Огненный меч Империи

Всё, что осталось, Арсений собрал и передал краснеющей Полине, предупредив, что, если так и дальше пойдёт, то хозяину придётся ходить нагим, потому что одежда Арсения ему ну никак не подойдёт. Ни по статусу, ни по размеру.

— Рослым да плечистым вырос, — поведал Арсений Полине, которая ни о чём не спрашивала и с удовольствием поскорее бы ушла. Отвечать на расспросы о Михаиле Арсеньевиче ей было не велено. — Как он там хоть? Хорошо ест? Высыпается?

Полина замерла, моргнула и, прижав охапку с одеждой к пышной груди, выскользнула в коридор и умчалась, едва не выронив штаны. Ирина Григорьевна строго-настрого запретила отвечать на любые вопросы о Михаиле Арсеньевиче. Любые!

А вскоре влетела в гостиную к хозяйке, где та пила чай вместе с Михаилом, чью наготу хоть сколько-то, но скрывала широкая простыня, обёрнутая вокруг его тела. Разумеется, Полина пересказала всё, что с ней произошло.

— Ну, на это ты могла ответить! — расхохоталась Ирина Григорьевна, звякнув чашечкой о блюдце. — Накормлен, напоен, спать уложен.

Рот Полины приоткрылся и тут же захлопнулся. Она молча положила одежду рядом с Михаилом, и, дождавшись дозволительного кивка от хозяйки, поспешила сбежать.

— Одевайтесь, Михаил Арсеньевич, — улыбнулась ему Ирина Григорьевна и взяла с подноса ватрушку, — и продолжим.

— Если Вы не возражаете, — он поставил свою чашку вместе с блюдцем на стол и больше ничего брать не стал, — я бы всё-таки навестил Арсения. Он же ещё ничего не знает. Хочу сам сказать ему, что со мной всё в порядке.

— Ах, простите! — На лице Ирины Григорьевны впервые за всё время их короткого, но весьма продуктивного знакомства, появилось виноватое выражение. — Я так увлеклась нашими исследованиями, что обо всём другом позабыла! Конечно же, идите! Только возвращайтесь поскорее. Вас, мой дорогой огненный друг, пока нельзя оставлять без присмотра.

— Разумеется, — улыбнувшись, кивнул он. — А теперь позвольте, я оденусь.

Ирина Григорьевна не удержалась и хмыкнула:

— Ой, что я там у Вас не видела, мой дорогой!

Полина, ожидавшая за дверью, могла бы с чистой совестью ответить то же самое. Вот только восторгов хозяйки по этому поводу не разделяла.

Ирина Григорьевна всё же оставила Михаила одного, хоть он едва и не поддался соблазну и не сбросил простынь при ней. Дразнить и он умел. Из гостиной, одевшись, Михаил ушёл сразу в комнаты, что занимал вместе с верным и незаменимым слугой и, если уж совсем честно, родным, хоть и не по крови, человеком. Сколько они уже не виделись? День, два, три? Михаил потерял счёт времени, для него оно с тех пор как себя проявил огонь текло по-другому, он почти не чувствовал его бег.

Когда Михаил вошёл в комнату, Арсений, наводивший порядок в другой, выскочил навстречу хозяину, на лице его читалась искренняя обеспокоенность.

— Михаил Фёдорович! Да как же так! Да что ж Вы себя не бережёте? Женщина она красивая, знойная — тут я Вас понимаю, но и о себе помнить надобно! Вы хоть спали? Ели? А с одеждой Вы что сделали?

— Тише-тише! — расхохотался Михаил, выставив вперёд руки, словно защищаясь. — Всё со мной хорошо. Я ел, спал — не волнуйся. И не был я с Ириной Григорьевной в том смысле, что ты думаешь. И вообще, не Фёдорович я больше. И не Вяземский.

Арсений сразу понял, о чём он, и сглотнул:

— Но ведь… Михаил?

— Михаил, Михаил. Морозов Михаил… — Он посмотрел ему прямо в глаза. — Арсеньевич.

— К-как… Арсеньевич? Но как же?..

