Огнем, мечом, крестом

— Не выйдет, если одними уговорами действовать, я ведь дважды там князем был, по три года на задворье находился, ухватки их хорошо знаю. Разбойничать будут, но если силу показать и отпор дать, а потом начеты сделать, да посаднику татей отослать связанными, то со временем прекратят, когда сами осознают, что слишком разорительно выходит — бояре денежку считать умеют. А свою вольницу сами прижмут, когда мошной поймут, что набеги на твои земли чреваты последствиями — ведь земля эстов за тобой, все побережье, и морской торг ты живо сможешь прекратить, им разорение немалое устроив. Так что жди послов по зиме, ты ведь в Риге будешь? Епископа из пригляда княжьего выпускать никак нельзя!

Мстислав «Удатный» говорил уверенно, со знанием дела — в здешних краях он издавна себя вел как рыба в воде. Править новгородцами та еще докука, хлопот множество — своенравны жители, и вышибить могут по наущению боярскому. Но так и княжьи хлопоты щедро серебром оплачиваются, весь торг с низовыми землями именно отсюда идет, куда тонким ручейком приходит иноземное серебро, своего на Руси в недрах нет.

— Если в Колывань и сюда в Ругодив весь торг новгородский направить, то твоя держава на той торговле обогатится несметно. Привезли «гости» железо, ты купил задешево и продал новгородцам задорого, и наоборот — мед и меха с воском покупай, сбивая цену, а потом купцам с закатных стран уже с наценкой продавай. Сами новгородцы так делают, когда с теми же владимирцами или суздальцами торгуют.

Лембит только головой кивнул — на посреднической торговле прибалтийские города со времен Ганзы жили. Дешевле купили, с наценкой перепродали, к рукам что-то «пролипло» — можно сказать, что «жизнь удалась». Но сейчас самим торговать нечем — города нужно возводить, ремеслом обзаводится, знающих мастеров к переселению подталкивать. Верфи нужно строить, производство пиломатериалов наладить — тут о пиленых досках не подозревают, хотя речушек множество везде запруды можно делать и колеса ставить — а это уже производственная база для мануфактуры. А это увеличение объема товара при улучшении качества и снижение себестоимости. Традиционные для Прибалтики товары, стоит только наладить их производство, за полвека эти земли преобразят — ткацкое производство обеспечит льняные и суконные ткани, ту же парусину. На Кренгольме с царских времен так целый район называли — Парусинка, здания мануфактур высились заброшенные. На шведском покупном железе производство организовать можно чего угодно — от оружия до кос-литовок, о которых не подозревают. Ведь одно дело, когда в кузницах молотобоец вручную бьет, и совсем другое, когда колесо многие работы выполняет. Тот же сахар и рапсовое масло, стекло и изделия из оного — тут сырья для последнего везде под ногами — кругом песчаники. Вино завозить не нужно — в той же Латвии со средних веков, а потом при герцогах Курляндских в Сабиле виноград произрастает — бывал там на фестивале, неплохое винишко. В Эстонии настойки фруктовые и ягодные на спирту гонят, целый завод построен — а тут сахар свой будет, а винокурни остзейские бароны триста лет устраивали. Чуть пораньше начать это дело, а как соседи распробуют, что тут «забодяжили», то рынок сбыта на всю Балтийское побережье будет, со спросом неимоверным. А сопьются, то ничего страшного — немцев не жалко, как и шведов, зато у последних железа много, будет на что его обменивать. Лембиту надолго задумался, прикидывая какие возможности открываются, и, выпав из реальности, даже не заметил, как братья быстро переглянулись понимающими взглядами…

— Псковичи сильно недовольны новгородским засильем, кроме тех немногих бояр, что с «господой» дружат. Слишком их ремесленников зажимают, торговать не дают, да подати постоянно увеличивают. И на вече не зовут «молодших братьев», без них все решают, — Владимир Мстиславович говорил негромко, но его внимательно слушали. Слишком долго по местным меркам он был князем в псковском «кроме», то есть кремле, уже каменного. И великолепно понимал состояние умов жителей, и боярства, не такого уж и богатого, и не имеющего влияния как в Новгороде. И вече у псковичей было вполне самостоятельным, как и в других городах северо-западной Руси, как в том же Полоцке или Юрьеве. Симбиоз, короче, и без перекоса в сторону боярства, как случилось в Новгороде, с его чванливыми «золотыми поясами», которые, в конечном итоге, и погубят «республику».

— В твою пользу, брате, многие высказываются, так и говорят, что лучше с Юрьевым пребывать в согласии. Если на вече выскажутся, то я сразу поддержу — признаю тебя князем «старейшим». А дальше по всякому можно поступить — сына Ярослава можно князем поставить, как наместника твоего, а я в Ржев удалюсь — и надавить на витебского князя сможем с двух сторон. Объединять русские земли надобно, а с тобой уже считаются, войска твоего побаиваются многие, особенно арбалетчиков и «огня». Последнего особенно — понимают, что ты любой город сжечь сможешь.

— Да не стану я города жечь, и людей губить — к чему мне в усобицы ввязываться?! У меня Литва под боком, и непонятно как жмудь себя поведет. Пока вроде тихо, но так они зимой из своих лесов вылезают, когда реки льдом покрываются. Тогда жди набега…

— Посмотрим, что они учудят, — пробасил Мстислав «Удатный». — Не думаю, что твой свадебный пир срывать будут, хотя кто их знает. Но в том случае ополчение созывать нужно и ратью большой идти на них. Нынче я в Полоцк отбуду, потом в Торопец и Смоленск загляну, а дальше в Торчесск. А там с уграми придется драться, хотя теперь они себя не столь нагло ведут, уже не задирают, хотя размолвка у нас с королем — сам понимаешь почему. Но мне плевать — из трех зятьев на тебя одна опора. Будем сообща действовать, а там, брате, и посмотрим, кто правым оказался.

Мстислав последние слова произнес угрожающим тоном — недоброжелателей у него хватало, а вот явных врагов было мало — побаивались князя с «удалым» прозвищем. Да и отец у него не зря «храбрым» величался, и в Новгороде в «святцах» значится. Так что его поддержка в решение псковского вопроса значима будет, да и в Полоцке он определенное влияние имеет. Победа на Калке позиции обоих братьев заметно упрочила. Ярослав в Новгороде притих, своего властного тестя он опасался, как и второй зять, молодой Даниил Романович, что княжил на Волыни. Да и другие князья «Удатного» стали побаиваться, быть его врагом опять стало опасно. А такой репутацией «родственника» не грех в настоящий момент воспользоваться в общих семейных целях, особенно пока своей серьезной армии нет.

Да и помощь Владимира ощутима, пусть он и псковский князь. Теперь его из города не попросили «вон», как могло произойти, ведь побежденных никто не любит, а позиции старшего брата после Калки заметно ухудшились, грубо говоря — на «бирже» власти его «акции» буквально рухнули в «цене». Но сейчас именно он начнет «отжимать» свой Псков у Новгорода, благо позиции в городе и на вече теперь у него крепкие. И отношение к Юрьеву у горожан сменилось на почтительное — город ведь выступил главным центром объединения Ливонии с истреблением ордена «меченосцев», с которым не могли справиться долгие годы. И эти два города сейчас прочно связаны узами, и даже «дверь» на Балтику у них теперь одна. Так что без Псковского княжества никак не обойтись, как и без Полоцкого — русский элемент должен быть многочисленным, и в нем «растворятся» прибывающие из германских земель переселенцы, для которых там просто нет места.

Но это будет уже не «дранг нах остен», с мечами и пожарами, а ценный «человеческий материал», столь нужный на мало заселенных землях. А вторая, более мощная волна хлынет через пятнадцать лет, когда начнется нашествие, которое вряд ли удастся остановить…

И тут в мыслях словно щелкнуло — оба «мстиславича» это прекрасно знают, монголов видели на Калке, а, тем не менее «Удатный» начинает сбивать земли юго-западной Руси, причем явственно под себя. Да и Владимир так же «дышит», а ведь именно он «мозговой центр» в этой паре. И братья явно замышляют что-то серьезное, раз оба «впряглись», и его «пристяжным» сделали. Остается только выяснить, куда эта «игра» завести может, но так ведь не скажут сейчас, возможно, и сами пока не знают. Зато после свадьбы он для них окончательно «своим» станет…

Ивангород, построенный Иваном III, и Нарва, поставленная датчанами, с башней «Длинного Германа», именуемая русскими Ругодивом. Эти две древние крепости символизируют запад и восток, то самое противостояние, по которому им «вместе не сойтись». Но ведь река то одна, да и мост через нее именуется «Сыпрус» — весьма символическое название…

Глава 33

— До Масленицы успели, и, слава Богу! Теперь нам перед тобой колено преклонять нужно, ты ведь королем стал, а дочь моя королевой!

Владимир Мстиславович соблюдал полную серьезность на лице, но по глазам было видно, что доволен, даже прищуривается от радости. Да и «Удатный» не скрывал полнейшего удовлетворения текущей ситуацией — и дочь замуж выдал, и не абы как — с мужем венчана, причем дважды, и второе не менее важно, чем первое — его Елена королевой стала в отличие от двух других сестер. Да-да, королевой, такой же, как в европейских странах, когда русских княжон выдавали замуж за монархов, и браков таких много, с забытых времен Анны Ярославны, что стала французской королевой.