Охота на русскую Золушку

— Ладно, — наконец, решилась Вивиан и протянула мне свой телефон, листай. Я помню, что снимала Машу с каким-то хмырем.

Я на некоторое время переместился в пылающий ад. С каждой новой фотографией ждал боли от увиденного. Да, ее поцелуй с Алом стал для меня испытанием. Но увидеть мою Машу еще с кем-то. С кем-то совершенно посторонним… Сердце сжалось в горошину и трепетало в ожидании. Но на экране как на зло мелькали застывшие картинки чужого разудалого веселья: Вивиан с коктейльным бокалом в одной руке и парнем из Аловой команды Поло в другой. Потом Мия с еще одним игроком в Поло, Эльза с прыщавым типом у которого глаза в разные стороны смотрят. Видимо Beer Goggles надевают не только мужчины, но и женщины. (Выражение «Beer Goggles» переводится как «пивные очки» и соответствует русскому «Не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки») Картинки мелькали: Вивиан, Мия, Эльза целовались и обнимались с разными парнями, в основном из команды Ала. Маши я не видел, но тут замер. Да, позади смеющейся в обнимку с очередным игроком в Поло Вивиан я увидел Машу, которая прижималась… к этому, к другу своему. К Лехе. И такое это было интимное объятие, что от одной картинки с плохим разрешением меня затрясло. Надо же! А ведь поганец ни словом не обмолвился, что общался с Машей в ту ночь! С чего бы? Парень не может кинуть девушку лицом в муравейник? Нормальный парень не может. Но разве нормальный парень сидит в химической лаборатории с утра до ночи и придумывает фильтры для очистки морской воды? Нет, на такое только психи способны.

— Марко?

Я посмотрел на Вивиан сверху вниз и только теперь осознал, что стою на ногах, крепко сжимая ее телефон в пальцах. Наверное, лицо у меня было устрашающее. Потому что она как-то враз забыла о горячем шоколаде и закусила губу.

— Ты что-то нашел?

Я протянул ей мобильный. Сделал над собой усилие, расслабил лицо и улыбнулся.

— Это же просто пьяная вечеринка. Что я мог найти? Держи!

— Но ты так побледнел!

— Я просто волнуюсь за Машу, понимаешь.

— О! Я конченная эгоистка. Держу тебя рядом, когда у тебя сердце совсем в другом месте.

Я скромно промолчал. А через час уже торчал у палаты Маши в Buckland Hospital в компании ее подружек и Ала. Потому что ее навещал официальный жених. Платон, черт его дери. Пользовался своим положением на всю катушку. Хотя все мы знали, что между ними ничего нет. Но они позволили ему почему-то сидеть с ней наедине уже добрых минут пятнадцать.

— Может пора заканчивать это цирк? — я уже не мог держать эмоции под контролем. Видеть ее хотел так, что сил терпеть не осталось.

Вот же она там, за дверью. Стоит только открыть и выволочь за шкирку ее псевдо-жениха.

— Мне тоже не нравится, что он слишком задерживается, — Ал вздернул подбородок, как будто он имеет право быть с ней наедине больше, чем Платон, — Обещал на пять минут, а сидит уже все десять.

Тут из-за двери палаты послышался смех. Громкие мужские басы и легкие переливы девичьих хихиканий.

— Это уже слишком! — Ал помотал головой.

А я сжал кулаки. Ворваться к ним сейчас, значит поставить еще одну стену между мной и Машей. А у нас и так полным-полно преград. Куда уж больше.

Они снова рассмеялись. Весело. Задорно даже.

— Она точно идет на поправку, — выдохнула Мия, и я поразился, каким светом озарилось ее лицо. Девчонка и правда искренне радовалась за Машу. Эльза же скромно промолчала. Выглядела он все-еще усталой и потерянной. Неужели и вторую ночь не спала?

— Ты телефон нашла? — проявил я не столько заботу, сколько любопытство.

Она неожиданно вскинулась, словно я не спросил ее, а шлепнул по руке. Зыркнула с неприкрытой злостью. Потом так же быстро пришла в норму. Наверное, взяла эмоции под контроль. Ответила уже спокойно, даже расслабленно:

— Нет. Жалко, там много контактов. И фоток тоже.

— Надо прочесать поляну за домом. Валяется где-нибудь в траве.

Она пожала плечами и усмехнулась:

— Ну, если найдете, буду признательна.

— Ты что же, всю ночь его искала?

