Охота на рэкетиров

Так продолжалось минут пять. Затем Ледовой встал, прошел к столику и взялся за телефон.

— Алло, Ворона? Это ты? — сказал Ледовой в трубку, едва наступило соединение.

Анна на полу плавала в густом багровом тумане. Изо рта булькала кровь, низ живота онемел и казался совершенно чужим. Слова Ледового долетали до нее какими-то куцыми обрывками.

— Возьми Босяка, Желудя и еще пару человек… Надежных… Шестерых хватит… достаточно…

Аньке имена почудились смутно знакомыми. Людей этих толком она не знала, но полагала, что муж созывает рецидивистов, вроде себя.

— Адрес давай! — зарычал Ледовой над ухом. Последнее относилось к ней. Анна промямлила домашний адрес Кристины.

— Скажи Желудю, чтобы заехал, — приказал Ледовой в трубку.

Аньке стало почему-то совсем не жаль подругу. Все происходящее вокруг начало вдруг казаться ей плоским, будто мелькающим на киноэкране.

«А у меня, по-моему, лихорадка, — думала Анна, лежа навзничь буквально под ногами Виктора Ивановича. — Наверное он мне что-то отбил… и похоже, теперь я умираю… не так плохо, как может показаться… Очень даже хорошо…»

Мысли Анны текли вяло, как масло на морозе. Ледовой бросил трубку, вернулся к жене и крепко стянул ее руки и ноги веревками. Анна осталась безучастной. Он отволок ее в соседнюю комнату и оставил на полу.

— Попозже с тобой разберусь, — зловеще пообещал Виктор Иванович, притворяя за собой дверь. За секунду до того, как дверь полностью закрылась, Ледовой щелкнул выключателем, и комната погрузилась во тьму.

«Не разберешься, — подумала Анна, и ей сделалось почти что весело. — Я умираю, и это замечательно. И не страшно вовсе. Это как в детстве. Температура под сорок, лежишь себе под одеялом, ивсе тебе до лампочки». Мысли о малолетнем сыночке Анна гнала от себя, как могла.

Где-то через час особняк Ледового наполнился шумом. Видимо, к мужу прибыли вызванные им подкрепления. Как и предполагала Анна, все эти люди и в самом деле принадлежали к миру воров.

— Правилов продал меня, Ворона, — громко сказал Ледовой прямо за дверью Анькиной комнаты.

— Сука, — злобно обронил кто-то.

— Я его с улицы подобрал, — продолжал Виктор Иванович с холодной яростью. Я вор в законе. Я эту кодлу красноперую манал, когда он перед генералами раком ползал.

— Траву красил, — добавил грубый голос. — И это, как его, — кровати по нитке выстраивал. Пес поганый.

— Теперь он умрет, — глухо закончил Ледовой.

«Вот и пропал дядя Олег, — безразлично подумала Анна, разбуженная шумом, поднятым гостями Ледового, — Ну и пошел он…»

— А этих двух клоунов на воротах кто поставил? — сильно шепелявя, спросил другой, очень грубый мужской голос.

— Олег…

— Так чего ты ждешь?! Чтоб они шухер подняли?!

— Правильно, — сказал Ледовой немного раздосадовано.

«Вот и нет обоих мальчиков. И хрен с ними…».

— Звони Правилову, пусть едет сюда, — предложил третий голос, показавшийся Анне зловещим.

Мужские голоса переместились куда-то дальше, так что Анне стало не слышно. Она устала прислушиваться, закрыла глаза и, свернувшись калачиком, попробовала отключиться. Вскоре ей это удалось.

* * *

Получив недвусмысленное приглашение Ледового немедленно прибыть на дачу, Правилов долго сидел в кабинете, барабаня пальцами по столу. Пока пальцы Олега Петровича выбивали такты военных маршей, причем четко и безошибочно, он думал о приглашении шефа. Правилову оно не нравилось.

Минут за пятнадцать до разговора с Виктором Ивановичем в кабинете Правилова прозвучал еще один телефонный звонок. Он тоже был с дачи. С Олегом Петровичем связался старший из охранников. Тот, что сопровождал Правилова в «Дубовом Гаю», был некогда советским офицером, родился на Сырце и от своего деда знал многое о тайнах Сырецкого леса. Охранник доложил Правилову о том, что к Виктору Ивановичу только что понаехали гости.

— Чистые урки, Олег Петрович, — взволнованно говорил охранник. — Две машины. Человек восемь всего.

— Где Ледовой?

— В доме. Разговаривает с ними. Встретил во дворе. Обнялись. Потом поднялись в дом. Между собой говорили, что вроде как еще люди должны подъехать.

— Докладывай по обстановке, — приказал Правилов, вешая трубку на рычаг. А затем позвонил Ледовой и пригласил его к себе. И что-то в голосе Виктора Ивановича здорово не понравилось Олегу Петровичу. Что-то стало не так. Правилов попробовал дозвониться охране, но телефон на воротах молчал. Тогда он набрал мобильный номер племянницы, и после десятка долгих гудков из динамика заскрипел голос Ледового:

— Алло?

Правилов нажал отбой и уселся размышлять над тем, что же там такое стряслось.

— Что-то скверное на даче творится… — сказал Правилов убежденно. — Это яснее ясного. Но вот вопрос, — что?

Олег Петрович сгорбился в кресле, мучительно размышляя, а груда окурков стремительно росла, грозя похоронить пепельницу.

— Что-то там не так. Ох, не так.

Вразумительных ответов у Правилова не было. Развитое чувство опасности ни разу в жизни не подводило Олега Петровича. Интуиция обострилась на войне, и дважды спасала Правилову жизнь. Он не всегда следовал своему чутью — военные — люди подневольные, но прислушивался к нему — всегда. Таково было железное правиловское правило. Сейчас чутье говорило Олегу Петровичу, что ехать на дачу — нельзя. Вот нельзя — и баста.

— Гребаное минное поле, — пробормотал Олег Петрович и нажал кнопку селектора.

— Да, Олег Петрович, — в селекторе ожила секретарша-Инночка.

— Инночка… Немедленно разыщи мне вот кого, — и Правилов назвал имена наиболее преданных ему людей. Все они были подобраны самим Правиловым из числа бывших советских офицеров. — Пускай немедленно явятся сюда.

Распорядившись, Правилов приготовился ждать. Когда отставники появились в кабинете, Олег Петрович отдал приказ проверить оружие и ждать его в джипе.

— На войну, Олег Петрович? — поинтересовался один из бывших офицеров.

Вместо ответа Правилов жестом выставил всех за дверь. Встал и вытряхнул пепельницу в ведро с мусором, нацепил плечевую кобуру, вложил в нее пистолет, предварительно лязгнув затвором. Поколебавшись, вынул из сейфа второй ствол, всунул под ремень за спину. Воинственные приготовления совсем не успокоили Правилова. Ведь он не был мальчиком.

Олег Петрович уселся за стол, достал фотографию доченьки и долго смотрел в ее глаза. Лиличке на фото было тринадцать. Снимок сделали, когда у Правилова еще была семья.