Огненная буря

Брок прервал мое волнение, выглядя сердитым, но не по той причине, о которой я думала.

— Мы исправим это дерьмо, — прорычал он.

— Как? Будешь давать мне уроки кулинарии, Джейми Оливер?

Глаза Брока сузились.

— Нет, мне насрать, что ты не можешь сварить яйцо. Я не против готовки, и не против отвести свою леди куда-нибудь и показаться с ней на людях. Что меня действительно волнует, так это твоя чушь по поводу кроличьей еды.

Я выпучила на него глаза, слегка откинувшись назад в его объятиях, чтобы встретиться с ним взглядом.

— О чем ты говоришь?

— Ты ограничиваешь себя в еде, потому что считаешь, что тебе нужно оставаться в нулевом размере. Этому не бывать. Ты красивая, но чертовски тощая. У тебя потрясающие сиськи, но в остальном тебе нужно нарастить немного мяса на костях.

Я открыла рот, чтобы озвучить мириады проблем, возникших у меня с этим заявлением.

— И не выплескивай на меня свою херню. Я бы взял тебя, какой бы ты ни была, на десять фунтов легче или на сто фунтов тяжелее, лишь бы ты была счастлива. Ты не можешь сказать мне, что счастлива, живя, бл*ть, ради достижения какой-то хреновой цели.

Я поджала губы. Постоянная диета была частью меня с тех пор, как я себя помнила. Я бы не сказала, что страдаю расстройством пищевого поведения, но когда у вас одержимая лишним весом мамаша, чей скептический взгляд замечал малейшую прибавку в весе, добавьте к этому ее любовь к моде, — это заставит вас оставаться худой.

Для меня стало второй натурой ограничивать себя в еде, хотя время от времени я с завистью наблюдала за людьми, поглощающими шоколадные батончики или французские тосты. Но я не хотела, чтобы это изменение было увековечено в угоду мужчине.

— Ты не можешь указывать мне, что есть, — огрызнулась я.

Брок посмотрел на меня.

— Я не указываю тебе, что есть. Ешь, мать твою, что хочешь. В том-то и дело. Наслаждайся жизнью, детка.

Я не хотела вступать в спор так скоро после примирения, поэтому просто закатила глаза.

— Забудь. Пойду, переоденусь к завтраку.

Я попыталась высвободиться из его объятий, но его руки сжались сильнее.

— Что? Хочешь, чтобы я пошла в этом? — Я указала на короткую ночнушку, которая была на мне.

Голодный взгляд Брока скользнул по моему скудно одетому телу.

— Нет, черт возьми, я хотел бы выразить свою признательность за эту ночнушку.

Его руки скользнули по моим бокам, притягивая вплотную к нему, и крепко стиснули мою задницу.

— Я также хотел бы поцелуем пожелать моей леди доброго утра, — тихо сказал он, скользя глазами по моему лицу.

Его губы накрыли мои, и поцелуй стал диким, будто мы не занимались сексом три раза за последние сутки. Меня прижали спиной к кухонной стойке, на которой повсюду валялись миски и лопатки. Мне было плевать.

Брок обхватил мои бедра, поднимая меня на столешницу. Я застонала, когда его твердая длина прижалась ко мне в идеальном месте. Я отчаянно потянула его за боксеры, освобождая и крепко сжимая. Брок задрал мою ночнушку, под которой я была без трусиков. И я нетерпеливо направила его внутрь себя.

Он погрузился в меня. Жестко.

Я вскрикнула и чуть не кончила прямо тут же.

— Детка, с тобой так чертовски хорошо, ты как бархат, — пробормотал он мне на ухо, надежно удерживая меня руками, пока входил в меня.

— Сильнее, — это все, что мне удалось произнести.

Брок подчинился, и я провела руками по его обнаженной спине, наслаждаясь резким шипением, которое он издавал. Сильная рука впилась мне в бедро. Я держалась за него изо всех сил, когда он врезался в меня под звон бьющейся посуды.

Его рука легла мне на шею и крепко сжала, пока он не сводил с меня глаз. Мы уставились друг на друга, без слов, пока он выколачивал из меня дух.

Оргазм нахлынул внезапно, и я вскрикнула, почувствовав, как Брок опустошил себя внутри меня. Он прижался лбом к моему лбу; мы оба тяжело дышали.

— Это то, что я называю поцелуем с добрым утром, — прошептала я.

Брок слегка усмехнулся, и вибрация заставила меня дернуться, так как он все еще был во мне. Затем его пристальный взгляд прошелся по моему телу, нас обоих покрывал слой муки.

Внезапно Брок, все еще оставаясь во мне, сдернул меня со столешницы. Я взвизгнула.

— Нам нужен душ, — прорычал он.

***

После очень продолжительного и приятного душа я стояла в гардеробной, обдумывая наряд на день. Я должна быть в магазине около двенадцати. Сейчас было только девять, так что у нас оставалось достаточно времени для свидания за завтраком. Я вскинула голову вверх от изучения рядов туфель (я начинала создавать образ снизу вверх, считая обувь самой важной).

Свидание.

Мы с Броком страдали херней месяцами: сходились и расходились. Мы ссорились, мирились, засыпали вместе, просыпались вместе, но не ходили ни на одно свидание. Я была слишком занята попытками сохранить эмоциональную дистанцию, чтобы даже думать о свидании. Мы даже толком не ужинали вместе. Как я могла влюбиться в мужчину, если даже не знала, любит ли он грибы?

— Хочу кое-что обсудить с тобой, детка, — проник в мои мысли голос Брока.

Я резко обернулась и увидела, что он прислонился к двери гардеробной. Он делал это хорошо. Прислонялся, я имею в виду.

— Ты любишь грибы? — выпалила я.

Он нахмурил брови.

— Что?

— Грибы, — нетерпеливо повторил я, — они тебе нравятся?

Он секунду смотрел на меня, прежде чем ответить.

— Не особенно.

— Хорошо, — кивнула я. — Я тоже, они меня бесят. Что ты ешь на завтрак? Ты любитель тостов и желе или предпочитаешь яичницу с беконом? Или ты вообще отказываешься от завтрака и просто закидываешься кофе? И раз речь зашла об этом, как ты пьешь кофе? — выстреливала я в него вопросы, расхаживая взад и вперед.

Как наши отношения могли быть такими поверхностными и такими глубокими одновременно? Я знала. Из-за меня. Я и моя е*анутость держали Брока на расстоянии вытянутой руки, а потом и того дальше.

Брок шагнул вперед, положив руки мне на плечи.

— Сделай вдох, Искорка, и скажи, к чему все эти вопросы, — легко сказал он.

Я сделала глубокий вдох.

— Мы едва знаем друг друга! У нас не было ни одного свидания, и я даже не знаю, какой у тебя любимый цвет. Пожалуйста, не говори, что черный. Это нелепо и технически даже не считается цветом, — пробормотала я.