Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Тело убитого солдата мы повезли с собой, нужно будет его похоронить, но пока нет времени, мы постоянно в пути. В дороге, сидя в своей пролётке, я заполнял журнал боевых действий, писал карандашом, всё набело потом перепишу. Та цель которую Егор нашёл, меня конечно же заинтересовала, в германской батарее было пять тяжёлых орудий, куча лошадей, по восемь тянули в упряжке, и плюс обоз. Всё это встало чуть в стороне от дороги у озера. Видимо на ночёвку. Конечно можно было бы оставшийся световой день идти, а до наступления темноты осталось чуть больше пяти часов, однако лошадям этого не объяснишь, и они обычно устают. Вот и тут те паслись, в озере купались, в общем, уход и отдых дали лошадям, да и сами в озере плескались. Палатки разбиты, кухня дымила, кстати, я её планировал целой захватить. Когда ставил задачу, уловил заинтересованные взгляды Крапивина и кашевара. По штату на каждый взвод по кашевару с помощником должно быть, а у меня один. Если всё получится, ему не нужно мучится с котлами, кухни вполне хватит на всё подразделение. Сами орудия мне не нужны, подорвём, обоз уничтожим, из того что нам не надо, личный состав также подлежит уничтожению. В общем, нас ждёт дело. Упускать такую добычу я не собирался.

И пока мы ехали, я и занимался бюрократией. Эх, жаль штатный писарь подразделения ранен был, с ним удобно было. О боевых действиях и потерях написал, как и то что погиб один из солдат и несколько ранено. Когда я закончил, мы как раз сблизились с местом где встала батарея. По словам Егора, расположились те надолго, похоже сегодня больше те в путь не отправятся, видать коней заморили, отдых дают. Дальше оставив обоз, там

хоронили павшего бойца, и мы на тачанках покатили к батарее. Тут особо не выдумывали выехали из-за рощи и два километра проехали по открытому полю к озеру. Не смотря на то что нас видели издалека, понять смогли кто движется, только когда мы сблизились на сто метров, до этого на нас особо не обращали внимания. Видимо каски смутили, за своих нас приняли, германцам известно, что у русских их нет, фуражки, папахи и всё. Раздался крик тревоги, да поздно, пять тачанок развернулись и сразу застрочили станковые пулемёты. Из пролётки спрыгнули расчёты ручных пулемётов и залегли, также открыв огонь. Они не допускали артиллеристов до стоек с личным оружием, а станковые били по крупным скоплениям солдат. По воде фонтанчики вставали где виднелись головы купающихся. Там руки солдаты первыми подняли. Казаки прямо с седла били из своих карабинов, уничтожив трёх офицеров, и ранив одного, самого полного, который по их предположению и являлся командиром, и которого нужно было брать живём. Мою просьбу о знающем офицере те помнили.

Сам я из седла коня стрелял из подаренного дядькой трофейного карабина. Сам конь подо мной вздрагивал, по нему пробегала дрожь, но тот стоял как вкопанный, я крепко сжимал его коленями, чтобы чего не удумал. Выпустив обойму, все пять патронов, ни одного промаха, я стал неспешно перезаражаться, двигаясь на коне к орудиям, стрелять было уже не в кого, батарея была захвачена, личный состав практически полностью перебит, уцелело едва с три десятка солдат из любителей поплавать, их мои сгоняли в общую кучу. С нами были фельдфебель и каптенармус, как раз на предмет приёма трофеев и взяли, и вот они с Крапивиным этим занялись. К кухне, что продолжала дымить, уже подвели двух коней, готовясь их запрячь, телеги осматривали, обоз, палатки. Патроны собирали и грузили в две повозки, в них тоже запрягали лошадей. Четыре станковых пулемёта перезарядили и перегнали так, чтобы те держали поле, за которым и была дорога, тут возвышенность, дороги не видно, но слышно, так что скоро стоит ожидать гостей. Вот с пятым пулемётом проблема, поломка, это был один из моих, а не найдёнышей. Та слышен стук, расчёт пытается отремонтировать своими силами, взводный, старший унтер-офицер Букин, рядом суетится, но похоже поломка серьёзная, в мастерские нужно вести.

