Огонь

— К-какого чёрта? — недоверчиво спросил Лопаточкин и протёр глаза.

Наваждение прекратилось. Де Лавье включил скорость и нажал педаль газа, небрежно выруливая со стоянки. По дороге едва не зацепил чужую машину.

— Что за хрень! — громко выругался.

Облачко пара вылетело изо рта. Почему-то сильно похолодало. На лобовом стекле появился иней. Пришлось включить печку, чтобы согреться и увеличить обзор. Бред, но, кажется, начиналась метель.

Лопаточкин остановил машину и попытался открыть двери, чтобы выйти и осмотреться. Но замки словно вмёрзли в пазы. Стекла стремительно леденели, покрываясь морозным рисунком. Печка уже работала на полную мощность.

— С-сентябрь же!

Стуча зубами от страха, вмиг протрезвевший фотограф и продюсер наблюдал, как скрипит и ноет от нарастающей стужи металл автомобиля. Двигатель должен был давно заглохнуть, но нет. Он исправно работал, выдавая живительное тепло. Изморозь медленно и упорно расползалась по лобовому стеклу. Невидимый художник развлекался: там на глазах появлялся дракон.

Что делать дальше, Эрик и представления не имел. И подпрыгнул на месте, когда сначала застонали, а затем одновременно полопались боковые и заднее стёкла, щедро засыпая его мельчайшими осколками, словно дождём.

Лопаточкин вжался в кресло, чувствуя, как оно стремительно теплеет под ним. Мокрые штаны мгновенно задубели.

— Пожалуйста, пожалуйста, — стенал фотограф, не имея ни малейшего представления, что происходит.— Я не буду больше пить. Никогда не буду. Никогда. Я буду ходить в церковь и подавать бедным. Только пусть всё закончится...

Его словно услышали. Искрящаяся снежная змея вокруг заледеневшей машины внезапно растеклась бело-голубым потоком. Лопаточкин смотрел сквозь дырку разбитого окна, как мощные кольца раскручиваются и рассыпаются на крохотные частички, удаляясь вглубь парка и поднимаясь в небо. Наконец они вспыхнули и пропали. Резко потеплело.

Эрик повернул голову и часто задышал от нового приступа паники. Узор на лобовом стекле превратился во вполне читаемый текст, но буквы на глазах стекали крупными каплями.

Ридерик злорадно улыбнулся, сжав пальцами маленькую белую искорку, прилетевшую с донесением. Шутка удалась. При случае предупреждение быстро превратится в возмездие. Этот шелудивый пёс теперь и близко не подойдёт к его любимой Снежинке.

Глава 7

Запах осенней влаги. Фонари, освещающие тёмную площадь перед рестораном. Ридерик, обнимающий меня на парадном крыльце. Чёрный роскошный «Майбах», останавливающийся прямо перед лестницей...

Все эти события чётко отпечатались в памяти в тот тёплый поздний вечер. Эти и многие другие, произошедшие чуть позже. Я часто грелась воспоминаниями, когда становилось совсем невмоготу.

Ласковая улыбка Ридерика и любящий взгляд. Дуновение ветерка и крохотные снежинки, парящие в окружающем воздухе как маленькие искорки, вопреки законам физики.

— Уедем отсюда, — тихо сказал дракон и повёл меня прямиком к машине.

Водитель предупредительно открыл дверцу, приглашая нас в комфортабельный светлый салон. Я подождала, когда дракон сядет в соседнее кресло. Взгляд уперся в серебряные фужеры, стоящие на специальной подставке. Мягко играла музыка, приятно пахло ветивером и чем-то ещё. Чувствовались и сладкие оттенки сандала. Двигатель еле слышно завёлся, и седан плавно тронулся с места.

Господи. Нет. Это не сон. Отчётливо поняла, что Альросский здесь уже не первый день, а вполне освоился в моём мире. Машина аккуратно вырулила из парковой зоны на трассу и набрала скорость так, что меня мягко вжало в удобное сиденье.

— Куда мы едем? — спросила Ридерика.

— Нашёл в твоём мире чудесное шампанское, — по-своему ответил дракон и открыл бутылку. — Попробуй.

Игристый напиток полился в фужер. С улыбкой на губах дракон пригласил меня выпить с ним. Я не отказалась и сделала небольшой глоток. Охлаждённая жидкость приятно согрела, даря расслабление.

— Ты давно здесь?

— Не очень. Несколько дней. — Ридерик чуть улыбнулся. — Пока разобрался в вашем мироустройстве. Но всё равно, многое ещё непонятно.

Я кивнула.

— Мало времени прошло.

— Ева, — Альросский взял меня за руку, — почему ты сбежала и не поговорила со мной?

— Ты не хотел меня слышать.

Понятно, что об Алиа рассказывать я не собиралась. Если Ледяной всевидящ, он и так знает, что я была свидетелем их разговора. Упоминать о других девушках, проявляя интерес к гарему — значит, выказывать слабость. Глупую, никчёмную зависимость от мужчины. Даже простое женское любопытство дракон может интерпретировать на свой лад, приняв за ревность. Что уж говорить о подслушивании! Додумывать и быть уверенным — разные вещи.

— Я хотел тебя защитить.

— Только мне об этом не сказал.

— Все указывало на тебя. — В голосе Ридерика слышались оттенки вины. — Потребовались часы, чтобы разобраться. Но когда виновница нашлась, ты уже ушла.

Я молчала, спокойно глядя ему в глаза. Альросский не требовал ответов и хотел выговориться сам. Серьёзность сквозила в его взгляде, а горечь, как заправская художница, лёгкими штрихами скользила по чертам мужественного лица, усиливая суровость дракона. Сейчас, в машине, я с жадностью рассматривала Ледяного и любовалась им. И понимала, что мой уход заставил дракона... переживать?

Словно в подтверждение моих догадок Рид нахмурился и продолжил:

— Я злился. Не хотел верить, что значу для тебя слишком мало. Сходил с ума, когда думал, что потерял.

— Каменный сказал, что драконы не умеют любить. Максимум — чувство собственности.

Желваки дракона плотно сжались.

— У Вальда свой интерес. — Ридерик взял меня за руку, коснулся каменного колечка, покрутил его. — И он добился своего. Так ведь?

— Зачем ты пришёл?

Я вытащила руку из мужской ладони.

— За тобой, Ева.

— А как же обещание, данное Каменному?

— Послушай меня, Снежинка, — помрачнел Альросский. — Вальд не имеет права диктовать тебе условия. Хотя бы потому, что не рассказал всё до конца. Поэтому пусть только сунется с обвинениями или требованиями — сразу будет иметь дело со мной. Ты в безопасности, пока я сам не разберусь с проблемами.

Последние слова Рида не только вызвали тепло в моей душе, но и мягко намекнули, что Ледяному легче меня «экспортировать» обратно в холодный мир, чем охранять здесь. Там буйствовал огонь, драконы были скованы обязательствами по отношению друг к другу. О самом мире я умолчу. Только благодаря возникшим ограничениям девять королевств ещё существовали.

Иначе — слишком просто. Сам Вальд мог бы найти Огненного и решить все вопросы. В магических силах Каменного сомнений не было, но Сирисский просил меня о помощи взамен на возвращение. Драконы хотели свободы, а получить её самостоятельно отчего-то не могли. Потому убеждённость Альросского вызвала некую долю скепсиса, хотя и подтверждала его чувства. Он действительно хотел меня защитить. Но готов ли Ледяной лорд прислушиваться ко мне?

— Хочешь запереть меня в ледяном дворце?

Я улыбнулась, за шуткой скрывая тянущее беспокойство. С него станется. Выкрадет, и ни за что не выберусь обратно. Порталы открывать не умею. Рейно и мама в очередной раз сойдут с ума. Попробуй объясни, что их кровиночка отправится жить туда, куда не ходят поезда. Утрировано, но ведь так? А с Ридом случится что? Я навсегда застряну в чужом мире. Да и вообще! Мне мой мир не успел разонравиться.