Огненный крест. Книги 1 и 2

— Что касается тебя, — сказала я, поглядев на него, — я не шутила, когда говорила про гусиный жир. Распахни плащ и сними рубашку.

Он сузил глаза, поглядев на меня, потом бросил короткий взгляд в направлении миссис Бердсли. Я спрятала улыбку при виде его скромности, но дала миссис Бердсли маленький чайник и отправила принести воды и больше дров, потом вытащила тыкву с ментоловой мазью.

Теперь, когда я могла хорошенько рассмотреть его, вид Джейми меня встревожил. Он был бледен с белыми губами, красными ноздрями и глазами, обведенными темными кругами усталости. Он выглядел очень больным, а звучал еще хуже, воздух вылетал из груди с хриплым свистом при каждом вздохе.

— Полагаю, если Хирам не собирается умирать перед своими козами, ты тоже не собираешься умирать передо мной, — с сомнением сказала я, зачерпывая пальцем ароматной мази.

— Я вовсе не собираюсь умирать, — сказал он немного раздраженно. — Я только немного устал. К утру я буду в порядке… О, Христос, мне это не нравится!

Его грудь была горячей, но не думаю, что от жара, хотя точно сказать было трудно — мои пальцы были очень холодными.

Он дернулся, издал высокий звук «иии» и попытался отодвинуться. Я твердо схватила его за шею, поставила колено ему на живот и продолжила свое дело, несмотря на его протесты. Наконец, он прекратил бороться и подчинился, только периодически хихикал, чихал и изредка взвизгивал, когда я дотрагивалась до особенно щекотного места. Козы нашли это очень интересным.

Через несколько минут он был хорошо смазан, кожа на груди и горле была красная от растирания, блестела от жира, и сильный аромат мяты и камфары стоял в воздухе. Я положила ему на грудь толстую фланелевую пеленку, спустила рубашку вниз и обернула его полами плаща, напоследок я прикрыла его одеялом, натянув его до подбородка.

— Вот так, — удовлетворено произнесла я, вытирая тряпкой руки. — Как только будет горячая вода, мы выпьем чай из шандры.

Он с подозрением приоткрыл один глаз.

— Мы?

— Точнее, ты. Я лучше выпью конскую мочу.

— Я тоже.

— Увы, конская моча не обладает терапевтическим эффектом.

Он застонал и закрыл глаз. Он тяжело дышал некоторое время, словно проколотые меха. Потом приподнял голову на несколько дюймов и открыл оба глаза.

— Эта женщина еще не вернулась?

— Нет. Думаю, найти воду в темноте нелегко, — я мгновение поколебалась. — Ты все слышал, что она мне рассказала.

— Нет, но вполне достаточно. Мэри Энн и все такое.

— Да, все такое.

Он крякнул.

— Ты веришь ей, сассенах?

Я ответила не сразу, неторопливо выскребая гусиный жир из-под ногтей.

— Иногда верю, — сказала я, наконец. — Сейчас — не уверена.

Он крякнул, на этот раз одобрительно.

— Я не думаю, что она опасна, — сказал он. — Но держи свой ножичек при себе, сассенах, и не поворачивайся к ней спиной. Мы будем сторожить по часу.

Он закрыл глаза, откашлялся и мгновенно уснул.

Через луну проплывали облака, холодный ветер шевелил сухую траву на козырьке, нависающем над нами.

— Разбудить тебя через час, — пробормотала я, пытаясь устроиться удобнее на каменистой земле. — Три ха-ха, черт побери.

Я наклонилась и положила голову Джейми себе на колени. Он немного застонал, но не шевельнулся.

— Простуда, — сказала я ему обвиняющим голосом. — Ха!

Я передернула плечами и откинулась назад, прислонившись к скошенной стене нашего убежища. Несмотря на наказ Джейми следить за миссис Бердсли, я не считала это обязательным. Она любезно развела костер, потом свернулась среди коз и, будучи человеком из плоти и крови, а значит уставшей от дневных событий, сразу же заснула. Я могла слышать ее мирный храп с противоположной стороны костра, смешивающийся с фырканьем и хрипом ее компаньонов.

— И вообще что ты о себе возомнил? — спросила я у тяжелой головы, лежащей на моем бедре. — Резиновый, да?

Мои пальцы непроизвольно коснулись его волос и ласково их погладили. Уголок его рта неожиданно приподнялся в удивительно приятной улыбке.

Улыбка исчезла также быстро, как и появилась, и я потрясенно уставилась на него. Нет, он крепко спал, дыхание его все также было хриплым, и его длинные двухцветные ресницы мирно лежали на щеках. Очень мягко я снова погладила его голову.

Точно. Улыбка снова мелькнула на его лице и исчезла. Он очень глубоко вздохнул, зарылся носом в мои колени, и тело его полностью расслабилось.

— О, Боже, Джейми, — нежно произнесла я, чувствуя, как слезы собираются в глазах.

Годы я не видела, чтобы он улыбался во сне таким образом. С тех первых дней нашего брака, проведенных в Лаллиброхе.

«Он всегда делал так, когда был маленьким, — сказала мне тогда его сестра Дженни. — Я думаю, это значит, что он счастлив».

Мои пальцы погрузились в мягкие густые волосы на его затылке, ощущая твердую выпуклость его черепа, теплую кожу и тонкую линию давнего шрама.

— Я тоже, — прошептала я ему.

Глава 30 Отродье сатаны

Миссис МакЛеод с двумя детьми поселилась у жены Эвана Линдсея, и с отъездом братьев МакЛеодов, Джорди Чизхолма и его двух старших сыновей в доме стало просторнее. «Хотя не совсем, — подумала Брианна, — учитывая, что осталась миссис Чизхолм».

Проблема была не в самой миссис Чизхолм, как таковой, а в ее пятерых сыновьях, которых миссис Баг скопом называла отродьем сатаны. Миссис Чизхолм сильно возражала против такой терминологии. И хотя другие обитатели дома были не так откровенны в выражении своего мнения, по данному вопросу существовало редкое единодушие. «Самые отъявленные хулиганы — это трехлетние близнецы Чизхолмы», — думала Брианна, с некоторым трепетом следя за Джемми и воображая его ближайшее будущее.

В данный момент он не показывал никаких задатков хулиганства и мирно дремал на тряпичном коврике в кабинете Джейми, куда Брианна удалилась в слабой надежде на относительное уединение. Страх, внушаемый Джейми, позволял держать несносных детей подальше от этой комнаты.

Миссис Баг сообщила восьмилетнему Томасу, шестилетнему Энтони и пятилетнему Тоби Чизхолмам, что миссис Фрейзер — большая колдунья, белая женщина, которая, несомненно, превратит их всех в жаб («И это будет лучше для всех»), если они что-нибудь натворят в хирургическом кабинете. Однако это не помогло, наоборот, они страшно заинтересовались кабинетом, но пока ничего там не сломали.

Чернильница Джейми — полая маленькая тыква, аккуратно закупоренная пробкой из желудя — стояла на столе вместе с глиняным стаканчиком с остро оточенными перьями индейки. Пользуясь одним из свободных моментов, которые в связи с материнством Брианна научилась ценить, она взяла перо, открыла маленький дневник и стала писать.

«Этой ночью мне приснилось, что я делаю мыло. Я еще никогда не делала его самостоятельно, но я вчера мыла полы, и мои руки пахли мылом, когда я легла спать. Такой противный запах, нечто среднее между кислотой и пеплом со слабым, но ужасным запахом сала хряка, словно что-то давно сдохло.