Сам я тратить тут толовые шашки на уничтожение орудий не хотел. Подозвал двух рядовых посмышлёнее, показал, как зарядить орудие фугасом и забить дуло камнями, глиной и землёй, после чего выдал им длинную бечёвку. И пока те совершали подобное с четырьмя оставшимися орудиями я пообщался с майором, командиром батареи. Казаки не ошиблись, именно он и был командиром, я могу уверенно сказать, что им просто повезло что это хряк тот кто мне нужно, не стоит больше по внешней полноте судить. Не все генералы толстяки. Почему-то у казаков бытовало мнение, чем более тучный офицер, тем выше у него звание. Генералы видать совсем ожиревшие бочонки. В общем, пленных и раненого командира батареи, у него плечо было прострелено, мы оставили, погнали прочь, раненых те сами забрали. Тут я поинтересовался у подчинённых, бьём или нет, вот те и попросили оставить им жизнь, и я не преминул им напомнить, что это их решение. Орудия подорвали дистанционно, по одному, длинной бечёвкой, теперь их только в металлолом, и перед уходом подожгли обоз с боеприпасом. Палатки только целые забрали, три сгорело, было одна большая взводная, и две офицерских. Ну и галопом унеслись. Обоз у нас увеличился на три армейские двуконные повозки, кухню, офицерскую коляску, трёх верховых и сотню ездовых лошадей, и всё. Пулемётов, к сожалению, у артиллеристов не было, зато все патроны забрали, продовольствие, а личное оружие сложили в телеги со снарядами, и те были уничтожены вместе с ними. От дороги на стрельбу никто не появлялся, а вот на взрывы вполне, станковые поработали прогоняя, и отошли, по моему приказу. И вот так мы уходили.

У батареи я также сделал снимки, пленного майора, тут и меня с ним рядом сняли, я тоже хотел себя для истории запечатлеть. Взорванные орудия тоже снял, и сидевших пленных под охраной моих солдат. Последние ещё и позировали с серьёзными лицами. Потом у обоза, сделал снимок могилы погибшего солдата моего подразделения, тут тоже меня сняли, это мой денщик сделал, которого я учил фотоделу. И вот так мы уходили. Пока хватит, я планировал уйти как можно дальше, и часть ночи на дорогу пустить. Главное лошади бы выдержали. Мы ушли от главной дороги недалеко, двигаясь параллельно ею, потому как, как справа, так и слева, также наступали по дорогам германцы. Майор много что рассказал, и хотя у него были карты удобных маршрутов по основной трассе и тому пути которые он должен пройти, а мне известно какой корпус двигается по дороге от Калиша, всё равно тот был в курсе наступления в округе, хотя бы в слухах, чем со мной охотно и поделился. Точнее не совсем охотно, но я умею быть убедительным. А то ишь ряху наел, презрение через губу так и пышет. Думаете это я офицера склонял к сотрудничеству? Да что вы, я его и пальцем не тронул. Тут не стоит ронять свою офицерскую честь, не поймут, зато приказал казакам, и те с лёгкостью и удовольствием убедили того всё рассказать. А я в это время к майору спиной был, озером любовался, пока сзади слышались удары, ойканья, и просьбы прекратить. Рассказал, никуда не делся. Карта летунов тут тоже помогала, отметки поставил, о частях про которые сообщил майор.

Мы двигались часа два, уничтожив за спиной два деревянных мостика и один каменный, последний я взорвал шашками. Благо отлично разбираюсь во взрывном деле. И вот мы встали на отдых, поужинали, наш кашевар доварил рыбный суп, что до него готовил германский повар, и мы, поев, отдыхали. Ездовые лошадьми занимались. Зря я всех тяжеловесов германских забрал, но казаки такие жалобные глаза делали, для них подобные здоровяки на вес золота, да и продать сможем, казаки это на себя берут. В общем, если за нами погоня была, мостов нет, этим и попридержали. Однако, то что нас ищут, я понял довольно быстро. Батарею нам не простили. Аэроплан появился, что наворачивал круги. Заметил нас, ещё бы с таким поголовьем, сблизился, и воткнулся в землю, когда его из шести стволов срезали, из пяти ручников, и доделанного-таки в зенитку того «МГ», что сняли с другого разведчика. Тут лётчик был один, да и не вооружён аппарат, даже пистолета и документов извлечь не смогли. Врезавшись в землю, тот загорелся. Я командуя стоял на одном колене и делал снимок расчёта «Мадсена», как они стреляют по аэроплану, и тот на заднем фоне оставляя дымным шлейф, падает. Восхитительный кадр получился, редко когда такие получаются, надеюсь с проявление плёнки и печатаньем фотокарточек я не облажаюсь. Опыта всё же маловато. Ну и снял сбитый аэроплан, как тот полыхал на поле.

