Офицер. Слово чести

Когда я проснулся, то потянулся с довольным видом. Меня дядька сам разбудил, мягко тряхнув за ногу. С опаской, мог и нож получить. Я на резкие попытки пробуждения несколько неприятно реагирую. Подтвердив, что всё проснулся, велел через час завтрак подавать, и несколько секунд лежал, заложив руки за голову. Мир снова обрёл краски, потерянные после перехода фронта. Там как будто я не сам участвовал, хотя каждое своё движение помнил, а как будто статистом был и просто наблюдал за интересными приключениями. Сейчас же всё вернулось, краски, обоняние, да всё. Так что с хорошим настроением поднявшись, я сделал в саду зарядку, в одних кальсонах был, потом с дядькой поборолись, по серьёзному, и на шашках минут пятнадцать помахались. Завтрак уже готов был, поэтому сходил, умылся повторно, и за стол. Дядька скорее ужинал, а для меня завтрак. При этом я ночью собирался в своей постели провести, не хотел, чтобы день и ночь спутались.

После завтрака покидать место постоя я не планировал, часов в восемь вечера скатаемся искупаться, денщику я уже велел запрячь пролётку, а пока изучал телеграммы. Сегодня я не планировал посещать штаб армии, мне отдых дали до утра завтрашнего дня, так что сейчас моё время, и посещать разведотдел и видеть майора, к которому у меня неприязненные чувства, как-то не хотелось. А пока я спал, пришла ещё одна телеграмма, уже от директора завода, видимо и до него дошла информация где я нахожусь, так что стал изучать поступившую информацию. Начал с сообщения стряпчего. Оно не было длинным, телеграммы — это не письма, на несколько страниц не напишешь. Хотя нет, можно, но это долго и дорого, а тут кратко даётся самая важная информация. Так вот, тот сообщал что французы продлевать закупку на моём заводе касок и котелков не будут, хватит и того что у себя будут производить, так что получат то за что уже заплатили, и адью. Останутся одни отчисления, да и то на мой счёт во Франции. Зато удалось заинтересовать японцев и англичан, провести презентацию за наш счёт. Тот ожидал моих распоряжений на этот счёт. Подумав я дал добро, причём чтобы англичанам отправлялись каски с девизом завода на английском языке. Пока те просто закупить хотят амуницию, насчёт покупки лицензии молчат. Всё конечно было написано более кратко, просто это я дал такую развёрнутую информацию.

Ладно, по стряпчему закончили, теперь редактору. Тот сообщил что Егор благополучно добрался, просто сказал, что курьер доставил посылку. Первая статья уже вышла, вызвав бум продаж газеты. Выпустили второй тираж в два раза больше, за час всё расхватали, даже не осталось отправить тиражи в другие города, и на следующий день тираж в три раза больше, и всё раскупают, теперь следующую газету готовят к выпуску со второй моей статьёй и фотографиями, она завтра выходит, также ожидается большая раскупка газеты, поэтому сразу будут распечатывать в больших объёмах, в три раза больше чем обычно, если что, ещё допечатают. В этот раз газета солидно заработала, вышла на самоокупаемость. Сейчас спешно для типографии бумагу закупают, а то не хватает тех поставок что обычно были. Егор пока в столице, дождётся выхода второй статьи и с пачками газеты вернётся к нам. Ну и заодно курьеров поищет, о чём редактор пока не знал. Сообщение же директора завода было в том, что их посещали сначала жандармы, не найдя ничего предосудительного, после этого приезжала комиссия от военных. Производство смотрели. Однако о причинах прибытия, хотя там было аж три военных инженера, так и не сообщили. Пустить пришлось всех, и у жандармов, и у военных были постановления на осмотр, подписанные довольно высокопоставленными лицами и мои подчинённые струхнув дали добро, пустили и всё показали. Надо бы им гайки закрутить и охране тоже, совсем мышей не ловят.

