Охота на "тринадцатого"

– Я тоже рада, что ты уцелел, - настороженно сказала она.

А его словно ударили в лицо. Он выпустил тонкие ладошки девушки и отступил на шаг. Лючия удивленно и вопросительно смотрела на него и неуверенно улыбалась, а он почему-то больше не мог посмотреть ей в глаза. Не так должна была встретить его любимая девушка, совсем не так, он понял это внезапно и предельно ясно. Он умел чувствовать людей. Открылось это свойство еще в академии, после занятий прикладной психологией, и поначалу здорово его испугало. Оказывается, это не так уж приятно, когда стоишь напротив кого-то и с первых слов слышишь, что тебе врут. Слышишь и видишь. Зрительный ряд восприятия оказался даже более информативным, чем звуковой. Лючия, любимая его, его огонь и свет, звездочка космоса... а ладошки безвольные. Высокая грудь не взволнована дыханием. В глазах легкая настороженность. В голосе тепло, а за теплом - ничего больше. Она действительно рада его видеть живым - но это все. А с чего, собственно, он решил, что для нее он больше, чем лидер мятежа? С чего? С того, что у него на панели управления огнем ее голо?

– Занята?
– спросил он, не поднимая глаз.

Девушка невольно оглянулась на уходящих пилотов. Занята.

– Мастер-класс для пилотов-разведчиков, - призналась она.
– Немного подождут.

Резко кольнуло сердце. Это тоже пришло в академии, вместе с даром чувствовать людей. Этакий сомнительный бонус. Мол, воспринимаешь сердцем - получай. Он поморщился, потер левую сторону груди и наконец поднял глаза.

– У меня всего один вопрос, - спокойно произнес он.
– Где европейцы держат пленных? Ты должна знать.

Девушка на мгновение задумалась.

– Клондайк, фильтрационный центр, - четко сообщила она.
– Купол 1325...

Разведчица говорила ясно и очень правильно. Испанка, верно подметил майор. Русские такой четкости речи могли добиться лишь специальными тренировками на дикторских курсах, а у Лючии получалось само собой. Милая, страстная... чужая.

– Спасибо, - кивнул он и ушел.

До самого поворота коридора он чувствовал, что Лючия испытующе смотрит ему вслед, поэтому старался идти спокойно и ровно. А за поворотом сердце сдавило так, что от боли выступили слезы на глазах. Он опустился на колени, согнулся, но вдохнуть все равно не получилось. По горькому опыту он знал, что главное сейчас - вдохнуть воздух. И тогда отпустит. Не сразу, и больно будет - но отпустит. Проклятый дар. И ведь что противно - сердце-то здоровое! Наведенные боли, хворь изнеженных девиц из старинных кинофильмов, вот что это было. Позор для боевого офицера.

Вдохнуть получилось, когда он уже готовился потерять сознание. Сквозь сжатые зубы, чуть-чуть, но удалось. Сначала удалось вдохнуть, а потом и подняться на ноги. Он прислонился к стене, постоял несколько минут, морщась и растирая грудь, дожидаясь, пока боль снизится до терпимого уровня, потом выпрямился и зашагал к эскадренной палубе, в мыслях ругая себя всяческими нехорошими словами. Позор для боевого офицера, стыд и срам.

Главный герой не может быть слабым, это базовое положение жанра. А у меня - может, потому что пишу не жанровую повесть, пишу саму жизнь.

В жизни человек без душевных слабостей - человек без души.

Бездушных правителей нам хватило за предыдущие века правления.

Умники наверняка возразят - руководитель не имеет права на душевную слабость, руководитель со слабостями уязвим. Это правда, но... а на кой черт он нужен, бездушный правитель, не задумывались? Он же вреда обществу приносит столько, что за поколения не исправить. Я жил при бездушных, я знаю.

Зал тактического планирования оказался маловатым для такого количества людей. Офицер с недоумением осмотрел собравшихся. Быстрый подсчет показал, что в сдвоенных креслах вокруг огромного тактического проектора расположились все без исключения летные экипажи, и амазонки в их числе, и даже команда "семерки" поглядывала на него настороженно из угла. Ну и десантники, разумеется, как без них. Эти явились всего лишь половинным составом.

– Почему десантники не все?
– язвительно поинтересовался он.
– И техничек бы прихватили, лифтеров, поваров...

– Не вижу ничего смешного, товарищ младший лейтенант, - угрюмо отозвался майор.
– Мы бы все пришли, но кому-то надо дежурить на батареях и средствах контроля пространства. Мы сейчас представимся по случаю вступления в должность, вы поймете. Майор Быков, командир ударно-штурмовой роты спецназ и временный комендант "Локи", честь имею!

– Капитан Михеев, контрразведка, временный командир группы лазерных средств поражения, честь имею!

– Командир первой лазерной батареи...

– Командир второй...

– Командир дивизиона "Тор", техник-лейтенант...

– Начальник объединенного узла связи, старшина...

– Начальник ЗАС и средств шифрования...

– Руководитель группы средств технического обеспечения оперативного управления боем, сержант Механик, честь имею...

– Начальник спасательной службы, сержант...

Должности сыпались и сыпались, и им не было конца.

– Старшина Буревой, особая экспериментальная группа, временный старший помощник временного коменданта, - буркнул старшина и поднялся.
– Таким образом, товарищ младший лейтенант, у нас остаются незакрытыми более четверти руководящих должностей - если считать, что ремонтные, восстановительные и перманентные службы мы закроем предыдущим личным составом "Локи". Если примем решение европейцев к работе не допускать - более половины. И тогда ко всему прочему добавляется 418 заключенных, которых надо кормить, обслуживать и охранять. Да, и назначенные руководители не все имеют представление о новой работе, у нас просто нет нужных специалистов. Хватает пилотов и десантников, но они бесполезны на лазерных батареях, например. Честь имею.

И старшина сел.

Офицер тщательно обдумал ситуацию. Ему не мешали.

– Вы собрались здесь, чтоб узнать, что мы будем делать дальше, - в результате сказал офицер.
– Что ж. Наша задача - атаковать Клондайк.

Возмущенный гул был для него ожидаемой реакцией.

– Мы не спрашиваем, почему!
– пробился сквозь шум голос майора.
– Мы спрашиваем - как?! У нас не хватает личного состава даже для управления кораблем!

Офицер поднял руку, и установилась тишина.

– Разведка, сколько пополнения мы принимаем в трехсменку?
– негромко спросил он.
– Ведь это вы провесили трассу из российского сектора в "черную бороду", к нам? Без приводных маяков нас не найти, значит, они поставлены. Лейтенант Овехуна?

– А расстрелять за такое?
– раздался голос майора.
– К нам по маякам карательный корпус подгонят как нечего делать!

Девушка поднялась во враждебной тишине.

– Приводные маяки установлены с разрывом и сменой вектора, - четко выговаривая каждый звук, доложила она.
– В разрыве в режиме частичной невидимости дежурит разведчик. Его задача - проверять прибывающих по трассе и работать в случае необходимости дополнительным маяком. Отдел контрразведки принял за последнюю трехсменку восемь пилотов на "Косатке" и спецгруппу дальней разведки в количестве пяти человек на поисковике новой серии. Один пилот задержан по подозрению в диверсионной деятельности. Таким образом, при сохранении тенденции, восстановленная бригада "Внуки Даждь-бога", место дислокации корабль огневой поддержки "Локи", будет полностью укомплектована офицерским составом через пять трехсменок ожидания - без совпадения занятых должностей с профессиональной специализацией. Доклад окончен.

– Извиняюсь, - буркнул майор.

– Извинения приняты.

– Один вопрос решен, - невозмутимо подытожил офицер.
– Теперь, товарищи специалисты с профессиональными умениями, не совпадающими со спецификой занятых должностей, извольте перечислить причины, не позволяющие нам провести заявленную операцию.

Поднявшийся гвалт он решил считать проявлением мыслительной деятельности и отвел пять минут коллективу на "пошуметь". Еще ему было любопытно, кто возьмет на себя лидерство в переговорах с начальством, то есть с ним.

В пять минут, естественно, никто не уложился, но в конце концов поднялся один из офицеров.

– Командир дивизиона "Тор", техник-лейтенант Еремеев, - криво усмехнулся новоявленный артиллерист и неофициальный лидер летно-подъемного состава.
– По основной специальности инженер ремонтной группы тяжелых истребителей серии "Косатка", то есть ни черта не смыслю в том, чем собрался руководить - это если перевести вежливые выкрутасы нашей испаночки на понятный язык. Но общие соображения готов изложить. Они таковы: для начала - нам не пройти к Клондайку. Российский космофлот не смог, чем мы лучше? Мы не лучше, мы хуже, то есть слабее. В последний раз к Клондайку не прошла сводная группировка из трех маток - а сейчас в нашем распоряжении всего лишь корабль огневой поддержки, с полуэскадрой битых истребителей на борту. Далее. Если мы пройдем, то нам нечем громить европейскую базу. Такую базу, как Клондайк, нечем громить и всему российскому космофлоту, если что. А у нас... истребителей фактически нет. Наша стрельба из "Торов" может рассмешить европейцев до полусмерти, но этого мало. Операторов дронов у нас вообще нет, это отдельная и довольно сложная профессия. Лазерные батареи укомплектованы, стыдно сказать, десантниками...