Офелия

– Хочешь потакать детским капризам, Фред - заведи своих.

– Хорошо. Я хочу предложить тебе сделку.

– Весь внимание, - подчёркнуто вежливо отозвался мистер Палмер.

Фред Литтл выпрямил спину и отчётливо проговорил:

– Я хочу купить у тебя русалку. Если не сразу, то в рассрочку. Даже с процентами.

Питер, услышав такое, встрепенулся и замер, повернувшись к беседующим мужчинам. И увидел, как отец смеётся.

– Дорогой друг, при всём моём уважении к тебе: русалка стоит целое состояние. Тебе жизни не хватит выплатить за неё такую сумму. Да и что ты с ней делать будешь? Отпустишь в Эйвон? Если я вздумаю её продавать, то точно не тебе.

Питер прижался к аквариуму спиной, словно пытаясь защитить Офелию, спрятать её, никого не подпустить. Продать Офелию?! Нет, только не это!

– А мне продашь?

К мужчинам подошёл богато одетый джентльмен лет шестидесяти с тяжёлой тростью. Эту трость, с набалдашником в виде прогнувшей спину серебряной русалки, Питер хорошо помнил. Её хозяин дважды приезжал в усадьбу Палмеров: первый раз недели за две до выставки в Бирмингеме, второй раз – когда отмечали победу Офелии. Питер даже помнил его имя: мистер Айронс, Бартоломью Айронс. Он был очень богат и имел четырёх морских русалок.

Фред Литтл ответил быстрее мистера Палмера:

– Зачем вам эта девочка, мистер Айронс? Хотите выбить ей зубы, сковать наручниками и запустить обслуживать мужчин в вашем небезызвестном бассейне?

Айронс помрачнел, опёрся на трость.

– Меньше читайте бульварную прессу, мистер Не-знаю-как-вас-там. И не лезьте в чужие разговоры.

– Последнее и вас касается напрямую, - сдержанно и зло отозвался Фред Литтл.

Питер слушал, растерянно открыв рот. Сейчас ему было ужасно обидно за дядю Фреда и очень стыдно за отца. То, как разговаривали между собой взрослые, напоминало безобразную стычку старшеклассников в школьном туалете. Только сейчас вместо кулаков в ход шли слова.

– Да чёрт возьми… Вайнона! Позовите мою жену, прошу! Пусть уведёт Питера! – раздражённо крикнул мистер Палмер и повернулся к Литтлу: - Тебе лучше уйти, Фред. А за мальчишкой я бы заехал сам.

За спиной Питера Офелия глухо ударилась в стекло, и мальчик поспешно обернулся. Двое рабочих, забравшись туда, откуда руководила выступлением Вайнона Донован, подтаскивали русалку за цепь к краю аквариума. У подножья стеклянной клетки ещё четверо держали наготове растянутый брезент.

– Сильна, тварюга, - проворчал один из них, наблюдая за сопротивлением Офелии. – Когда сюда сгружали, никаких проблем не было.

– Может, кто-то в воду чего подсыпал? – предположил его напарник. – Помнишь, два года назад одна дама так конкуренток потравила?

– Да они тут регулярно так развлекаются, - сказал самый пожилой из рабочих. – То пиксям крысиного яду кинут, то кентаврам игл в шею понатыкают, то к баргестам течную суку пронесут. Тут что ни год, то несчастные случаи. Три или четыре года назад один умелец гранату швырнул в загон с полуконями. Шестерых разорвало, с десяток искалечило. Конкуренты…

От услышанного затошнило. Питер поймал мечущийся взгляд чёрных глаз за стеклом, помахал русалочке рукой и постарался выстроить в мыслях образ дома, безопасности.

– Не бойся, Офелия. Сейчас мы поедем домой, - спокойно пояснил он.

Фред Литтл похлопал его по плечу:

– Пойдём, Пит. Отдам тебе вещи, - сказал он.

На стоянке мистер Литтл выгрузил из багажника «Дженсена» чемодан племянника, присел перед мальчишкой на корточки и тихо попросил:

– Пит, запомни, пожалуйста, очень простую вещь, которую почему-то очень сложно соблюдать по жизни. Человек – это не тот, кто способен победить или уничтожить любого зверя. Человек – это тот, кто способен победить зверя в себе.

– Я запомню, мистер Литтл. Спасибо вам.

Мужчина тепло улыбнулся, тая грусть в глазах.

– Она красавица, Питер. Станешь постарше и встретишь такую девчонку среди людей – не упусти, не будь дураком. Смотри, а вон и твоя мама. Всё, Пит, беги. И будь здоров. Захочешь навестить нас с Терезой – мы будем счастливы тебя видеть.

Питер долго стоял, обняв чемодан, и смотрел, как маленький синий «Дженсон» уезжает прочь. Вот он выехал на оживлённую улицу и заскользил в потоке машин, как рыба в стае, вот обогнул одно авто, другое, вот свернул за поворот и исчез. Мальчишка взял чемодан за ручку и медленно побрёл туда, где его ждала мама, возле которой вилась миссис Донован и что-то рассказывала, обильно жестикулируя. Видимо, ябедничала на Питера, потому что лицо мамы было хмурым.

Встреча получилась прохладной.

– Почему ты не дождался нас у Литтлов? – спросила миссис Палмер.

– Дядя Фред сам предложил привезти меня на выставку, - бесхитростно ответил Питер.

– Неужели ты так отвратительно себя вёл, что от тебя захотели скорее избавиться?

Питер промолчал. Вспомнил, что не сказал дяде Фреду «до свидания», и ему стало грустно. И очень неприятно, когда мама потрепала его по волосам. Обычно он воспринимал это как ласку, но не сегодня.

– Я думал, вы будете мне рады, - негромко сказал он в сторону, но его никто не услышал: мама переключилась на разговор с Вайноной Донован.

– Наша звёздочка совсем не произвела впечатления? Хоть что-то хорошее нам сказали?

– Нет, Оливия, судьи остались разочарованы, описание выдали ужасное. Что к выставке не готова, плохо выдрессирована, вероятно, больна. И самое неприятное – «испытывает недостаток в понимании, потому негативно настроена к тренеру». Возмутительно! – громко фыркала миссис Донован, шагая к стоянке для грузовиков. – Будто я с ней по три часа в день не занималась! Будто не я вхожу в тройку лучших тренеров Великобритании и в пятёрку – Европы! Оливия, я думаю, ей что-то в воду подсыпали.

«А я думаю, прав был тот старенький судья, который сказал, что Офелия сильно подавлена из-за недостатка общения», - зло парировал про себя Питер. Ему сейчас хотелось только одного: залезть в кузов тряского пыльного грузовика, сесть возле бака, в котором перевозят Офелию, и опустить руку в воду. Чтобы наощупь найти ладонь русалки, пощекотать дружески и переплести свои пальцы с её.

Каково же было удивление мальчишки, когда вместо грузовика он увидел сверкающий никелем «Посейдон» - отцовскую новую машину для перевозки русалочки. Возле цистерны длиной с большую комнату уже суетились рабочие. Вдвоём они переложили опутанную сетью Офелию с тележки на платформу сбоку машины, отец Питера высунулся из кабины, удовлетворённо кивнул, и платформа пришла в движение, поднимая рабочих и русалку на цистерну. Мужчины несколько минут возились, раскутывая Офелию и напрочь игнорируя предложения Питера помочь. Потом послышался громкий всплеск, и в подсвеченной солнцем сквозь окна воде замелькал знакомый светлый силуэт. Мистер Палмер опустил платформу с рабочими на землю, вышел из кабины, и сдвинув два рычага, отправил платформу под дно «Посейдона».

– Ух ты! – искренне восхитился Питер. – Какая автоматика! Пап, ты просто гениальный конструктор!

Леонард Палмер гордо улыбнулся, и мальчишке стало легче. Очень хотелось поскорее забыть безобразный диалог отца с дядей Фредом и ещё сильнее – вечер перед отъездом Питера к Литтлам. Хотелось, чтобы всё было как прежде. Чтобы мир, футбол по вечерам у приёмника, пикники по выходным, прогулки верхом…

– Полезай в кабину, оттуда русалку отлично видно, - распорядился отец и, подхватив чемодан Питера, пошёл к «Силвер Клауду», возле которого скучно курил Тревор.