— А ты бы не искал? Там же все приложения: банки, контакты, бутики, почта… черт, еще и расписание занятий…

Видимо последнее только что пришло ей в голову, и она заметно погрустнела. Мия обняла ее за плечо.

— Я скажу Томасу, пусть садовник с граблями пройдется по всему периметру. Если ты потеряла телефон в траве, он его найдет.

Эльза вздохнула. А Мия глянула на меня с благодарностью. Может быть, мы и сказали друг другу что-то еще, но тут дверь палаты, наконец-то, открылась, и вытащился Платон. Вид у него был до омерзения довольный. Как будто он только что подтвердил свой статус официального жениха Маши. Даже думать не хочу каким способом.

— Так англосаксы, она устала. Если хотите еще раз пообщаться, то каждому не больше трех минут. Ясно?

Мы все тут же покраснели от возмущения. В основном от того, что этот тип пытается регламентировать Машину жизнь без всяких оснований. Кто он такой, в конце концов?! Недожених? Да Ал и я, куда больше прав на Машу имеем, если уж на то пошло. Нас-то она хотя бы целовала!

И все-таки я высидел очередь. К Маше зашли сначала девчонки, потом запорхнул Ал. Платон строго следил за временем и через три минуты бесцеремонно распахивал дверь, басом зазывая посетителя на выход. Я пошел последним. В отличие от остальных я не навещал ее утром. Впервые попал в палату. И замер, у ее кровати. Опухоль все еще уродовала ее лицо. Не так сильно, как в лесу накануне, но тем не менее.

— Маша… — невольно выдохнул я.

Я так рад был видеть ее живой, что не мог сдержаться.

Она улыбнулась. И тут я заметил, что губы ее изуродованы трещинами и сухими корками. Как я хотел поцеловать их, поделиться с ними жизненной силой. Я шагнул и сел на край кровати.

— Слушай, — мне так много хотелось ей сказать. Что я идиот. Трижды. Что я люблю ее и больше всего на свете хочу, чтобы она была рядом. Черт, да я мир переверну, чтобы так и было.

— Марко… — Ее ладонь уперлась мне в грудь, — Послушай меня, Марко.

Я замер, так и не прижав ее к себе. А ведь руки уже почти заключили ее в объятия. Ее чужое, опухшее лицо с малиновыми подтеками было так близко, что мне пришлось приложить все свои внутренние силы, чтобы не вцепиться в ее губы страстным поцелуем.

«Мы в больнице. Она не в лучшей форме. Ты же не животное!» — напомнил я себе.

— Марко, я хочу, чтобы ты услышал меня и понял.

Я уперся взглядом в щелочки, из которых сквозил завораживающий изумрудный свет.

— Марко, нам не нужно больше встречаться. Никогда!

Глава 18

Маша

Ну вот, я это сказала. До последнего думала не получится. Малодушно надеялась, что сегодня он не придет, и наше расставание удастся отложить. Потому что до последней черты можно двигаться мелкими шагами, можно вообще замереть, и все еще быть вместе… Хотя, что я такое несу. Видимо, некоторые особенно ретивые муравьи все-таки залезли мне в мозг и здорово им полакомились, несмотря на заверения доктора, который, изучив результаты томографии, пришел к противоположному выводу. Он заявил, что жизненно важные внутренние органы вторжению насекомых не подверглись. Ну, а с чего тогда у меня такие глупые мысли? Я и Марко вместе. Когда это мы били вместе? Только в моей голове. И в сердце. И в душе. А он…

Он замер. И я тоже. Сидим, пялимся друг на друга невидящими глазами, как манекены в морозильной камере. И каждый думает о своем. Не знаю, что происходит у него внутри. У меня сплошная боль. Физически чувствую, как в открытые раны вонзились и медленно проворачиваются десятки ножей. Хочется кричать. Я сдерживаюсь, но глаза предательски слезятся. Надеюсь, он спишет слезы на мое состояние.

Вообще план был хороший, сказать такие слова сейчас. Потому что я так выгляжу, что расстаться со мной одно удовольствие. Глянув утром в зеркало, я пришла к выводу, что и сама с собой рассталась бы без сожаления. Но Марко, конечно, не был бы Марко, если бы не принялся выяснять. Господи, ну вот зачем ему все это? Я и раньше не слишком ему нравилась. И от того, что мы сведем к минимуму наше общение он ведь только выиграет. Но нет. Он сдвинул брови, подобрался весь, спросил каким-то чужим, глухим голосом: