Офицер. Слово чести

— Господин поручик, я лично посодействую в присвоении вам чина штабс-капитана, ведь именно такое должно быть звание у командира подразделения, коим вы состоите, а также о награждении вас за проявленную доблесть и героизм.

— Благодарю, господин генерал, — только и сказал я.

Дальше штабные офицеры приняли у меня все документы, рапорты и наградные листы, визируя их. А также и трофейное знамя, всё под роспись. На час задержка была вызвана, я дважды в подробностях рассказывал боевой путь моего подразделения, сначала генералу Самсонову и его старшим офицерам, те в кабинет командующего собрались, потом другим офицерам что этого не слышали. Когда я наконец покинул здание штаба, то снял фуражку и вытер мокрый от пота лоб, настолько устал. Всё штабным отдал, даже журнал боевых действий, мне взамен новый выдали. Также мне выдали направление вернутся в полк. Где он строит оборону, сообщили, но я испросил соизволения отправится завтра, мол, люди и лошади устали, да и пулемёт в ремонте. Такое разрешение я получил.

Снаружи у здания штаба казаки мои ожидали, тут казачья сотня была, из охраны штаба армии, и те среди них общались, свои же, а увидев меня, попрощались со своими и подъехали ко мне.

— Командир, нашли мы место постоя, всё как ты и говорил, две комнаты, ляктричество. Окна ставнями закрыть можно.

— Хорошо, едем.

Я вскочил на коня, и направился следом за казаками, а двуколка с солдатами за мной. Ехать пришлось далеко, на окраину, с той стороны где у леса моё подразделении стояло. Там и река в ста метрах о стоянки, и покупаться можно и лошадей напоить. В общем, недалеко до них, минут пять верхом. Осмотрев жильё, я снял комнаты на сутки, оплатив хозяину за постой, после чего вещи занесли в комнаты, один солдат остался во дворе, на часах, ходил с винтовкой на плече, через два часа его сменят, а второй укатил к нашей стоянке, доложить фельдфебелю где я остановился, чтобы найти было можно в случае нужды. Денщика ещё пришлют на пролётке. Казаки во дворе устроились, чтобы не мешаться, ну а я, приготовив всё оборудование, закрыл окна, и включив красную лампу, стал творить. Плёнка уже вся отщёлкана была, я её извлёк, проявил, и стал печатать снимки. До полуночи работал. На верёвках, растянутых в соседней комнате, те сохли. Без малого тридцать штук распечатал, все они пойдут в редакцию или моим родителям, остальное моим солдатам распечатаю позже, всё же дело не такое и простое. Запорол два снимка при проявлении и пришлось выкидывать бумагу. Пачка фотобумаги у меня была на двести листов, и я вот так разом чуть больше десяти процентов использовал, а ещё ведь солдатам делать, трети как не бывало. Дальше я планировал экономить.

После полуночи уставший, одуревший от работы, всё прибрал обратно в чемодан фотолаборатории, и отправился спать. А утром, закончив писать письмо редактору «Русского патриота», вложил в посылку нужные фотографии, а где я был в кадре, фотоснимки вышли вполне удачными, их обязательно распечатают в газетах, ну и вручил пакет Егору, это передать редактору лично в руки. Там и статьи, и фотографии. Разберутся. Тем более я подробно изложил, как и что тому делать при составлении статей и выпуске газет. На оборотах фото расписаны где те сняты, и кто на фотографиях, чтобы не спутаться. Мой денщик был тут же во дворе, пролётка с вещами, мы вместе позавтракали, и Егор отбыл. Часть своих вещей что мне не нужны, включая сундучок с деньгами, тоже отдал, я в него убрал и свою долю с продажи лошадей интендантам и негативы, и тот отбыл в Варшаву. Причём не верхом, коня дядьке оставил, а наняв тут бричку. Там тот на поезде отправится в столицу. Деньги на дорогу, на проживание, я ему выдал. Жить будет в номере на территории завода, записку директору я тоже передал. По пути письмо отправит родителям с некоторыми копиями снимков, чтобы оно быстрее дошло.