Написав ответы, сам посетил телеграф и разослал сообщения по трём адресатам. Тут пришлось очередь отстоять, не один я этим способом связи пользовался, но уплатил и отправил. И оттуда сразу на речку, купаться и загорать, чем и занимался до наступления темноты, знаете ли отдых тоже нужен был. Вернувшись на место постоя, я засел за статью. Она в голове давненько уже крутилась, и вот настала пора выложить её в виде статьи и обнародовать. Я хочу спросить у народа российского, от дворян, до простого крестьянина, что такое хорошо, а что такое плохо? Пусть присылают письма на адрес редакции, самые лучшие ответы будут напечатаны в газете. Сейчас же поясню что я такое имею ввиду и о чём будет тема в этой статье. В Русско-Японскую или уже в эту Первую Мировую войну случались разные ситуации, когда мы, когда нас, и вот некоторые не самые доблестные офицеры, трусы, это я не писал, но было понятно, даже в такие моменты, когда можно ещё воевать или вырваться к своим, приказывали капитулировать, скрывая свою трусость тем что жалели солдат. Взять того же генерала Стесселя в Порт-Артуре. Пора бы вспомнить крылатую фразу «Русские не сдаются». Я также описал несколько разных ситуаций где офицеры, даже генералы, давали приказ о капитуляции, хотя ситуация даже ещё критичной не была, и похоже всё это скоро продолжится. Причём старший офицер, отдавая приказ о капитуляции, не обращает внимания на мнение своих офицеров, и многие не хотят в плен, но вынуждены подчинится приказу и поднимают руки, хотя могут со своими подразделениями вырваться и добраться до наших, усиливая их. После всех этих описаний я и задал вопрос народу российскому, и даже обратился к Императору, как поступить этим офицерам, что не хотят в плен? Что для них должно перевесить, верность присяге, которую давали все, или приказ вышестоящего командира? Вот на этот вопрос я и просил ответить народ российский.

Статьёй я увлёкся настолько, что закончил её в два часа ночи. Осталось набело переписать и отправить. Ну это когда курьер придёт. Егору я сообщил что если тот найдёт тех кто согласится на эту работу, немедленно отправлять, где я нахожусь тот теперь знает, пусть высылает и сам выезжает. Он с дядькой при мне будет, больно уж на пару те ловко и спаянно действуют, а курьеры и будут кататься между мной и столицей. И вот с такими мыслями, прибрав статью, я больше так открыто на столе бумаги не держу, после прошлого денщика Мыколы, что моими записями интересовался, ну и лёг спать.

Утром после привычной зарядки и тренировки, наставник своё дело знал туго, полчаса шашками звенели в тренировочном бою, тот ещё на ходу давал едкие комментарии моей криворукости, и ловко плоской частью шашки хлопал мне по заднице, показывая, что на голову выше меня в фехтовании. Ну я и не спорю, за месяц многому не научишься, так что я на пути в освоении холодного оружия. После тренировки был завтрак, и собравшись, я на Вороне выехал к штабу. Как раз к девяти прибыл, это было назначенное время.

Когда я прошёл в комнаты нашего разведотдела, зам почти сразу отправил к начальнику, тот уже справлялся не прибыл ли я. Ну и шепнул что полковник такого порассказал, да и штабных документов и картах что я принёс, тоже нашли много информации, что наши офицеры за голову схватились и сейчас части перекидывают на места ударов германцев, выстраивая высокоэшелонированную оборону. И это только об одном участке знаем, всей информацией полковник не владел, тут бы корпусного, а лучше вообще армейского уровня офицера добыть. А знамя в столицу отправили, следом за первым, их там на всеобщий смотр выставят, чтобы было видно, что русские войска воевать умеют. Вот это всё вывалив на меня, зам и отравил к начальству. К моему удивлению, когда я постучавшись вошёл, майор, лучась улыбкой, направился ко мне, предложил сесть и с довольным видом поглядывая на меня, предложил вина. Я с подозрением поглядывал на него, предчувствия гадость что тот мне приготовил. Слишком не вязалось его теперешнее отношение с тем что было, когда мы познакомились и общались. Поэтому я сразу решил взять быка за рога:

— Господин майор, вы подписали моё прошение о переводе?

