджиния услышала еще один зевок Мэта.

— Этот номер числится на Саиде Шараф аль — Дине.

Вирджиния опустила телефон на стойку регистрации:

— Вы уверены? Его номер был рядом с моим.

Конечно, Саид мог позволить себе снять весь этот отель, но зачем ему два номера? Она не понимала — может быть, у него в каждом номере по женщине? А что? Полночи с одной. Полночи с другой. Они же полигамны, арабские мужчины, любят, когда у них много женщин.

— Он поменял номер. К сожалению, в первом не работал душ.

Вирджиния застыла. Это просто душ! Она обвинила его в похоти и сомнительных связях, а это всего лишь душ! Он уволит ее при первой же возможности.

— О Боже!

Она закрыла глаза, представив Саида. Грозного, свирепого Саида.

Теперь он не станет молчать. Хотя его молчания хотелось сейчас как никогда.

Сзади к ней кто-то бесшумно подошел, и девушка оцепенела.

Знакомый арабский аромат. Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто стоит за ее спиной — она точно знала это.

— «Не следуй за тем, о чем у тебя нет знания: поистине, слух, зрение и сердце — все они будут об этом спрошены», — прошептал Саид ей на ухо. Это были слова из Корана. Вирджиния видела эту книгу и, хотя никогда не открывала ее, точно знала, — это именно оттуда. — Ты знаешь, что грозит за клевету в моей стране?

Она обернулась. Он был спокоен, но стоял слишком близко от нее.

Саид только что пригрозил ей священным писанием! Хотелось убежать, но она лишь прижалась спиной к стойке рецепшена:

— Мы сейчас не в твоей стране.

Он отошел от нее, передавая ключи ошарашенной девушке:

— Шукран.

Она кивнула, делая вид, что поняла его.

Напоследок он бросил взгляд на Вирджинию. Он запомнит ее слова.

— Что он сказал? — прошептала девушка.

— Спасибо, — выдохнула Вирджиния и только сейчас вспомнила, что звонила Мэту. Как много он услышал? Она поднесла трубку к уху:

— Джини, кто это был?

— Саид Шараф аль — Дин.

Ничего объяснять не хотелось. Желание было одно — стереть себе память, начиная с утра вчерашнего дня. Еще недавно они с папой шутили о том, кто ее капитан. Лучше бы это был Арчер.

Она зашла в кокпит как тень, боясь даже взглянуть на капитана.

Теперь она боялась даже его ненавидеть. Казалось, что он все слышит и видит. Сев в свое кресло, Вирджиния начала вбивать маршрут. Дорога домой. Надо потерпеть еще 7 часов. Они больше не встретятся. А когда он возглавит авиакомпанию, она еще подумает, работать ли в ней.

В кабине стояла тишина. Спасительная тишина для обоих. Они летели высоко в небе, а казалось, что близко к земле. Пики альпийских гор торчали из ваты, как острые зубы. Саид тысячи раз наблюдал эту картину, но сейчас она выглядела по-другому: солнце освещало землю, и он отчетливо видел озера. Голубые, девственные озера Альп. Такого же чистого цвета, как глаза девушки, которая сидела в одной кабине с ним. Он никогда не видел такой цвет, даже не знал, с чем можно сравнить его. Сравнение пришло само, сейчас.