Огненный Зверь

Он дернул плечом.

– В некотором роде.

– Я все понимаю, - заверила я. Хотя я не понимала, не могла понять, откуда в нем могло взяться столько силы, чтобы подняться, взять себя в руки и прийти сюда, а потом еще извиниться за свое излишне эмоциональное поведение.

Кирилл кивнул.

– Я знаю, - мне казалось, его глаза прожгут меня насквозь.
– Все, я вполне спокоен, теперь ты можешь мне все рассказать.

– Что именно?
– да, мне многое нужно было ему рассказать, но в его моральном состоянии я еще не была уверена. Стоит ли все выложить ему прямо сейчас?

В ответ Кирилл только хмыкнул.

Я поставила себя на его место. Будь я им, я бы сейчас трясла за грудки того, кому было бы что-то известно о смерти моего отца, и я точно не стала бы вежливо разговаривать, пока не узнала бы всю правду.

Кирилл же спокойно подошел к столу.

– Кофе будешь?
– он щелкнул кофеваркой.

Я по-прежнему удивленно кивнула. И на его месте я бы сейчас пила точно не кофе.

Кирилл почувствовал меня.

– Удивляешься выбору напитка?
– сказал он.
– У отца богатый бар, выбор есть, но, боюсь, начав, я не скоро закончу, а я все еще жду объяснений.

На моей памяти Кирилл впервые назвал Золотаревского отцом, обычно он звал его стариком или же Владимиром Петровичем, отцом - никогда.

Я не знала, что сказать, сидела и молчала, следя за ним, пока он готовил кофе. Его движения были совершенно спокойными.

Кирилл поставил передо мной кружку и сахарницу.

– Извини, молока нет, старик никогда не покупал молоко, - в его взгляде что-то мелькнуло при воспоминании о Золотаревском, но он снова загнал чувства глубоко в себя.
– Итак, я тебя слушаю. Зачем он сказал тебе приехать и что ты знаешь о том, что произошло?

Кирилл опустился на соседний стул напротив меня и сверлил меня взглядом.

Мне было не по себе. Безусловно, я собиралась все ему рассказать. Но здесь? В квартире, где меньше часа назад лежало тело Владимира Петровича? Мне хотелось сбежать отсюда, но Кирилл, похоже, пока не собирался никуда уходить.

– Откуда ты узнал, что мне известно больше?
– спросила я. В конце концов, я ведь ставила блок чувств и врала полиции очень убедительно.

Взгляд Кирилла явно сказал: "Я, что, похож на идиота?"

Но вслух он ответил все также спокойно и вежливо:

– Во-первых, это полная чушь, что ты на ночь глядя пошла к старику за какой-то там книгой. Он мог спокойно передать тебе ее в офисе утром, - я кивнула, признавая его правоту.
– Во-вторых, ты пришла без машины, я не заметил ее у подъезда, - ну, конечно же, он всегда все замечал.
– Если бы тебе, и вправду, вдруг понадобилась какая-то редкая книга в срочном порядке, может, ты бы и поехала за ней, но с работы, а не заскочила бы домой, бросила там машину и побрела по сугробам пешком. Ну, и, в-третьих, зачем старик настроил защитное заклинание на тебя? Это самый подозрительный момент. Оно всегда было настроено только на него и на меня. А он не просто добавил тебя в список тех, кому можно входить в любое время, но и сделал так, чтобы ты могла пускать сюда других людей.

Все звучало очень логично, когда он успел все сопоставить?

– И, в-четвертых?
– подтолкнула я.

Кирилл скривился, будто съел лимон.

– В-четвертых, - его тон стал жестче, - я даже не могу представить, что могло заставить моего отца убить себя, тем более сейчас. И ни записки, ничего. Так не бывает. А раз вместо записки, я нахожу тут тебя, это значит, что он что-то передал тебе. Я прав?

Можно подумать, он сомневался в своей правоте.

– Прав, - призналась я.

– Ты была здесь, когда он это сделал?

О Господи! Я чуть не захлебнулась кофе и вскочила. Да как он мог такое подумать?!

– Думаешь, даже зная его план, я бы стояла и смотрела, как он умирает?!
– закричала я, я, которая обещала держать себя в руках, во что бы то ни стало.

Меня просто распирало от возмущения. Если бы только Владимир Петрович сообщил мне о своих планах заранее, да я бы костьми легла, но не позволила ему убить себя. Я бы уговаривала, умоляла, да хоть бы связала, чтобы он не смог причинить себе вред - что угодно, но только не стоять и смотреть.

Кирилл пронзительно посмотрел на меня. Сканируя?

– Прости, - выдохнул он.

Моя грудь вздымалась.

– Да как ты мог такое подумать?
– всхлипнула я.
– Да я...

Кирилл молча встал и сгреб меня в объятия, я уткнулась носом ему в плечо, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Слишком много эмоций на сегодня. Слишком. А теперь снова еще и он меня успокаивает?

"Тише, - посоветовал Зверь.
– Может быть, он нуждается в твоем тепле не меньше, чем ты в его?"

Я крепче обняла Кирилла. Хотелось забрать себе всю его боль.

– Прости, - повторил он.

– Не извиняйся, - пробормотала я, получилось глухо, слова уходили ему в плечо, но я все еще прижималась к нему, - это я виновата, не объяснила толком, и ты начал строить версии.

– Тогда расскажи.

Я не знала, с чего начать, как рассказать все спокойно и по порядку, не сбиваясь и не отвлекаясь на собственные эмоции и переживания.

Мы так и стояли посреди кухни, а я пыталась пересказать все, что мне известно, иногда вздрагивая и прерываясь, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Кирилл не перебивал, прижался щекой к моим волосам и молчал. Мы могли бы сесть, снова вернуться к кофе, мой голос стал бы спокойнее, я бы видела его глаза и их реакцию на мои слова, но мне казалось, что если я отодвинусь от него хотя бы на сантиметр, мой рассказ вообще оборвется и мысли смешаются. Кирилл тоже не выражал желания переместиться или поменять позу, просто обнимал меня и слушал.

Я рассказала о курьере, письме, ключах в конверте. Приложила максимальные усилия, на которые была способна, чтобы вспомнить содержание письма, как можно более подробно. Потом рассказала, как пришла сюда, как импровизировала, вытащив на лестничную площадку соседку. Умолчала только о своей истерике возле подъезда, сказала только, что Зверь привел меня в порядок по дороге сюда, чтобы никто ни о чем не догадался, остальное Кирилл мог додумать сам.

– Значит, пожертвовал собой ради нас, - горько произнес Кирилл, когда я выдохлась и замолчала.
– К черту это благородство...

Теперь он отстранил меня и сел, выпил уже остывший кофе залпом, будто спирт.

– Ты подозреваешь кого-нибудь?
– спросила я, тоже возвращаясь на свое место.

Он помедлил, потом покачал головой.

– Даже представить не могу, кто может быть эта сволочь.

– Вот поэтому старик и попросил меня разыграть этот спектакль, чтобы никто не догадался, что нам что-то известно.

– Всегда впереди всех на два шага, - пробормотал Кирилл, поморщился и исправился: - Был на два шага впереди.