Огненное сердце

– Ну, ты чего? Ты чего, глупая! Перестань сейчас же душу рвать…

Я послушно трясу головой. Конечно, чего это я? Но только как тут успокоиться, а? Вот как? Нет-нет, совершенно не получается. Я в какой-то истерике принимаюсь шарить по его телу ладонями, взглядом…

– Он тебе что-нибудь сделал? Он как-то тебя обидел?

– Нет! Амалия, нет… Малыш… Ну, ты что? Перетерли как мужик с мужиком, попили чая и разошлись.

Я отстраняюсь, заглядываю в любимые глаза. И ни на секунду ему не верю. Несмотря на то, что сквозь слезы ни черта не могу разглядеть. Мне надо удостовериться! Я поэтому начинаю стаскивать с него одежду. А этот дурак смеется!

– Эй! Солнышко, я польщен, но мне бы лучше сначала в душ мотнуться…

– Тщ-щ-щ!

– Амалька, ну правда. Я воняю, как горный козел. Малыш…

Он не воняет. По крайней мере, я ничего подобного не ощущаю. У кислорода вообще есть запах? Не думаю. А он – мой кислород. Безупречную кожу уродуют синяки. Я несмело касаюсь их пальцами, я рыдаю, я опускаюсь на колени и целую каждую, блин, отметину.

– Ну, перестань, а? – беспомощно просит Димка.

– Что они с тобой сделали, а? Вот что?

– Да ничего. У меня просто сосуды близко к поверхности расположены. В детстве вообще как леопард ходил весь в фингалах. Подумаешь. Ащ-щ-щ…

– Больно?

– Ага. Южнее просто пипец как болит. Но я сначала все же помоюсь… А-а-амалия. – стонет, откинувшись головой на стену.

Мне категорически мешают разбросанные по полу чемоданы. И рыдания, что после короткой паузы опять начинают сотрясать грудь. Никогда до этого я не знала, что могу вырабатывать слезы в таких количествах. Просто какой-то ужас.

Димка сползает ко мне на пол. Мы переплетаемся с ним руками, ногами, чувствами…

– Как тебе среда?

– Смотря для чего.

– Для того чтобы расписаться.

– По-моему, чудесный день, – улыбается он, затаскивая меня к себе на колени.

– А в четверг поедем в больницу. Я согласна пройти через ЭКО, если ты не передумал.

– Нет, конечно!

– И самое главное…

– М-м-м?

– Я тебя люблю. Так люблю, Дим, ты себе даже не представляешь.

Его руки сжимаются вокруг моего тела сильней. Но даже это выходит у него… осторожно. Будто он боится мне навредить.

– Очень-очень люблю. Бесконечно. Я не знаю, что со мной будет, если ты однажды уйдешь.

– Этого никогда не случится, – убежденно говорит он.

– Дай бог. Потому что ты даже не представляешь, на что я способна. Я и сама не представляла. А сегодня примчалась к Гатоеву и… Думала, глотку ему перегрызу.

Димка не говорит «не надо было», не кричит, дескать, я бы сам справился. Мы вообще не тратим на это время. Просто наслаждаемся возможностью касаться друг друга, дышать одним на двоих воздухом... Пусть вот так, в холле, посреди разбросанных чемоданов. Один из которых открыт.

– Она будет на тебя похожа…

– Златка?

– Угу. Прямо перед глазами у меня стоит…

– Тогда пусти меня в душ, и пойдем уж скорей ее делать.

Влажно смеюсь. Отголоски истерики клубком змей шевелятся в животе. Кажется, этот страх теперь навсегда со мной.

– Знаешь ведь, что не получится.

– Не сбивай настрой! – смеется.

– А я думала, что сама по себе являюсь отличной мотивацией, – деланно кривлю губы, а сама вся сжимаюсь внутри в ожидании его реакции.

– Да сто пудов, малышка. Я на тебя только гляну, и все… Хоть гвозди забивай.