Однако нас нашли, и свидетели как аэроплан полыхал должны быть достаточно, так что собравшись, мы направились дальше, за нами двигались битюги, подгоняемые семью солдатами верхом. Казаки двигались впереди, осуществляли головную разведку. Германцы нам так и не встретились, мы пролетели сходу деревню, странно пустую, наших там не было, германцев ещё нет, и засветло повстречались с нашими войсками, обнаружив впереди не замаскированные и ещё не законченные окопы. К счастью, опознались нормально, и я выехал к командирам. Там майор, командиром батальона был, те из Двадцать третьего армейского корпуса Второй армии были, к слову наш корпус тоже входил в списочный состав этой армии. Майору было жутко интересно как там и что происходит. То, что мы встречались с германцами, он видел, повозки не наши, кухня. И пока моя команда пробиралась через окопы, размещаясь в тылу батальона, я и пообщался с майором. Описал что было, чем произвёл на того изрядное впечатление. Сам тот исполняющим обязанности был, командир батальона в звании подполковника слёг в больницу, вот и пришлось тому брать командование на себя. Пулемётов у того

не было, на что майор пожаловался, с надеждой глядя на меня, и подумав, я выделил ему один «Мадсен» под германский патрон и патронов двойной боекомплект. У нас есть, а тому нужно. Пока мой унтер учил местного унтера обращению с оружием, я подарил майору трофейный «Люгер», и на этом мы распрощались. Связи пока у того не было, линию ещё тянули, но где штаб нашей армии тот знал, он находился в Лодзи, это в пятидесяти километрах от нас, так что в уже сгущающейся темноте мы направились туда. Тут не только выяснить где наша дивизия находится, в штабе я точно узнаю, но и решить некоторое свои вопросы. Например, продать интендантам всех трофейных лошадей, этим казаки займутся как левые с нами люди, деньги поделим. Потом сдать в ремонт пулемёт, и дождаться его, чтобы кому другому не отдали. Также хочу отправить Егора, с ним уже договорено, в Санкт-Петербург. Он заедет в мою квартиру, ключи я ему дам, и сундучок с деньгами, полученных с контрабандистов, уберёт в шкаф. Потом в редакцию газету «Русский патриот» заедет, и передаст наработанный мной за первый день войны материал, там хватит на четыре отличных статьи. Я пока работаю над ними, да и фотографии нужно распечатать, это тоже займёт время, и я надеялся сделать это в Лодзи, электричество для оборудования нужно было.

Я вот что решил, сначала будет описание как перед войной мой отряд помог пограничникам, а снимки я и там делал. Потом в конце статьи будет сказано, что в следующем номере новая статья о приключениях моей полукоманды. Во второй статье, как мы тот полк встретили, аэроплан сбили, рассеяли полк, полуэскадрон, и захватили стяг. Фотографии будут на страницах как доказательства, и снова указано что в следующем номере продолжение статьи о моей команде. Там будет сообщено, как мы на перекрёстке войска обстреляли, тоже с фото, у меня во всех статьях фотографии будет, по два-три. В третьей статье, кавалеристов перебили, что нас преследовали, и похороны павшего солдата нашей команды с могилой на фото со скорбящими сослуживцами с непокрытыми головами. В четвёртой, как батарею уничтожили и второй аэроплан сбили, вернувшись к своим войскам. В конце, мол, ждите новых статей от нашего внештатного корреспондента. Вот так вот. Неплохой материал наработал, и он необходим, чтобы показать, что русский солдат воевать умеет, да и для патриотического подъёма это требуется. Ну и про себя не забыл, в каждой статье поминал поручика Волкова, командира пулемётной полукоманды. Причём на всех фотографиях мои солдаты в касках, и пара фото на отдыхе где они едят из котелков выделки моего завода. Ну да, я и не скрываю, что провожу скрытую рекламу. Также я поставил Егору задачу, найти среди своих двух-трёх казаков, можно пожилых, но ещё могут служить и не попадают под призыв. Мне нужны курьеры, что будут прямиком и максимально быстро доставлять материал в редакцию «Патриота», забирать отпечатанные пачки газет и доставлять их мне, а уж тут я по фронтам сам распространять буду. Есть такая возможность, через интендантов. Военная почта тоже существует.

Ушли мы от батальона не так и далеко, километров на пятнадцать, дальше лошади запросили пощады, и мы встали лагерем у озера. С другой стороны водоёма деревенька раскинулась. Ездовые обихаживали лошадей, остальные лагерем занимались, палатки ставили, секреты и охрану, чтобы нас врасплох не застали, как мы германцев, у каждого пулемёта часовой, чтобы чуть что очередь в сторону опасности. Кашевар мыл кухню и носил воды, чтобы завтра завтрак быстро сделать. Ну а я сидел в теперь своей трофейной офицерской палатке, тут складной столик и стул были, да и койка с матрасом и бельём, спасибо германскому майору, командиру батареи, что поделился со мной этим. Любитель воевать с комфортом. Керосиновая лампа горела, позволяя работать. Я сам закончил писать журнал боевых действий, после чего занялся статьями, а после них рапортами на имя командующего по боевым действиям подразделения, и наградными листами. К полуночи закончил, и лёг спать, денщик уже всё приготовил, так что вскоре уснул. К слову, казаки спали рядом у моей трофейной палатки, меня охраняли, это одна их из обязанностей. У меня в поклаже были навес и палатка, двухместная, сам купил, но те отказались, на открытом воздухе спали, на попонах. Второй небольшой палаткой пользовались Крапивин с каптенармусом.

