Огнем, мечом, крестом

Владимир Мстиславич в схватку не пошел, но ни один человек не усомнился бы в его храбрости — просто они уже давно так договорились с братом. И сейчас в подзорную трубу он прекрасно видел, как гридни опрокинули монгольских лучников, как пошли по плесу наискосок, поднимая брызги, как нацелились на монгольских батыров, что уже смяли и опрокинули киевские полки. И началась страшная сшибка, копье на копье, меч на меч. Вот только гридни сидели на высоких конях — Мстислав покупал их у ляхов и угров, множество приобрел на землях Священной Римской империи, даже у франков щедро тратили серебро. А потому пластинчатые стальные «зерцало» были у многих бояр и гридней. Нет на всей Руси более славной дружины, чем у Мстислава «Удатного». Именно рослые кони приносили не раз победу галицкому и смоленскому воинству, опрокидывая и знаменитых угров, и кичливых ляхов, и рыцарей-крестоносцев. Не устояли и монголы, хотя бились куда отважней и доблестно, чем половцы. Но сила солому ломит — русских было намного больше, да и удар последовал не один — с противоположного фланга слитно ударили семь сотен черниговских гридней, не менее славных и отважных. И не устояли батыры, опрокинули их, а попутно разметав монгольских лучников, что не успели выйти из-под удара. И обратились пришельцы в бегство, на этот раз непритворное…

Гнали их до вечера — все бросили, и вежи, и кибитки, и полон. Воевода Ярун коней заводных захватил, огромный табун на семь тысяч голов. Так что уходили многие пришельцы без заводных коней, а в степи, когда за тобою гонятся, это верная смерть. Убили молодого предводителя Джебе-нойона, а вот старик извернулся, прорвался, обманув половцев, и вместе с ним добрая треть войска ушла, все же противник оказался умелый и отважный, да и степи хорошо знал, умел в них воевать. Но и русские серьезные потери понесли — оба Мстислава погибли. Великий князь с дружиной полег и многими киевлянами, а черниговского князя стрелой убили, в глаз попали — нелепая смерть, ведь Мстислав в «личине» был. Дикая случайность или очень умелый лучник, тут всякое может случиться. Но, несмотря на потери главное свершено — на Калке не поражение случилось, а победа добыта. А теперь надо возвращаться с богатой добычей обратно, да родичу помочь крестоносцев одолеть — и о том Владимир Мстиславович уже отписал…

Именно атака доспешной конницы не раз приносила монгольскому воинству победу в сражениях — и в азиатских степях было своего рода рыцарство…

Глава 27

— Хотя не впечатляет город этот, совсем не впечатляет — зато все зло отсюда идет! Сам же им по доброй охоте и согласию половину земель отписал епископу прибывшему, лиходеем оказавшимся. Сжечь надобно, пожечь город без жалости, чтобы одни головешки от Риги остались.

Яростная речь Вячеслава Борисовича была вполне понятно — он всеми фибрами души ненавидел недавно появившийся, на его же бывших землях, город. И теперь с надеждой посмотрел на Лембиту, в глазах читалось отчетливое предложение — но давай и этот город спалим, чего тебе стоит. Закидаем «огненными шарами», устроим грандиозный пожар, с которого картину маслом писать можно будет. В принципе можно было согласиться с этим деловым предложением, если бы не одно «но» — в ходе недавнего «эксперимента» под стенами «столицы» разгромленного ордена «братства воинов Христовых» выяснилась одна прескверная штука — каменные твердыни требовали десятикратного увеличения «горючего материала». Тут парой бочек «напалма» не отделаешься, тут целый обоз нужен. Сланцевой нефти в «лужах» хватало, пару десятков тонн собрать можно запросто. Вот только изготовление занимало долго времени, «насыщение», так сказать, «субстанции» нужными ингредиентами. Можно, конечно, дополнительные «мощности» развернуть, новых работников к производству привлечь. Но тогда слишком велик риск «утечки информации». Недаром ромеи до сих пор тщательно скрывают секрет приготовления своего «греческого огня», хотя он давно должен по всем европейским странам разойтись, ведь Константинополь был взят их воинствами совсем недавно, после четвертого по счету крестового похода. Но нет — тайна так и не вышла из-под контроля, видимо, слишком немногие были привлечены к сотворению этой горючей смеси. Это походило именно на «родовую» или «цеховую» организацию работ, когда секретом обладали только полноправные члены «трудового коллектива», сами крайне заинтересованные в том, чтобы эта тайна не выходила за пределы этого небольшого общества — «монопольное право» ведь не просто так появилось.

— Сжечь можно, княже, запросто — но через месяц, никак не раньше. До этого времени никак ни сделать нужного объема «священного огня Лайне-Лембиту», — назвав свое языческое имя, Шипов усмехнулся. Теперь его положение сильно упрочилось — местное население полностью отринуло власть крестоносцев, уцелевшие «меченосцы» сбежались в Ригу, но их было мало, а собственное войско из пилигримов, что напрямую подчинялось епископу Альберту, слишком немногочисленно, чтобы выходить в поле на битву. А за стенами отсидеться не удастся — теперь все прекрасно видели, в какой погребальный костер может превратиться уже не бревенчатый, а каменный замок, каким недавно был Венден. Ордена «меченосцев» уже не существовало, по крайней мере, фактически. Все — «закончились» рыцари с фогтами и командорами, истреблены приоры и магистры, причем все подчистую. Практически не осталось оруженосцев и «сержантов», основы орденского войска, а вместе с ними и подавляющего числа кнехтов. Нет, последних погибло не так и много, где-то с треть, и только прибывшие в Прибалтику тевтоны. А вот с местными уроженцами проблем не было — все дружно записались в войско победителя, профессиональным ратникам, привыкшим к суровой орденской дисциплине, нашлось место в новой формируемой армии — Шипов уяснил, что побеждать даже подготовленные ополченцы, со вполне эффективным по местным меркам оружием, могут только при изрядном численном перевесе. Нужны были именно профессионалы, причем не тяжеловооруженная конница, а отлично выученная пехота, со стрелковым, или метательным по нынешним временам оружием. Дороговато содержание дружин или рыцарей, к тому же в местных густых лесах и протяженных болотах они не столь эффективны как арбалетчики — держать болты латы не могут, их запросто пробивают с близкой дистанции — на полсотни шагов лучше не приближаться, и щит не спасет, когда стрелки залпами по всадникам бьют.

— Но лучше этот город с его накопленными богатствами под себя прибрать — это «распахнутые ворота» на Балтику, не «окно» и не «форточка». По Двине торговля идет до самого Полоцка, а от него хочешь на Днепр перебирайся, или на Волгу — и туда и туда волоки есть. А если сил не пожалеть, то канал можно отрыть нормальный, но нам пока это без надобностей, не такие большие объемы товаров сейчас идут, хотя в будущем именно торговля приведет край к процветанию. Сейчас о другом нам с тобою подумать надобно — как из язычников «добрых» христиан сделать, грамотность им дать, лучше на местных языках, к которым еще письменности нет. Города поставить как центры ремесла, торговли и культуры, а не нынешние убогие городища. Вот где трудится надобно, тут мечом не помашешь.

Лембит посмотрел на Вячку — тот насупился, но головой кивнул в ответ, сам прекрасно осознавал, каково у них положение. Сжечь Ригу можно, выместить давние обиды, наконец, местью потешится, вот только проблем от такого шага будет куда больше, чем приобретений. И выгоды вообще никакой не будет, потому что новые проблемы наслоятся, куда более трудные, и трудноразрешимые. А решение принимать надо немедленно, пользуясь животным страхом запершихся горожан — Рига с моря блокирована, в устье Двины эзельские ладьи стоят, крепостной обвод со всех сторон язычниками перекрыт, которые «меченосцев» истребили. И не одних — в том, что в войске Лайне-Лембиту много православных, причем не только одних русичей, не знать о том епископ Альберт не мог. А он еще тот хитрован — Шипов как только мог собирал про него информацию у людей, что с ним сталкивались по жизни, а таковых хватало. Князь Владимир Псковский даже матримониальный альянс заключил, оженив сына и выдав замуж дочь — такой случай был на Руси впервые, чтобы так с католиками договариваться. С половцами запросто, степняки вроде как свои, перероднились на десять рядов, а вот с князем первый, но ведь надо с чего-то воевать.

Шипов прошелся по шатру, посмотрел на князя, с которым был вполне откровенен. Как-то сблизились, пришлось о себе рассказать, вещицы занятные ему показать. Тут единомышленник нужен, соратник, а не изгой, «подручный князь», которых «служилыми» именовали. И друг — таким Владимир Псковский стал, еще один про него знающий, и старший его брат Мстислав «Удатный» — но тот опосредованно, только через послание и подзорную трубу. А Вячко уже свой, одно дело свершает, к тому же Шипов ему все Кукейноское княжество отдал. Даже толком не возвратив все земли, что в него раньше входили, но передача состоялось — гарнизон бросил недостроенный замок, который оборонять было некому — рыцари и кнехты были перебиты в битве у Вендена, или Кеси, как именовали место ливы. Княжество Вячке возвратил, но не в удел, а только в «держание», покуда тот служить ему будет, фактически до смерти. Устраивать на собственной земле в будущем феодальную усобицу и раздробленность неизбежную, очень не хотелось. Вячеслав Борисович на «ряд» охотно пошел, договорились.

— На язычестве далеко не уйдешь, хотя «Калевипоэг» я им запишу, чтобы потомкам мифология осталась. И зажата теперь Прибалтика будет между двух сторон — католицизм с запада сильно нажимает, а вот православие слабо, и еще больше ослабеет через пятнадцать лет. Сам знаешь, что произойдет — от русских княжеств пепелища останутся.

— Я это сам понимал, когда епископа пригласил, и дал ему возможность поселиться. Думал народ окрестить, одна вера сближает, а всяческие божки больше разъединяют и только смуту вносят, — Вячко говорил негромко. — Псковичи в Юрьеве уже двести лет, а к христианству местные племена так и не приохотили, церковь в граде построили для горожан, и ладно. Архиепископам новгородским дела нет, а боярам только дань подавай — аки волки хищные рыщут, походы устраивают. Полоцкие князья сами слабы, от литовцев едва отбиваются. А более соседей никаких нет, если «братство» с черными крестами на щитах в расчет не принимать — но от тех одни беды будут, сам ведь видел их отряд в недавней битве.

Лембит только кивнул в ответ на княжеские слова. Сейчас он уже сам столкнулся с этой проблемой, только возросшей в масштабах. Пошло формирование государства, пусть на ранней стадии, но «процесс», как говорится. «пошел». А здесь важно ошибок не допустить, это как здание на негодном фундаменте строить — просядет со временем, и стены рухнут.

— Времени до нашествия остается немного, задел на будущее нам сейчас делать нужно, чтобы бедствий избежать. Тут ведь палка о двух концах — епископа можно убить или изгнать, наши язычники именно за такой вариант развития событий ратуют. Но это будет означать долгую и неизбежную войну с европейскими странами, и новые крестовые походы пойдут один за другим — мы просто замучаемся отбиваться. А потому епископа с притчем оставить нужно в здешних местах, пусть культуру в массы несут — не обращай внимания, это я так, иноземными словами балуюсь. А нам надо не мешать «просветителям», а помогать, но в узде держать — сила для того весомая имеется. Раз крещения «огнем и мечом» не вышло, пусть токмо к «кресту» прибегают. Но не одни — православных священников тоже привечать будем — не стоит складывать яйца в одну корзину. А буде возомнит себе, что произвол творить может по-прежнему — то не по своей охоте с жизнью распрощается. Но к крайностям прибегать не стоит — без силы меча папство тут бессильно, а «братство Христово» более не появится. Вроде бы всех под «корень» извели, на «развод» никого не осталось!

Шипов зло усмехнулся при последних словах — он как нельзя лучше понимал, что папство сейчас даже монархов «прогибает», да что там короли — чего стоит история с германскими императорами. Вот только подобная политика на восточных окраинах католического мира не пройдет, здесь большую роль играет традиционный уклад, к тому же в северных странах пережитки язычества дольше сохраняются. Да и православные княжества под боком — начни «давить», совсем иное получится. Ведь так с Литвой произошло — отбиваясь от крестоносцев, жмудь пошла на альянс с русскими князьями, а те сами нуждались в помощи воинственных литовцев. И потихоньку сложился симбиоз — «Великое княжество Литовское и Русское». И почему о втором «дополнении» европейские историки забывают, хотя именно русская письменность легла в основу этого новоявленного государства.