Огненный Зверь

Только сейчас я поняла, что все еще в куртке, я совсем забыла о ней, не чувствовала ни жара, ни холода. Расстегнула замок, достала конверт.

– Это он просил передать тебе.

Кирилл протянул руку, взял конверт и потом еще несколько секунд просто держал его в руках, затем решился, оторвал край и вытащил письмо.

Я тактично молчала, пока он читал, только следила за его лицом, он то хмурился, то грустно улыбался, но не произносил ни слова.

Наконец, он закончил, положил листок на стол и закрыл глаза.

– Что там?
– решилась спросить я, когда поняла, что он не собирается ничего говорить.

Кирилл подтолкнул ко мне письмо:

– Читай.

Мне было приятно его доверие, но меня еще в детстве приучили никогда не читать чужую корреспонденцию.

– Краткого содержания мне будет достаточно, - я покачала головой и снова подвинула к нему листок.

– Помимо лирики, там сказано, где находится его завещание, что все его имущество переходит ко мне, и я вправе распоряжаться им так, как мне заблагорассудится. Еще подробности по финансам, список счетов и банков, куда он вкладывал свои деньги. А еще, - его взгляд стал жестким, - а еще он просит не переставать проводить собрания и веси себя, как ни в чем не бывало, пока мы не выясним, кто предатель. "Как поступить потом, только твой выбор, - процитировал он.
– Если сочтешь нужным, ты можешь распустить наш маленький совет, а можешь продолжать все так, как было при мне"...

– Он очень тебя любил, - прошептала я.

– И я его, - Кирилл отвернулся, пряча боль в глазах.
– И я чувствовал, что с ним что-то не так, чувствовал, что он будто прощается, но решил все выяснить завтра. Только завтра для него не наступит.

– Я думаю, последнее, чего бы Владимир Петрович хотел, это чтобы ты винил себя, - высказалась я.

– Я знаю, - голос Кирилла был лишен красок.
– Он всегда утверждал, что я слишком многое на себя взваливаю. Он хотел, чтобы я был счастлив.

– Ты самое дорогое, что было у него в жизни.

Кирилл невесело усмехнулся.

– Знаешь, когда-то я ненавидел его, за отнятое детство, за рано взваленную ответственность, за высокие требования, за то, что, когда я был подростком, он ломал мой характер под свой вымышленный идеал, который он пытался создать всю свою жизнь, - я слушала, и не решалась даже вздохнуть.
– А когда я вырос, я понял, что он единственный человек в этом мире, которому было до меня дело. Он создал меня, не переделал, как мне казалось в бунтарском возрасте, а создал, создал из ничего. Все, что есть во мне, взращено им. И он был мне больше, чем отец, во мне нет его крови, но во мне часть его огромной души. И очень странно осознавать, что его больше нет, нет великого человека, который все знает наперед, который всегда даст совет. А еще тяжелее осознать, что он умер, чтобы жили мы.

Кирилл всегда был сильным, впервые он показывал мне свою слабость, но мы оба прекрасно знали, что пройдет пара минут, он встряхнется, и все снова встанет на свои места.

– Владимир Петрович верил, что мы со всем справимся, - сказал я, чтобы хоть как-то его подбодрить.

Кирилл хмыкнул.

– Ну, теперь мы втройне обязаны выжить, чтобы не обмануть его ожидания.

– Все будет хорошо, - не знаю, откуда взялась уверенность в моем голосе, но в это мгновение я искренне в это верила.

***

Это был долгий день, насыщенный переживаниями и событиями.

Мы с Кириллом еще немного посидели на кухне Золотаревского, пока не спохватились, что нужно известить остальных о смерти старика. Если мы не хотели, чтобы предатель что-либо заподозрил, мы должны вести себя, как обычно.

Кирилл обзвонил всех.

У Леночки началась истерика прямо в трубку. Он разговаривал не по громкой связи, но даже мне прекрасно были слышны ее всхлипы. Это казалось искренним горем, и я не могла допустить даже мысли, что предателем может оказаться она.

Ковров предлагал приехать и помочь, но Кирилл ответил, что тело уже увезли, а на приготовление похорон еще полно времени, и нет смысла торопиться.

Все, казалось, искренне расстроены, бедный Петя даже начал заикаться в трубку и три раза переспросил, правильно ли он расслышал.

Кирилл держался спокойно, не выражая эмоций, это напугало Андрея, когда он с ним разговаривал, тот тоже рвался приехать, но Кирилл отказал и ему.

Когда все были оповещены, у Кирилла появилось растерянное выражение на лице. Все, что от него требовалось на сегодня, было сделано, все остальное завтра.

Кирилл побарабанил пальцами по столу, видимо, придумывая себе занятие, чтобы не раскиснуть.

– Хочешь, я отвезу тебя домой?
– спросил он.

Я внимательно смотрела на него, пытаясь найти причину его предложения. Он хотел отделаться от меня или уехать отсюда? Но точного ответа так и не нашла.

В конце концов, я согласно кивнула. Какими бы ни были причины, мне самой уже давно чертовски хотелось убраться отсюда. Ощущение, что совсем недавно здесь лежало мертвое тело, не оставляло, от этой мысли по коже бежали мурашки.

Мы оделись и вышли из квартиры, Кирилл закрыл дверь своим ключом.

Поездка в его машине была короткой, дороги уже окончательно расчистили, и мы оказались в моем дворе буквально через пять минут. Слава Богу, въезд во двор был свободен, видимо спорщики все же пришли к компромиссу, или же кто-то из них оказался умнее.

Кирилл остановился прямо перед моим подъездом.

Мое сердце гулко стучало в груди. Я не знала, как себя вести, что говорить и что делать. Я не хотела расставаться с ним, не хотела оставлять его один на один с его горем, да и сама не была уверена, что этой ночью не буду видеть призраков.

Кирилл не глушил мотор, но в то же время и не торопился уезжать. Что он чувствовал сам в этот момент и какие эмоции считывал с меня, мне оставалось только гадать. Я не знала ответов ни на один заданный себе же вопрос. Зверь молчал, вообще не вмешиваясь в происходящее, и не пытался давать мне советы. Только я и Кирилл в теплой темной машине.

Я подняла на него глаза, поймала пристальный взгляд. Я чувствовала себя школьницей. Никогда и ни с кем я не ощущала себя такой неуверенной.

– Ты останешься?
– спросила я, набравшись смелости. Я не могла удержать его силой, но я больше всего на свете хотела, чтобы он остался.

Его ответный взгляд был долгим.

– Останусь, - одно это слово заставило сердце биться с удвоенной силой.
– Скажи, где можно припарковаться на ночь.

– Вон там, слева, - указала я, - как раз из моих окон будет видно.

Кирилл кивнул и повел машину туда, куда я показала.

Я же не верила в реальность происходящего. Он, что, правда остается? Это казалось невероятным.

– Проходи, - пригласила я, открывая дверь. По всей квартире валялись вещи после мои поспешных сборов. Я сделала неопределенный жест рукой: - Прости за это.