— Послушайте, Игорь Михайлович, — перешёл тот на дружественный тон, хотя повода я для этого не давал. — Зачем вам этот перевод? Вы отлично показали себя, и явно нашли своё место и предназначение. Да и командующий был доволен и выразил надежду что вы продолжите служить Отчизне в моём отделе.

— Мне это работа нравится, я отрицать не буду, но не люблю начальства над головой, предпочитаю быть сам себе хозяин, именно поэтому решил подать прошение об отставке. Война помешала, но как она закончится и дай бог я её переживу, обаятельно подам подобное прошение. В ваше же отделе, извините, я служить не буду, у нас характеры разные, не сработаемся. Давления не люблю, или когда меня используют.

— Игорь Михайлович, помните, что сейчас война идёт, и место ваше не там где вы хотите или пожелает, а там где Отчизна прикажет.

— Эта «отчизна» уже отправилась в госпиталь с переломами, надеюсь ситуация больше не повторится, — с холодностью в тоне сказал я.

Майор удивлённо мигнул, и когда осознал, с некоторым ужасом посмотрел на меня, спросив:

— Полковник Гереев, это вы?..

— Ну что вы, я был в этой время за линией фронта. Не докажите. Я очень не люблю, когда мною играют как вещью.

— Но это чудовищно, вы…

— Не нужно оскорблять меня подозрениями, господин майор, — добавив ещё больше холодности в голос, я зло посмотрел тому в глаза, он меня реально бесил, явно одного поля ягодки с Гереевым. — Сейчас же прошу прощения, я бы хотел записаться на аудиенцию к командующему, надеюсь он удовлетворит моё прошение о переводе. Разрешите идти?

— Идите, — задумчиво меня изучая, майор как-то неожиданно быстро пришёл в себя, разрешил тот.

Покинув кабинет, да и вообще здание, я перешёл в соседнее, штаба, и записался на приём. А записали меня только завтра к вечеру на семь часов. Тем более командующего не было, выехал, и будут только завтра. Что-то штаб далеко от войск находится, чтобы всё объехать уйма времени необходимо. Поэтому подтвердив время записи, подойду пораньше, мало ли, я направился на место постоя, в разведотдел не пойду, ненавистную рожу майора видеть не хочу. У меня на него с каждым разом антипатия в тихую ненависть перерастает. Сам не понимаю почему, но не нравится он мне и всё тут. Может он и хороший человек, но в первую нашу встречу так поставил себя, что неприязнь переросла уже в открытую ненависть. Так зачем себя мучить и общаться с ним? Поэтому я надеялся, что моё прошение будет удовлетворено. Хотя, пообедав, я всё же вернулся в отдел и пока было время стал помогать перебирать сообщения из разных частей, что интересное откладывал, остальное в мусор. Это была первичная сортировка поступающей информации. Иногда встречался откровенный бред, даже не знаю что курили отправляющие. Работа сразу быстрее пошла с моей помощью, так что к вечеру надеюсь закончим. Майор заходил пару раз, смотрел на меня неприязненным взглядом, но это всё что тот делал, видел, что я работаю, зацепится не за что. А прошение он так и не подписал, как мне тихо шепнул зам, тот и не мог этого сделать, порвал его как увидел.

Самое интересное началось вечером. Когда я вернулся со службы и ужинал у себя, денщик отлично готовил, то прибыло несколько жандармов в сопровождении полицейских, и старший из них, ротмистр, подойдя сообщил:

— Господин Волков, поступило сообщение о том, что вы причастны к нападению на полковника Гереева.

— Этот ваш аноним, мой непосредственный начальник майор Баюнов. Он полностью соответствует своей фамилии, как кот Баюн, сказки любит рассказывать. Во время нападения на полковника я находился за линией фронта, проводил разведывательные мероприятия, удачные, командующий армией обещал представить меня к награде.