Время подъёма я назначал на восемь утра, в девять мы уже должны были свернуться и покинуть стоянку у озера. Карманные часы имелись в подразделении, не только у меня, трофейные, постепенно расходились среди солдат, пока ими унтера владели, у Крапивина точно были, цепочку видел, и поэтому подъём был вовремя. Дежурной объявил побудку, но за час до неё тихонько поднял кашевара с помощником и моего денщика, чтобы те успели всё сделать. Завтрак уже приготовили, кашу на сале и чай, и мы приступили к завтраку. После него собрались и выехав на дорогу Калиш-Лодзь, направившись дальше. Та не пуста была, войск и обозов хватало. На нас поглядывали, особенно на конец колонны, но не останавливали. Повезло, наткнулись на интендантов, что ездили по округе, скупали гужевой транспорт, те всю кассу опустошили, но выкупили у нас всех лишних коней. Точнее не у нас, а у казаков, мы тут вообще, как бы не причём. Я о захвате лошадей ни в журнале боевых действий, ни в статьях не писал. Точнее нет, писал, но что они взяты не моей полукомандой, мол, казаки, что были при нас, не служивые, а добровольцы, именно они взяли их трофеями, и они по праву их. Дядька, который и обозвался владельцем всех лошадей, это мол его трофеи, на что я подтвердил, торговался долго и яростно и судя по счастливому лицу, сорвал тот солидный куш. Чуть позже, во время обеда, мы поделили средства. Себе я отложил, фельдфебелю сто рублей, взводным столько же, унтерам по пятьдесят, даже солдатам по двадцать рублей досталось. В общем, люди порадовались, а Крапивин с моей подачи стал обходить их и как бы намекать, если те будут также действовать и воевать, то призовые им ещё будут. Раненые по тридцать рублей получили. А ведь за десять рублей можно корову купить, да хорошую, молочную. А мы теперь без обузы ускорили ход и к пяти дня подъехали к городу. Заезжать не стали, у лесочка на опушке был разбит лагерь, там за старшего остался Крапивин. Фельдшер повёз раненых в госпиталь, он тут был, ему ещё запас медикаментов пополнять, а я, прихватив двуколку, куда загрузили повреждённый пулемёт, и некоторые мои вещи, с казаками и их вещами поскакал к городу. Со мной только два солдата были. Сначала поспрашивав, я узнал где армейские мастерские были, а они тут имелись, и сдал под роспись пулемёт в ремонт, пообещав мастеру германский пистолет подарить, если тот сегодня с ремонтом закончит, после этого направился в штаб армии. Где он находится мне теперь тоже известно, там стояло две легковых машины, одну ранее уже видел, и одна грузовая, офицеров также хватало. Оставив коня под присмотром двух моих солдат, казаков не было, я им задание дал, прошёл в здание, где представился дежурному офицеру, в звании штабс-капитана, прояснив проблему с собой. А тот вдруг заулыбался, и сообщил, что они обо мне знают. Мои рапорты дошли, те что я корнету-пограничнику дал. Сразу поинтересовался где полковое знамя германской части, и узнав, что при мне, снаружи в двуколке, охраняемой двумя солдатами, поднял трубку телефона и стал вызвать какого-то генерала. Как оказалось, командующего нашей Второй армией. Это был генерал Самсонов. Фамилия на слуху, помнится был такой генерал, и вроде даже успешный, это он или нет? Я только фамилию помню. Кончил тот вроде плохо и массу народу загубил.

Дальше дежурный лично меня сопроводил в кабинет командующего и тот подойдя, вдруг резко обнял меня, оцарапав лицо правым эполетом. Отстранившись, тот только и сказал:

— Спасибо тебе, поручик, ты даже не представляешь, как твои рапорты были к месту, при всеобщем отступлении. Пусть офицеры теперь знают, что и при отходе можно бить противника.

— Благодарю, господин генерал, однако хотелось бы добавить, что после расставания с пограничниками, мы поучаствовали ещё в нескольких схватках. Произвели обстрел дороги, уничтожив несколько сот германских солдат, потом уничтожили два эскадрона кавалеристов, что преследовали нас, сбили второй аэроплан, к сожалению, он сгорел на земле, а также атаковав, захватили стоявшую на отдыхе тяжелую гаубичную батарею, уничтожив орудия подрывами, обоз сожгли. Документы командира батареи, других офицеров и рядовых при мне, как рапорты, так и наградные листы на отличившихся. При мне имеется боевое знамя германского полка, который мы встретили на подходе к городу Калиш. Готов всё передать.

Поделиться с друзьями: