Охота на волков

Все вытянутое помещение заставлено столами, захламленными мусором, битым стеклом и обгоревшей бумагой. Лампы, свисающие на длинным проводах, чуть покачиваются, словно от ветра, которого тут нет. Жутковатое место.

— Добро пожаловать в испытательную лабораторию факультета одержимых! — торжественно произносит Нармер и опять чихает.

— Факультета одержимых? — закашливаюсь я.

Звучит еще стремнее, чем выглядит это место.

— Ну, другие названия совету понравились еще меньше, — он совсем по-мальчишески хихикает. — Так что остановились на самом приличном варианте. Слова хаос тут боятся так, будто оно само по себе вызовет прорыв. Факультет прорывов их тоже не устроил. Звучит, видите ли, так, что студенты учиться создавать прорывы будут. Знали бы они…

Жрец, хоть и ворчит, но улыбается так заразительно, что мои губы растягиваются в ухмылке. Но я тут же серьезнею и начинаю подозревать, что меня сюда позвали заниматься генеральной уборкой. Подрядить на такое неофитов — святое дело.

— А я тут для…? — осторожно спрашиваю.

— Для проведения эксперимента конечно же! — жрец машет руками. — Давайте, молодой человек, помогайте, нам нужно освободить место.

Он хватается за край неподъемного на вид стола и пытается его сдвинуть. Тот, скрипнув, остается на месте. Нармер смотрит на мебель с такой обидой, что даже мне стыдно становится.

И мы занимаемся первой в моей жизни учебной практикой. Тасканием тяжестей. Не так я себе представлял обучение магии, но что поделать. Жрец участвует в перестановке наравне со мной, так что я не жалуюсь.

Передвинув несколько столов и перепачкавшись с головы до ног, мы освобождаем участок десять на десять метров. Нармер призывает силу и пытается потоком воздуха смести грязь и пыль. Спустя минут десять получается нормально дышать, а пыль наконец оседает, ровным красивым слоем покрывая вообще все.

Теперь мы точно похоже не просто на одержимых, а на самих демонов. Я перестаю пытаться вытереться, только сплевываю скрипящий на зубах песок.

— Ладно, — беззаботно говорит жрец, тоже плюется и громко хлопает в ладоши. — А теперь устроим прорыв!

— Чего?

Нармер в ответ только хмурит лоб. Мол, что за глупый вопрос, обычное дело. Сто раз так делал. Мой шок от этого не проходит и, с нарастающим чувством приближающихся проблем, я пытаюсь вежливо уточнить:

— То есть вы хотите, чтобы мы вдвоем устроили тут прорыв хаоса? — и повторяю на всякий случай: — Вдвоем.

— Ну да, совсем небольшой такой, — он двумя пальцами показывает мизерный размер.

О боги, он псих? Только я понадеялся на нормального наставника, и мне попался абсолютно сумасшедший. Нет, это точно дурдом, а не академия.

— Вы чего, Белаторский? Испугались?

— Я, хм, опасаюсь, — тактично отвечаю я, делая небольшой шаг назад.

— Ах, ну да, — Нармер звонко хлопает себя по лбу. — Вы же ничего не знаете о том, как происходят прорывы. Вот вам первая краткая лекция. Закрыть прорыв может любой одаренный, при условии необходимой подготовки. А вот открыть только человек, владеющий силой хаоса. Он же полностью контролирует прорыв, от его размера до продолжительности.

Жрец задумывается на миг, рассматривая очищенное пространство.

— Если сам человек не обладает достаточной силой, то можно использовать жертву. Человеческое жертвоприношение — хорошее подспорье для организации прорывов. Жертву можно вынудить отдать силу обманом, как произошло в вашем случае.

Я ежусь, вспоминая как добровольно исчерпывал себя, считая что призываю чужих богов во имя спасения друзей. А Нармер невозмутимо продолжает:

— Ну или угрозами, тоже эффективный метод. Либо забрать дар, освежевав жертву. Это требует определенной сноровки и кропотливости, но результат тот же.

— Подождите, что? — по спине пробегают мурашки. — Освежевать?

— Ну да, я так и сказал, — непонимающе смотрит он на меня, вздыхает с укоризной и продолжает: — Жертв может быть несколько, в зависимости от желаемого результата. Так вот, усилившись таким образом, можно получить устойчивый прорыв, который будет крайне сложно закрыть любому, кроме его создателя, естественно. Поэтому что?

— Что? — мой голос срывается и я пищу.

— Поэтому, Белаторский, я могу создать прорыв хаоса нужного мне размера и нужной мне продолжительности. И это совершенно безопасно.

— Допустим, — прокашливаюсь до нормального тона. — И зачем вам я?

— Мне нужно понять, как ваши приобретенные силы, молодой человек, будут взаимодействовать с хаосом. Я не знаю ни одного примера прорыва, организованного при помощи нескольких сил. В том числе и одной темной.

Так, а вот теперь надо сбегать. Мне этот экспериментатор окончательно перестает нравится. Я делаю еще шаг назад и возражаю:

— Но я не могу организовать прорыв, во мне нет силы хаоса.

— О, это не проблема, — его теплая и искренняя улыбка заставляет меня еще отступить. — Я поделюсь с вами ею. Еще одна способность, данная обладателям силы хаоса. Мы можем отдавать ее другим.

— Невозможно, — с облегчением отвечаю. — Я дал клятву лично императору никогда не использовать силу хаоса.

И вот ее я нарушить не смогу. Точнее даже пробовать не хочу, ведь если проклятие не подействует на старые клятвы, мне точно конец.

— И это не проблема! — еще больше радуется жрец. — Я обсудил с императором свою программу обучения и планы на вас, и он отозвал клятву.

Вот хтонь! Я судорожно думаю, что мне делать. Пусть Нармер нездорово воодушевлен и сейчас смахивает на психа, но ведь его не просто так позвали в академию. И уж тем более императора он не смог бы обмануть. Или смог?

Мысли скачут от самых худших предположений до банального любопытства. Может, если я сам увижу и почувствую, как происходит прорыв, то смогу его заранее видеть? И понять, как остановить.

Но получить в нагрузку хаос? Зараза, будто мне своей жгучей смеси мало.

— А вы сможете забрать эту силу так же, как и дадите ее мне?

— Удивительно, но да! И не сдирая с вас кожи, представьте!

Твою ж мать, можно не так явно радоваться? Вот вообще не помогает. Глаза жреца горят характерным огнем ученого, исследующего интересное явление. В данном случае меня.

— То есть вы мне гарантируете, что сделаете меня обладателем силы хаоса на короткое время, и после этого заберете ее обратно? — четко формулирую я, стараясь учесть все возможные нюансы. — И для этого мне не придется как либо страдать и тем более умирать? Вся эта… процедура пройдет без вреда для здоровья и психики?

— Отлично сказано, Белаторский. Именно так. В конце концов, я же жив и здоров, не так ли? — он вопросительно смотрит на меня невинными глазами. — Ну так что, приступим?