Огненная страсть

– Воровка!!! Держите воровку!

Я в ступоре уставилась на неё, не понимая, что за бред она несёт.

Неизвестно откуда взялись трое немецких солдат, на всех парах, мчавшихся ко мне из зала. Я инстинктивно отпрянула назад и вжалась спиной в шубу. Они, что все спятили?!

Не успела я и глазом моргнуть, как молодого официанта передо мной уже не было, а на его месте стояли те трое солдатов, крепко держащих меня за руки. Они грубо рванули меня на себя, и бокал для шампанского выскользнул у меня из рук, упав на пол и вдребезги разбившись. Наверное, все гости этого дома высунули свою любопытные морды из зала и теперь смотрели на меня. Совершенно случайно я вспомнила, что умею говорить.

– Эй, отпустите меня! Я никакая не воровка! Это ошибка! Отпустите меня! – Я отчаянно вырывалась из стальной хватки немецких рук. Солдаты подвели меня к этой истеричной женщине, которая смотрела на меня с ненавистью в глазах. Да что я ей такого сделала?

– Эта девушка пыталась украсть Ваши вещи? – Спросил самый старший из солдат.

– Я ничего не пыталась украсть! – Заорала я, но меня никто не слушал.

– Да, она пыталась украсть деньги из шубы одного из гостей. Я видела, как она залезла свой рукой в один из карманов шубы!

Я снова дёрнулась в руках солдат.

– Это не правда! Я ничего не...

Хлёсткая пощёчина прервала мою оправдательную речь, и я заскулила от боли. Вся правая щека нещадно горела, и складывалось такое впечатление, что с меня в том месте содрали всю кожу.

– Тебе никто не давал слова, – прорычал всё тот же старший из солдат.

Слёзы боли и обиды хлынули из глаз, и я безвольно повисла в чьих-то руках, мысленно моля Кристиана спасти меня.

– Спасибо за бдительность. Эта прыткая девушка теперь будет сидеть в тюрьме.

Солдаты двинулись в неизвестном направлении, но женщина окликнула их.

– Подождите! Мне кажется, она еврейка.

Я вскинула голову и встретилась с этой стервой взглядом. Откуда она узнала? По моей внешности нельзя это понять. Эту тайну знал только Грей... неужели он предал меня и сдал властям?

Главный из солдат схватил меня за подбородок и вздёрнул мою голову вверх.

– В таком случае ей не место на этом свете.

Он разжал пальцы, и я только сейчас почувствовала всю силу его хватки на моём подбородке. Там точно скоро появится синяк.

– Ненавижу евреев, – проворчал он и брезгливо вытер руки о свои штаны.

Я перевела взгляд на мужика, который пришёл с этой вруньей. Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, и на секунду меня как молнией пронзило понимание одного факта. Этот мужчина приходился Хантеру, другу Иланы, отцом. И если он узнал, что его сын якшался с еврейкой, он запросто мог засадить мою сестру в Концлагерь.

– Нет!!! Это вы! Вы сдали мою сестру! Мерзавец! Они любили друг друга! Ваш сын любил её!

Мои выкрики не произвели на него ровным счётом никакого впечатления, потому что он по-прежнему стоял с каменным лицом. Он вообще слышал мои слова?!

Сукин сын, засадивший мою сестру в Концлагерь, стоял в нескольких шагах передо мной, а я даже ничего не могла ему сделать. Я не могла убить ни его самого, ни его жену-лгунью. Я могла лишь истошно кричать, что я и делала.

– Как вы могли?! Неужели вам не жаль Хантера?!

Он развернулся и вместе с женой пошёл обратно в зал, но перед тем, как скрыться там, ровным тоном приказал главному из солдат.

– Убейте её.

Солдаты взяли меня под мышки и поволокли к выходу на улицу.

– Ну же, убейте меня! Чего же вы ждёте?! – С горькой усмешкой выкрикнула я.

– Заткнись, сука, – главный встал передо мной и вновь схватив меня за подбородок, поднял мою голову вверх. – Ты думаешь, с тобой будут нянчится? Ты глубоко ошибаешься, – сквозь зубы прошипел он и ударил меня кулаком в живот.

Я закричала в голос от дикой боли, растёкшейся по всему организму. Перед глазами всё поплыло, поэтому я не заметила мощный кулак, который через секунду ударил меня в лицо. Теперь я точно знала, что Кристиан не предавал меня и не сдавал нацистам, так что я могу умирать совершенно спокойно.

====== Глава 22 ======

Меня разбудило лёгкое прикосновение к моей руке. С улыбкой на лице я повернула голову вправо и приоткрыла глаза, чтобы встретиться взглядом с любимыми серыми глазами. Но передо мной стоял не Грей, а какой-то другой, незнакомый мне мужчина примерно пятидесяти лет. Я удивлённо вытаращилась на него. Где Кристиан? Опять ни свет, ни заря ушёл в свой командующий штаб? И что забыл этот мужичок в белом халате в нашей спальне?

Я огляделась по сторонам и с ужасом осознала, что я лежу не в нашей с Кристианом спальне, а в каком-то обшарпанном помещении и с рядами свободных коек по всему пространству.

– Где я? – Высказала я свои мысли вслух.

Мужчина, стоящий передо мной, сощурил свои карие глаза, прячущиеся за черепашьими очками.

– В мед.части для заключённых. Переворачивайтесь на бок.

Воспоминания начали безжалостно атаковать меня со всех сторон. Постепенно вся картина произошедшего вырисовывалась в моей голове. Меня забрали в Концлагерь. Здесь я умру. Наверное, это участь нашей семьи. Сначала отец, потом Калеб с Иланой, а теперь вот черёд дошёл и до меня.

Перед глазами пронеслись события того вечера в доме Гёта. Вот мы с Кристианом зашли в многолюдный зал, вот ласкаем друг друга, а потом он уходит и меня, с бокалом шампанского в руках, обвиняют в краже, кулак летит мне в живот, а после врезается в лицо. Вспомнив про удары немецких солдат, я судорожно схватилась за живот, по которому пришёлся самый сильный удар. Отголоски боли ещё тревожили моё тело, но, надеюсь, все мои внутренности в порядке.

– Да, жив он, жив. Переворачивайтесь на бок.

Я удивлённо уставилась на врача, державшего в руке неизвестно откуда взявшийся шприц.

– Кто жив? – (Мужчина в очках скорчил недовольную мину. )

– Ребёнок ваш. Если вы сейчас же не перевернётесь на бок, мне придётся применить грубую силу, что не приемлемо в вашем положении.

Из моего горла вырвался истеричный смешок.

– Постойте, какой ребёнок? – Я покачала головой в полнейшем замешательстве.

– Вам лучше знать. Значит, не хотите?

Врач положил свои руки мне на правый бок и повернул меня, собравшись делать мне не очень приятный укол в мягкое место.

Но его слова так и крутились в моей голове. Может он шутит? Это невозможно! Хотя кого я обманываю, я могла забеременеть в любой момент. Но почему я узнала об этом только тогда, когда оказалась в концлагере?

Врач вогнал мне шприц в попу, но я даже не сморщилась от укола. Я пребывала в состоянии глубочайшего шока и неверия.

– Вы сказали, что ребёнок жив, но разве ему грозила какая-то опасность?