Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Почти сразу же после маскарада в Прощеный вторник Генрих назначил Уильяма Кэри, мужа своей новой любовницы, на должность смотрителя поместья Больё, бывшего когда-то собственностью Болейнов. Это был первый знак благодарности со стороны короля в длинном списке последующих привилегий³⁰. Должность смотрителя предоставляла обоим супругам право, равносильное праву владения королевским дворцом, поскольку они могли жить в нем, не платя ренты, во время отсутствия Генриха. Одно драматическое событие, произошедшее в 1521 году, еще больше увеличило владения семьи Болейн. По не вполне понятным причинам у Генриха возникли подозрения в отношении влиятельного герцога Бекингема, и король собственноручно написал Уолси письмо с указанием «внимательно следить за ним»³¹. Что-то пробудило в нем чувство неуверенности в собственной безопасности, которое он нередко испытывал, когда обстоятельства складывались против него, и тогда он срывался и поступал так, как считал нужным, не контролируя свой гнев и не щадя никого. Чем старше он становился, тем более резкими были эмоциональные скачки: он то пребывал в состоянии смиренной кротости, то впадал в безудержную ярость. В случае с Бекингемом это произошло так стремительно и с такой жестокостью, что заставило всю страну содрогнуться.

В показательном процессе, который состоялся в 1521 году, Бекингему было предъявлено обвинение в государственной измене. Как утверждал обвинитель, Бекингем якобы готовил заговор с целью захватить трон и, по свидетельству возмущенного слуги, намеревался убить Генриха. Герцог выразил протест, заявив, что обвинение против него сфабриковано,– что, в сущности, так и было, поскольку Генрих лично настроил и запугал свидетелей,– но обвинительный приговор уже был делом решенным³². Казнь Бекингема на Тауэрском холме [58] превратилась в отвратительное по своей жестокости зрелище. Палач не сумел отрубить голову одним ударом, и, пока он снова и снова поднимал и опускал топор, истекавший кровью герцог в предсмертной агонии мужественно читал псалмы. В течение трех последующих дней к месту казни приходили скорбевшие по нему люди, чтобы смочить платки в крови человека, которого они «почитали святым праведником», и «говорили, что он умер безвинно». Генрих объявил их «мятежниками и бунтовщиками» и отправил Томаса Мора сообщить гражданам, что они «навлекли на себя подозрения короля и что он припомнит им это»³³.

58

 Тауэрский холм, или Тауэр-хилл (англ. Tower Hill) – небольшая возвышенность к северо-западу от лондонского Тауэра, традиционное место публичной казни в период Средневековья.

Среди тех, кто обогатился за счет опального герцога, был Томас Болейн, которого король назначил главным управляющим и распорядителем поместья Пенсхерст, некогда принадлежавшего Бекингему, а теперь конфискованного в пользу короны, вместе со всеми зданиями, постройками и земельными угодьями. Пенсхерст находился недалеко от Хивера, и для Болейнов это было идеальное место³⁴.

Одна королевская милость следовала за другой. Поместье Фоббинг, расположенное рядом с Терроком в графстве Эссекс, сделало Болейнов состоятельнее других семейств высшей знати. Подобно супругам Кэри в Больё, Болейны были удостоены чести управлять поместьем, содержание которого осуществлялось на средства короля, а в обмен они получили право свободно пользоваться этой собственностью и даже жить в главном доме, когда король отсутствовал, впрочем, он крайне редко туда наведывался³⁵. Вполне возможно, что Болейны считали Пенсхерст своим вторым домом, поскольку умерший в младенчестве младший Томас Болейн, «сын сэра Томаса Блайена» (англ. Thomas Bwllayen), был похоронен при церкви неподалеку от особняка примерно в это время. Небольшой крест, установленный в память о его короткой земной жизни, почти идентичен кресту рядом с церковью в Хивере, на котором сохранилась надпись: «В память о Генри, сыне сэра Томаса Блайена». Оказывается, после того, как родители Анны переехали из Норфолка в Кент, у них родилось еще двое сыновей, однако они потеряли обоих³⁶.

Вскоре после того, как Генрих пожаловал Болейнам поместье Пенсхерст, он взял к себе на службу брата Анны Джорджа, который присоединился к Уильяму Кэри, по всей видимости, начав с должности привратника в личных покоях короля³⁷. К тому времени Джорджу исполнилось девятнадцать лет, и он мог участвовать в спортивных и прочих развлечениях при дворе. Его любовь к музыке, искусству и поэзии, а также глубокий интерес к новым религиозным идеям, охватившим Европу, быстро сделали его весьма заметной фигурой. Как и большинство Болейнов, он обладал практическим взглядом на жизнь. Он оказался среди тех, кто тоже выиграл от казни герцога Бекингема³⁸.

Роман сестры с королем повысил шансы Анны на получение места при дворе Екатерины, или, во всяком случае, так могло показаться. В источниках есть немало расхождений по этому поводу. Сохранилось несколько томов расходных книг, где точно записано, сколько Екатерина тратила на одежду и предметы быта для себя, своей дочери и фрейлин, однако имя Анны в них не упоминается. В наиболее полном реестре придворных дам Екатерины, который начал составлять Уолси летом 1525 года, каждая дама отмечена отдельной строкой, однако для девушек рангом пониже была сделана общая запись, что существенно затрудняет поиск³⁹.