— Всё просто, — улыбнулся Михаил. И сказал то, о чём частенько размышлял, но вслух, похоже, так ни разу и не выразил: — Роднее тебя у меня никого нет.

Ни разу Михаил не видел Арсения настолько растерянным. Даже тогда, когда Пётр Алексеевич отрёкся от него перед всей Москвой, верный слуга и то выглядел более собранным. Однако к этой растерянности примешалось и нечто другое. Сперва неверие, а затем… Радость?

— И никаких возражений! — усмехнулся Михаил. — У меня и паспорт есть. Хочешь, покажу? — Арсений отвернулся и поднял руку к лицу, чтобы тайком что-то с него стереть. — Эй, ты что? Плачешь?

— Н-нет, Михаил… Ар-ар…

— Арсеньевич. — Михаил подошёл к нему, взял за плечи, развернул к себе и, улыбаясь, заглянул в глаза. — Запоминай: теперь я Михаил Арсеньевич. Ар-сень-е-вич!

— Но как же…

Договорить он не успел, потому что вмиг оказался в медвежьих объятиях хозяина, да таких крепких, что чуть дух не испустил.

А после Михаил рассказал ему всё, что с ним произошло, ничего не утаивая и не приукрашивая. Арсений только диву давался. Он мало что понимал в колдовских делах и переживал, что ничем не может помочь хозяину.

— Я и сам пока ничего не могу, — признался Михаил. — Если бы не Ирина Григорьевна, вообще не знаю, что бы делал.

— А вы с ней точно не?..

— Арсений, за кого ты меня принимаешь! Я не бегаю за каждой юбкой!

— А я и не говорил, что за каждой. Я Вас об Ирине Григорьевне спросил.

— Точно! Ирина Григорьевна! — встрепенулся Михаил. — Я ведь обещал ей не задерживаться!

Он вскочил со стула, на котором сидел последние полчаса, и заторопился прочь. Арсений окликнул его:

— Михаил Фё… Арсеньевич!

— Да? — обернувшись, улыбнулся он.

— На Вас последняя одежда. Больше нет. Совсем нет.

Михаил округлил глаза, а затем усмехнулся:

— Понял, Арсений, постараюсь её сберечь.

О проблеме с облачением подопытного по имени Морозов Михаил Арсеньевич Полина успела предупредить хозяйку до того, как он вернулся. И предупредила, и принесла всё, что было велено: два халата, шесть нижних юбок и восемь старых платье, от которых старательная Полина отпорола верхнюю часть за ненадобностью — всё равно не влезет, а так хоть срам прикроется.

— Переодевайтесь, Михаил Арсеньевич! — хитро улыбаясь, сказала Ирина Григорьевна. — Пора делом заняться!

Одежду Михаила оставили в гостиной, а кучу обносков госпожи Зайцевой перенесли в комнатку, смежную с той, где Ирина Григорьевна и проводила все свои опыты. И где Михаил навсегда лишился магии воздуха, зато приобрёл возможность стать первым в Империи, а может быть и во всём мире, огненным колдуном.

— Что ж, Михаил Арсеньевич, приступим!

Два халата и три нижние юбки спустя Ирина Григорьевна подняла руки:

— Всё! Сдаюсь! Перерыв. Что-то мы делаем не так.

Больше всех передышке обрадовалась Полина. Ещё одна перемена одежды, и невинное девичье сердечко не выдержало бы такой красоты.

Пока Михаил поглощал ночной перекус, сидя на кушетке в кабинете колдуньи, Ирина Григорьевна корпела над бумагами, выводя всё новые и новые формулы. Итог её ни разу не устроил. Жалкие сведения об огненной магии, а точнее, о теории огненной магии, что ей удалось раздобыть, мало чем помогали. Скорее уж, вели по ложному пути. Знания о магии земли оказались бесполезными, о воздушной — тем более. А может, дело как раз в этом? А что если, отбросить вообще всё, что они знали о магии? А вдруг, ничего ни у кого раньше не получалось с огнём, потому что всегда действовали так же, как и с магиями воздуха, земли и воды? У всех трёх один и тот же принцип: разум и воля подчиняют стихию. Огонь же не подчинялся никому и ничему.