Охота на вампиров

— Зять? Алексей, что ли?

— Ну да! — обрадовался нежданный гость. — Ал Агеев — собственной персоной. Вот и свиделись!

Он обходил джип с передка, проваливался в снег, но глаз с родича не сводил. Василий Константинович медленно шел к воротам. Ружье он оставил на крыльце, но куртку не надел. Ал внимательно рассматривал крепкого, среднего роста, сорокалетнего мужика. Широкая волосатая грудь, мощные руки с перекатывающимися бицепсами, модная короткая прическа, гладкое лицо с прямым греческим носом и умным, острым взглядом. Он скорее походил на нового русского, крутого бизнесмена, чем на оборотня…

Да, да! Василий Константинович был оборотнем…

Это был большой плетеный короб или, как его называют в Сибири, туес, с которым обычно ходят по ягоды и грибы. Вот в нем на пороге сельской больницы медсестра Маша Ермитина и обнаружила младенца. Подкидыши в таежном поселении — явление редкое, народ аж колыхнуло. Но в то же время жили не в глухомани, деревня, хоть небольшая, а тянулась вдоль дороги, соединявшей их райцентр с другими весями, по которой можно было и в соседнюю область выехать. Со временем ее даже заасфальтировали, но тогда, в шестидесятых, это была простая, засыпанная щебенкой, пыльная дорога. Может, кто заезжий и подбросил ребеночка, рассуждали сельчане.

Маша Ермитина, нашедшая чадо, как говорится, была девушкой перезревшей, уж под тридцать, и без всяких перспектив выйти замуж. Слыла она сестричкой доброй и заботливой, но всякий, впервые увидевший ее, вздрагивал. Страшная болезнь, рожа, обезобразила ее лицо.

Ольга мало рассказывала Алу о своей семье. Он знал, что отец Маши Ермитиной, дед Ольги, пропал без вести в конце войны, мать тоже померла, старшего брата Виктора носило по тюрьмам. Маше удалось закончить в райцентре какие-то акушерские курсы, она вернулась в родное село и стала работать медсестрой в больнице, в дружном коллективе, состоящем из фельдшера, ее самой и санитарки. Коек там было что-то около семи штук и все продавленные.

Молодая женщина, как вы понимаете, жила на свете одна-одинешенька, потому никто не удивился, когда она решила забрать приблудыша к себе. Назвала его Васькой, в честь своего кота, который, кстати, куда-то пропал с вселением нового жильца, а отчество дала «Константинович». Дело в том, что Маша Ермитина была тайно влюблена в знаменитого партизана Константина Заслонова. Точнее, не в самого партизана, а в артиста, который его играл. Был в свое время фильм «Константин Заслонов», и заглавную роль там исполнял Владимир Дружников. Сам актер не вызывал у нее никаких чувств ни в «Сказании о земле сибирской», ни в «Каменном цветке», но именно в киношном герое войны ей мерещился пропавший без вести отец.

Так найденыш обрел свое имя.

Наверное, Маша Ермитина была прекрасной матерью и в ребенке души не чаяла, но, надо полагать, замечала и некоторые странности. Не только исчезновение кота, но и беспокойство других домашних животных, стоило мальчику приблизиться к ним. В полнолуния с ним тоже что-то происходило. Ласковый и смышленый пацан вдруг как с цепи срывался, маялся, рычал, становился дурак дураком, а повзрослев, бегал ночами в лес.

Люди, окруженные тайгой, в отличие от горожан, верят в сказки дремучего леса: кикимор там, леших, водяных и русалок… Нет-нет, а приходится сталкиваться с подобной чертовщиной. Вот и Маша Ермитина быстро сообразила, что ее любимый сыночек время от времени оборачивается в волчонка. Про такую болезнь, как ликантропия, она, хоть и медик, слыхом не слыхивала. А если б и слыхивала, кто знает, как лечить ее, и лечится ли она?

На деревне ничего не утаишь — хруст разбитого горшка разносится по всей округе. Молодую мамашу обуял ужас за свое дитя. Таежный народ скор на расправу, а ну, как прознают? важно, что несмышленыш, главное, нечисть — оборотень!

Но случилась оказия, на дальней пасеке медведь задрал старого бортника. Случай не первый, и хоть мед — дело важное и прибыльное, никто не проявил смелость отправиться на выселки. Вот тут Маша и вызвалась. «Меня вон мужики боятся, а медведи тем более», — привела она веский довод. С тем и согласились…

* * *

…Дорогие родственники, зять и шурин, расположились в столовой, предполагая позавтракать. Дом Василия Константиновича состоял из двух этажей с нижним цоколем, где располагались банька и небольшой тренировочный зал. Обстановка была что ни есть самая современная, созданная по журналам «Интерьер» и «Салон». Например, большая столовая соединялась непосредственно с кухней, набитой всякими хозяйственными прибамбасами, включая холодильник «Розен Лев». Хозяин мог себе все это позволить. Сам он хлопотал возле газовой плиты, сооружая нечто аппетитное и ароматное, от чего у гостя слюна хлынула.

— Константиныч, ты особенно не разгоняйся, — попросил он. — Времени мало, я к тебе, собственно, по делу приехал.

— Ну, ты даешь, зятек! Впервой свиделись, неужто по рюмке не пропустим?

— Да что ты, шурин! Неужто пропустишь?!

— Поддержу, — неуверенно сказал Василий Константинович.

Зять нехорошо рассмеялся:

— Какой «поддержу», Константиныч?! Ни ты, ни я алкоголь не принимаем. Но мой организм он минует без хлопот, а тебя вывернет наизнанку. Лучше насчет закуски не суетиться, давай сразу — что покруче.

— Спасибо за предупреждение, Ал. Я вместо спиртного другого тебе налью, на медку.

Шурин был весел, говорлив, прежние страхи покинули его. Кстати, успокоиться ему помог Малыш, который, лежа у порога, радостно отбивал хвостом какой-то особый волчий ритм.

Когда Василий Константинович опознал зятя и, оставив карабин, по-прежнему полуголый, не торопясь двинулся к ворогам, он вдруг почувствовал еще один взгляд. В автомобиле еще кто-то был. Оттуда, с заднего сиденья, из-за затемненных стекол на него очень внимательно смотрели. Он притормозил.

Однако новоявленный зять, обойдя машину, вдруг распахнул дверцу и оттуда выскочил — Господи! — громадный волчище. Да не просто выскочил, а выкатился кубарем в снег, радостно скуля и виляя хвостом.

— Малыш? — осипшим голосом спросил Василий Константинович.

— Он, он! — захохотал зять. — Знакомьтесь, волки!

Пчеловод неожиданно для себя бросился к воротам, распахнул узорчатую калитку, и человек и зверь прыгнули друг на друга.

Сам гость даже не пошевелился. Он с улыбкой наблюдал, как эти двое боролись, тискались, визжали и валялись в снегу. Они хватали друг друга за горла, цеплялись лапами и руками за животы, не причиняя друг другу никакого вреда. Это была детская щенячья игра. Так взрослые мужики, распознав в знакомце приятеля далекой юности, начинают лупить и барабанить один другого по плечам, груди, отъевшимся пузам, готовые чуть ли не морды расквасить от избытка чувств.

— Эй, пацаны! Может, хватит? Я замерз, чай не лето.

Зверь и человек-зверь оказались послушными. Они вскочили и, по-прежнему пинаясь, визжа и смеясь, побежали к дому…

Всем досталось по огромному куску мяса. Только Малыш потреблял его сырым, а зять и шурин в виде роскошных прожаренных отбивных на косточках.

— Тебе такое тоже нравится? — спросил зять, кивая на рвущего мясо волка.

— Только когда перекидываюсь, — не смущаясь, ответил шурин. Да и то, чтобы удовлетворить азарт охоты. Я ведь с ружьишком мало хожу, больше предпочитаю натуральный способ добычи пропитания.