Кавендиш, напротив, отмечает, что почти сразу же после дебюта Анны при дворе во время маскарада «эта благородная девица… вновь появилась со своим отцом; он сделал все возможное, чтобы ее взяли на службу при дворе Екатерины»⁴⁰. Полидор Вергилий, имевший возможность наблюдать жизнь двора из окон собственного дома, находившегося неподалеку от собора Святого Павла, тоже считает, что Анна была в свите Екатерины⁴¹. То же утверждает и Уильям Кемден в первом томе «Хроник событий в Англии и Ирландии во времена правления Елизаветы» (Annales rerum Anglicarum et Hibernicarum Regnante Elizabetha), изданном в 1615 году⁴². Аналогичного мнения придерживается и Джордж Уайетт, внук поэта Томаса Уайетта, посвятивший последние годы жизни поиску свидетельств, подтверждающих факты биографии Анны. В своем сочинении «Жизнь Анны Болейн» (Life of Anne Boleyn), написанном в период с 1595 по 1605 год, он говорит, что после появления при дворе Генриха она «находилась в услужении у Екатерины»⁴³.

Вполне вероятно, что все эти мнения верны, и Анна действительно в это время уже уехала из Хивера и служила при дворе Екатерины. Это было началом знаменательного пути.

9. Анна влюблена

В понедельник 26 мая 1522 года на песчаной отмели Дувра Томас Уолси со свитой из трехсот человек ожидал Карла V, который должен был прибыть с официальным визитом. Когда двадцатидвухлетний император сошел на берег, Уолси обнял его и повел к крепости, откуда раздались оглушительные залпы орудийного салюта. Карл торжествовал. Почти месяц назад его итальянская армия одержала победу над войском Франциска в битве при Бикокке, в результате герцогство Миланское, а также значительная часть Ломбардии окончательно перешли под его контроль. Когда приехал Генрих, ожидавший прибытия Карла в Кентербери, они вместе поднялись на флагманский корабль под названием «Генрих милостью Божьей» (фр. Henry Grace a Dieu) и отправились делать смотр главной эскадры королевского флота в Ла-Манше, стоявшей на якоре неподалеку¹.

После официального приема в Кентербери Карл и Генрих не торопясь поехали верхом в Грейвзенд, где их ожидал караван из тридцати барок. На них они и отправились вверх по Темзе в Гринвичский дворец. Цель встречи состояла в том, чтобы ратифицировать договор, тайно заключенный Уолси в Брюгге, по условиям которого Генрих должен был выступить вместе с Карлом в войне против Франции, а Карл – жениться на своей двоюродной сестре, принцессе Марии, когда ей исполнится двенадцать лет². В знак добровольного согласия Генриха на этот брак шестилетней принцессе Марии, которую специально привели из детской, была подарена золотая брошь с именем ее кузена, инкрустированным драгоценными камнями. За три месяца до визита Карла девочку начали убеждать в том, что она влюблена в него, и уговорили выбрать его своим «Валентином» в День святого Валентина. Впоследствии в память об этом визите Генрих заказал миниатюрный портрет дочери с брошкой на груди фламандскому художнику Лукасу Хоренботу, жившему в Англии³.

В Гринвичском дворце у входа в главный зал Карла встречала Екатерина с дочерью. По свидетельству Эдварда Холла, Карл «попросил у королевы благословения, ибо таков был обычай, существовавший в Испании между тетей и племянником»⁴. Во время турниров и спортивных состязаний, проходивших в течение следующих двух дней, Карл и Екатерина вместе наблюдали за происходящим с верхней галереи, а после ужина Екатерина развлекала племянника банкетом и маскарадом. В последний день своего визита Карл, войдя во вкус, облачился в «богатые одежды» и присоединился к Генриху на турнирном поле, где «все имели удовольствие его лицезреть». Наблюдая за ними, Екатерина радовалась тому, что два главных мужчины в ее жизни вели себя как подобает родственникам и союзникам⁵.

6 июня, оставив Екатерину и принцессу Марию в Гринвиче, Генрих и Карл переехали во дворец Брайдуэлл в Лондоне. На деревянной карте Лондона [59] , изготовленной между 1561 и 1566 годами, видно, что королевская галерея дворца выходит фасадом на Темзу⁶. По приказу Генриха помещение подновили к приезду Карла, однако места в нем оказалось недостаточно, и Карл остановился в приорате [60] доминиканского ордена Блэкфрайерс неподалеку от дворца. Оба правителя в одинаковых одеждах верхом бок о бок проехали в триумфальной процессии по улицам города⁷.

59

 Карта Лондона (Civitas Londinum, или карта Агаса) – одна из самых ранних карт Лондона и его окрестностей, которая представляла собой гравюру на дереве, изображающую вид на город с высоты птичьего полета. Ее создание, по всей видимости ошибочно, связывают с именем картографа Ральфа Агаса.

60

 Приорат – монастырь или монашеская община, подчинявшаяся соответствующему аббатству, в некоторых монашеских орденах.

Два дня спустя, в День Святой Троицы, Уолси отслужил торжественную мессу для двух монархов в соборе Святого Павла. После этого Генрих и Карл отправились на барке сначала во дворец Хэмптон-корт, а затем в Виндзорский замок, где вечером 15 июня для них было разыграно представление на тему «любви и мира» – это был довольно длинный и, по общему мнению, скучный фарс, в котором высмеивалась Франция, а Франциск был уподоблен «дикому необузданному коню, укротить которого было под силу только Генриху и Карлу»⁸.