Сам я, собравшись, вещи в пролётку, и с денщиком и часовым, покинул место постоя. Дядьки-наставника не было, тот по своим делам убыл, обещал быть у лагеря моей пулемётной полукоманды часа через два. Мы же добрались до мастерских, где я получил на руки пулемёт. Тот работал, раньше механизм заклинен был, там детали менять нужно, а сейчас взводился и в сухую щёлкал бойком. Проверить можно только при стрельбе. Оказалось, это без проблем, обрывок ленты у того был, но не было боезапаса. Я выдал пять патронов, и мы дали очередь в яму-пулеуловитель. Работает. После этого пулемёт поставили в пролётку, на пол, я расплатился с мастером как обещал, и мы покатили к выезду из города. Добравшись до стоянки, проверил как дела, после чего выдал фельдфебелю три снимка, где в разных местах вся команда была запечатлена, пусть полюбуются, эти пока общие, чтобы было видно мою работу, личные получат позже, раз уж обещал, сделаю. Пулемёт его расчёт уже забрал, сейчас тот полуразобран проводили чистку. По вооружению, транспорту и снаряжению. Пользуясь хорошим распоряжением ко мне генерала, попросил посодействовать, часть трофеев зарегистрировать на моё подразделение. Иначе интенданты налетят, проверят списки и быстро лишнее приберут, а всё записать как свою собственность я не могу. Так что теперь всё по спискам, включая пролётки, купленные на мои деньги, пулемёты и лошади были записаны на подразделение. Ну кроме той на которой мои вещи перевозились, и которой денщик правил. Своё имущество я официально передал армии, своему же подразделению, в качестве помощи, так и оформив, на что получил благодарственное письмо от начальника штаба армии. Я думал это такая форма тонкой издёвки, но нет, тот был полностью серьёзен. Ладно, письмо сохраню. Оно в сундучке направлялось в столицу. Ну и германские трофеи, кухня, палатки, повозки с лошадьми, другое снаряжение, также было записано за полукомандой.

В путь мы тронулись в десять, когда старый казак прибыл, нам нужно преодолеть порядка восьмидесяти километров, думаю завтра будем на месте. Не удивлюсь что наш полк тоже ещё на пути к месту своей будущей дислокации. Так и двигались, вставали на отдых, приём пищи, благо теперь горячая пища всегда была, с помощью кухни кашевар на ходу готовил, отчего был доволен. Переночевав на открытом поле, продолжили. Нас никто не останавливал, не спрашивал кто такие и куда идём, какой простор для диверсантов, но к обеду следующего дня, как мы покинули окрестности Лодзи, прибыли на место. Тут неподалёку находилось село, но полка нашего не было. Похоже действительно обогнали. Прикинув, я обоз и тылы разместил в низине, тут распадок удобно находился, два станковых разместил в одном месте, поле хорошо солдаты видели, километра на два, сейчас те копали пулемётные позиции, в полный рост. Ещё два в стороне в двух километрах на возвышенности, и пятый поставил в сторону села. Пока шли земляные работы, я туда всех свободных солдат отправил для помощи в подготовке позиций, прошёл обед, перерыв час занял, и продолжились работы. Дядька-наставник был отправлен изучить окрестности, посмотреть где наши и поискать германцев. Только осторожно. А я пока объезжал позиции, в двух местах взводные командовали, у пятого пулемёта, что входил в первый взвод, командир расчёта за старшего был и отвечал за это направление обороны.

Палатки уже установили, кухня снова задымила, подготовка к ужину началась, а я у себя в палатке за столиком, полог откинут был чтобы свет попадал, составлял рапорт на имя командира полка. Тому же тоже нужно доложится, тем более это тот разрешил мне действовать на свой страх и риск, поэтому часть плюшек за удачные действия достанутся и ему. Я его поминал в штабе армии, когда докладывал о своих боевых действиях. Кстати, те знали из полученных разведданных, какие части германцев наступают, чтобы Самсонов знал какие там силы. В общем, что добыл, всё и выложил, и всё это офицеры штаба записали. Карты трофейные все забрали. Ну почти. Лично мне в штабе полка так карту и не выдали, я первую на руки получил трофейную, с аэроплана. Поэтому утаил одну, та чистой была, и пусть на немецком обозначения, для меня это не проблема. Языками владею. Проблемой было то, что она километровка, и вот этих мест, где позиции для обороны полка были выделены, на ней не имелось, за границами находились, так что та мне бесполезна.

В три часа дня наблюдатели на возвышенности сообщили, что в нашу сторону двигается колонна всадников. Вроде в нашей форме, но не с тыла, да и не от германцев, а параллельно линии будущего фронта. Взлетев конно на возвышенность, я присмотрелся и опознал знакомого офицера из полуроты разведчиков. Между прочим, это подразделение не числится за полком, придали из дивизии для усиления. Меня хорошо было видно, поэтому те остановились, всматриваюсь, и опознав русского офицера, продолжили движение, ничего не бояться, а если это приманка? Не могли пару солдат для проверки выслать? Я спустился с возвышенности и сам поскакал навстречу. Командовал полуротой офицер в звании штабс-капитана. Тот меня тоже узнал и сильно удивился моему тут появлению, да ещё раньше их. Полковая колонна двигалась позади, через час будет, те головной дозор осуществляли. Ну я и пояснил, что пока сам тут только обустраиваюсь, да разведчика сведенья собрать выслал, жду, а тут они. Пока разведчики с моими солдатами у обоза общались, спешившись, я пригласил офицеров к себе в палатку, кроме штабс-капитана было ещё два младших офицера, один подпоручик и второй поручик.

Командир полуроты отправил пятёрки разведчиков, пять пятёрок, в разные стороны, и вестового к колонне полка, и вот так устроившись в палатке, я и описал что и как было, даже те три фотографии показал из разных снимков. Там и было-то, общий снимок на фоне уничтоженной батареи, сбитого аэроплана и с захваченным германским знаменем. Те были впечатлены, они были раздавлены, они были восхищены, в общем, шокировал я их так, что те не сразу пришли в себя. Так что достав бутылочку вина, трофей как я им пояснил, и налив в кружки, бокалов уж извините не держим, и вот так выпили за отличный рейд по тылам германцев. Ну и описал как меня в штабе нашей армии встретил и что мне генерал Самсонов пообещал, чем впечатлил ещё больше, но все офицеры признали, что не смотря на молодость, я достоин этого повышения в чине и наград, дела свершённые мной на это ясно указывают. Это они так меня куртуазно похвалили. Ещё и полковника Молчанова помянули, мол, не зря тот именно меня на это подразделение поставил, хотя и других офицеров, охочих до этой должности, хватало. Ну про это я и так знал, выскочкой меня считали, хотя вроде, как и отличился в столице. Заглохли те только после того как я пограничникам помог. Да и то ворчали что без приказа подразделение снял. Хотя и признали, что я имел разрешение командира полка на проведение ученей в любое время. Тут тоже с натяжкой можно назвать учениями, только приближённым к боевым.

Допив бутылку, мы покинули палатку, и я провёл их по расположению, те удивлённо качали головой, всё чисто, всё сделано хорошо, даже туалет в сторонке оборудован, кухня трубой дымила, часть разведчиков отдыхали, кони в стороне паслись, общались с моими солдатами, похоже те тоже приключения наши рассказывали, как я сейчас офицерам это сделал. Ну и байки травили, как же без них? Пока мы так общались, вернулся дядька с разведки, да и головная часть колонны нашего полка появилась. Старый казак сообщил что у нас тут вторая линия обороны и германцев сдерживают другие русские части в шести километрах дальше. Там ленивая ружейно-пулемётная перестрелка идёт, артиллерию не используют, поэтому мы и не слышали канонады и казалось всё так тихо. Странно что мне не сообщили что мы на второй линии будем стоять. Хотя, я и не интересовался, мне просто сообщили где полк нужно искать и отправили с богом. Я на карте в штабе армии посмотрел куда ехать, и пошёл. С богом.

Штаб полка в селе расположиться решил, получается стоянка моего подразделения в тылу будет, и позиции четырёх батальонов, а они растянуться на четыре километра, будут впереди. Кстати, по словам дядьки, по бокам позиции уже готовятся, это наш полк запаздывал. По прибытию полка, меня немедленно вызвали в штаб, полковник Молчанов видеть желал. Приказ есть приказ, сейчас будем. Форма чистой была, сапоги начищены, денщик расстарался, так что влетев в седло я вскоре оказался в селе, и остановился у крупного здания, похожего на церковную школу. Да в принципе это она и была. Церковь в селе также имелась. Разведчики тоже тут неподалёку размещались, заняв несколько домов для постоя, я же не торопился попадать на глаза полковнику, кто его знает, как тот отреагирует на моё самоуправство. Давая разрешение действовать по своему усмотрению, тот явно имел ввиду прикрытие полка при отходе, но никак не такую свободную деятельность что была проведена. Пусть успешно, но всё же полковник старый служака и не особо любил подобных инициативных офицеров как я. Это мне штабс-капитан пояснил, командир полуроты разведки. Пусть он тут со своими прикомандированный, но информацией вполне владел, знал со слов других офицеров что давненько служили в полку и знали комполка как облупленного.

В принципе, встретил тот меня хорошо, внимательно выслушал, поблагодарил что я пару раз помянул его перед командующим, и остался доволен. А вот то что тот гайки решил закрутить, стало видно сразу. Мою пулемётную полкоманду тот распределил, решив усилить пулемётами батальоны. Первая пулемётная команда капитана Крутилина была полного штата, восемь пулемётов «Максим». Они были по два взвода распределены по двум первым батальонам, два других остались пока без прикрытия, поэтому моё возвращение было встречено с довольством. До моего появления пулемёты капитана Крутилина были по взводу, то есть по две единицы, распределены по батальонам, а теперь их можно усилить за мой счёт. Теперь Крутилин отвечал за два батальона, и два оставшихся теперь на мне. Что ж, первый взвод Букина с тремя «Максимами» я отправил в третий батальон, а второй взвод в четвёртый, в него входили два станковых «Максима», и два ручных «Мадсена» под русский патрон, три под германский и один переделанный в зенитку я пока приберёг, это мой резерв. Да и зенитка приписана мной к обозу, охраняет только его, так что три ручника в резерве. Кстати, те два найденных «Максима» не из команды Крутилина, я думал его люди бросили, вроде отступали в тех же местах, но у него полный штат, я проверил.