– Твоей балдой можно попробовать.

– Эй! – хохочет рыжий. – Я, конечно, для тебя готов на все, но это как-то негуманно, не находишь?

– Нахожу. Не будем, уговорил.

– Найдем ему лучшее применение.

– Однозначно. У меня даже несколько идей есть…

Наши взгляды с Димкой встречаются. А потом он резко вскакивает прямо со мной. Форма у моего рыжика просто отпадная, мне до такой еще приседать и приседать…

– Запомни их, чтобы воплотить в жизнь, когда я вернусь из душа.

Эпилог

И снова аэропорт. Я немного волнуюсь. Потому что впервые после родов куда-то лечу. В смысле, не куда-то. А на один из крупнейших в мире авиасалонов. Впереди куча работы, а я все никак не могу отделаться от мысли, что тупо с ней не справлюсь. За время беременности я, надо признать, неслабо так отупела. Вот только осознала я этот прискорбный факт далеко не сразу. Работала себе в привычном режиме. И лишь за пару недель до Златкиного рождения, когда я, наконец, нашла в своем плотном графике несколько минут, чтобы составить список необходимого в роддом, и первым пунктом записала в нем «зубная счетка», снизошло озарение. Э-э-э, мать, да ты совсем! Сначала смешно стало, а потом грустно. Димка застал меня рыдающей над той злосчастной бумажкой. Перепугался сильно.

А теперь вот мой черед волноваться… Как все пройдет, как меня воспримут. Мужики из нашей делегации уже на меня как-то странно косятся. Будто я не ребенка в руках держу, а бомбу с часовым механизмом. Бесит! Ну какие же они динозавры!

– Ничего, Золотинка, мы им еще покажем, – шепчу я, потираясь носом о лобик спящей крохи. Мы долго с Димкой думали – брать Златку с собой, или оставить на бабушек-дедушек и нянь. В конечном счете решили, что с ней нам будет спокойней. Ну и понеслось… А теперь дождь ледяной, и вылет откладывают. Неизвестно, сколько нам тут торчать. Гашу тревогу, а она все равно во мне. Аж подташнивает. Дышу глубоко. Глажу Золотинку по спинке.

– Амалия Станиславовна, давайте я ее возьму… – предлагает наша няня Елизавета Васильевна.

– Нет-нет, все хорошо. Я не устала. Если не затруднит, лучше принесите мне водички с лимоном.

– Конечно. Я мигом.

Ходим с мелкой вдоль огромного окна, из которого открывается панорамный вид на взлетные полосы. Бросаю на Димку, которого оккупировали какие-то мужики, успокаивающие взгляды. Он явно раздражен тем, что не может послать их всех к черту и присоединиться к нам. Но что уж… Это меня, как родила, будто в утиль списали. А Димка у нас востребованный донельзя. О нем только и разговоров. Сверху давят, хотят выделить его отдел в отдельное предприятие. Чтобы он не только на меня спину гнул, но и другими важными проектами занимался. А я что? Я знала, что так и будет. И потому практически не ревную.

Господи, да что же так нервно? Ну просто невыносимо. Касаюсь носом Златкиной шапочки. Та едва слышно пахнет кондиционером и чем-то сладким. Может быть, молоком. Кошусь на часы. Есть наша принцесска захочет еще нескоро. А я уже ощущаю приливы. Грудь покалывает и вот-вот потечет. Более опытные мамочки обещают, что все вот-вот нормализуется. Что на моем молокозаводе скоро пройдет оптимизация процессов, и те наладятся согласно спросу. Но пока вся эта кормежка – сплошная головная боль. Молока у меня много. Я протекаю в самые неподходящие моменты. Однажды даже с правительственного совещания пришлось сбежать, чтобы сцедиться. Помнится, Сидельник тогда недовольно нахмурился… А ведь как дед мог бы и войти в положение! Как дед, ага. Вот умора…