Огненный свет

— Я думала, вы были в Орегоне. Ты и Джабель проходили свои туры вместе и жили в одной квартире.

Мама кивает.

— Я начала тур с Джабель, но через несколько месяцев решила... — Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Решила, что не хочу возвращаться в стаю.

Я выпрямилась.

— Почему я не знала об этом?

Её губы сжались в тонкую линию.

— Потому что я вернулась. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, кто заставил меня сделать это.

Потом я поняла. Я осознала, кто заставил её вернуться.

— Папа, — говорю я.

Её улыбка смягчилась.

— Он никогда не был в туре. Не было смысла. Никогда не хотел быть никем иным, кроме Драко. — Её губы дрожат, и она касается моей щеки. — Ты очень похожа на него. — Вздохнув, она роняет руку.

– Во всяком случае, он приходил ко мне в Орегон раз в месяц... и каждый раз он пытался меня убедить вернуться вместе с ним домой. — Её улыбка стала мрачной. — И делал это очень требовательно.

Она смотрит мне в лицо.

— Я хотела уйти из стаи, Джасинда. Даже тогда. Она никогда не была моей, и твой отец не облегчал ситуацию. Так что я убежала. И пришла сюда.

— Сюда?

— Я полагала, твой отец не найдёт меня здесь.

Я потираю руку, чувствуя, что она сухая как мел.

— Должна была так думать.

— Почти сразу мой Драко начал ослабевать. Даже, когда я несколько раз не выдержала и рискнула лететь, было очень непросто обратиться. Это работало. Я была на пути становления человеком.

— Но ты вернулась.

— Я, наконец, столкнулась с реальностью. Хотела отказаться от стаи, но очень скучала по твоему отцу. Он не мог жить без Драко, а я не могла без него.

Я смотрю на поверхность воды, спокойную и мёртвую, без малейшей ряби ветра и пытаюсь представить, как можно кого-то любить так сильно. Так сильно, что можно отдать всё. Так, как любила мама.

Смогу ли я принести жертву за тех, кого люблю? За маму и Тамру? Я уже потеряла папу. Действительно ли я хочу потерять и их?

Именно сейчас в воображении проскальзывает лицо охотника. Уилл. Не знаю, почему. Может, потому что он позволил мне уйти... хотя был обучен делать противоположное. Это было так естественно для него. Охотиться на мой род и уничтожать его. Если бы он смог вырваться из своего мира, я бы вырвалась из своего. Я смогла бы быть такой же сильной.

Голос мамы прерывает мои мысли.

— Знаю, что трудно принять это прямо сейчас. Вот почему я выбрала этот город. Пустыня будет заботиться о тебе. В конце концов.

В конце концов. Я должна просто ждать, пока мой Драко умрет. Рада ли буду я потом? Смогу ли я быть ей благодарной, как ей кажется?

Она сжимает моё колено, встает и заходит в дом.

– Я хочу сделать кое-какие покупки с тобой и твоей сестрой, прежде чем зарегистрировать вас в школе.

Моя грудь сжимается, я думаю обо всём, от чего мама отказалась ради меня, обо всём, что она потеряла. И о Тамре. У неё никогда не было ничего своего. Может, сейчас время. Время для них обеих.

— Джасинда Джонс, подойди сюда и представься.

Мой живот скрутился, когда она сказала это. Значит, я должна повторить всё в третий раз.

Я выскальзываю из-за парты, прохожу через рюкзаки учеников, двигаясь в переднюю часть класса, чтобы встать рядом с миссис Шульц. Тридцать пар глаз смотрят на меня.

Мама подала наши документы в школу в прошлую пятницу. Она настаивала на том, что пришло время. Поступление в среднюю школу - первый шаг, чтобы освоиться в этом городе. Первый шаг, чтобы стать нормальной. Тамра в восторге и не боится этого.

Всю прошлую ночь, лёжа в постели, я думала о сегодняшнем дне. Думала о стае и обо всём, что я оставила. И что с того, что дневные полёты были отменены? По крайней мере, я могла летать. Правила стаи, которые так раздражали меня, теперь меркнут по сравнению с новой реальностью. Даже не знаю, почему я так сопротивлялась Кассиану. Лишь из-за Тамры? И есть ли что-то внутри меня, кроме преданности сестре, которая была против того, чтобы я была с ним.

Меня окружают подростки. Человеческие подростки. Их голоса раздаются громко и безостановочно. Воздух полон ложным, приторным ароматом. Худший ад для Драко.

Не то чтобы я никогда не ожидала жить в их мире. Среди людей. Я бы, наверное, прошла тур. Но никто не проходит его в подростковом возрасте. Только став взрослым сильным Драко, и не в пустыне как эта. Всё не зря.

Я не поддаюсь искушению поцарапать руку. Ещё только весна, но сухая кожа уже зудит. Под жужжание флуоресцентных ламп, сквозь меня проходит боль.

Прочистив горло, я говорю хриплым голосом.

— Привет, я Джасинда Джонс.

Девушка спереди крутит прядь своих волос.

— Да. Мы уже знаем это. — её губы непристойно глянцевые, натянуты в улыбку.

Миссис Шульц спрашивает меня.

— Откуда ты?

Мама заставила нас с сестрой зазубрить ответы.

— Из Колорадо.

Она ободряюще улыбается.

— Мило, мило. Ты катаешься на доске?

Я моргаю.

— Нет.

— В какую школу ты ходила?

Мама и в этом просветила меня.

— Я была на домашнем обучении. — Это было самым простым объяснением для моего поступления. Мы точно не можем попросить у стаи документы со школы.

Некоторые дети сразу засмеялись. Девушка, накручивающая прядь волос на палец, закатывает глаза.

— Фри-ик.

— Достаточно, Бруклин. — Миссис Шульц снова смотрит на меня, теперь она менее приветлива. Так, будто я призналась в чтении рассказа за первый класс. — Уверена, у тебя был интересный опыт. — Кивнув, я начинаю продвигаться к своей парте, но её голос останавливает меня, приковав взглядом к месту. — У тебя есть сестра-близнец, так?

Я про себя издала стон, желая, чтобы этот допрос побыстрее закончился.

— Да.

Мальчик с небольшим красным лицом и маленькими глазами хорька бормочет.

— Двойное удовольствие.

Другие смеются. В основном, мальчики.

Миссис Шульц не слышит этого, или просто делает вид, что не слышит. Так ей удобнее. Я хочу прокрасться на своё место и чтобы меня не замечали.

— Спасибо, Джасинда. Я уверена, что тебе здесь понравится.

Ага. Конечно. Уже.

Я возвращаюсь к своей парте. Миссис Шульц погружается в одностороннее обсуждение Антигоны. Я уже читала пьесу два года назад. В оригинале, на греческом языке.