Охота за "Красным Февралем"

Глава 31. "Глупцы и трусы выдумали совесть"

— Кампай! — капитан Мохаммед Османи поднял к потолку очередную рюмку с водкой. — За всех, кто погиб на берегу!

— Кампай! — отозвалась команда, но на сей раз в голосах подчиненных не было обычного энтузиазма. Капитан обратил на это внимание и поспешил сделать собственные выводы.

— Плохая смерть для моряков, — продолжал командир «Красного Февраля». — Но с другой стороны — они знали, на что идут. Они могли уйти на глубину и наглотаться соленой воды. Они могли задохнуться в заблокированном отсеке. Их могла разорвать на мелкие кусочки вражеская торпеда… Смерть на войне может принимать самые разные формы…

(«Да что я такое снова несу?!»)

— Есть и хорошие новости, — коммандер Османи рискнул сменить тему. — Нам удалось оторваться от сунданезийской армады. Сундийцы потеряли наш след. Никто нас не преследует.

— Отличный маневр, товарищ капитан! — Брунгильда Тан, новый старший акустик, поспешила подлизнуться к командиру. «Хорошее продолжение похода», — думала она. Если так будет и дальше продолжаться, к возвращению в родной порт она может занять пост офицера связи или даже…

Дурочка, она до сих пор не поняла, где находится и во что ввязалась.

— Не самый лучший маневр, Брунгильда, — снисходительно улыбнулся Османи. В этот момент он был само воплощенное добродушие. — Сундийцы хоть и потеряли нас, но знают, что мы ушли. Вот если бы нам удалось убедить их, что мы погибли… Не в этот раз. У нас нет в запасе второго «Черного Марта», чтобы подставить его под вражеские снаряды.

Брунгильда не нашлась, что ответить — как и другие офицеры. Разговор откровенно не клеился, и как знать, если бы не замигавшая красным огоньком телефонная трубка…

— Слушаю, — произнес Османи.

— Корабль на горизонте, — доложил дежурный офицер мостика.

— Докладывайте, — сказал капитан некоторое время спустя, уже на мостике.

— Ударный эсминец класса «Барбаросса», — доложил старпом, оторвавшись от перископа. — Старая модель, османской постройки. Опознавательных знаков не вижу. — Конечно, ведь за бортом царила ночь. — Поэтому мы можем только гадать. Сегодня такими пользуются…

— Я знаю, кто такими пользуется, — мягко перебил его капитан. — Сегодня и в этих координатах… Это они. Рулевой! Поднимите нас на поверхность.

— Вы уверены, командир? — усомнился старший помощник.

— Я отдал приказ, товарищ Пусянь, — голос Османи едва заметно похолодел. Суб-коммандер Пусянь Ваньну, в свою очередь, едва заметно пожал плечами:

— Рулевой, вы слышали приказ капитана. Поднимите корабль на поверхность!

— Все в порядке, старпом, — мягко добавил капитан. — Это союзники. Встреча с ними — часть операции.

Пусянь невозмутимо кивнул.

«Союзники, — повторил Османи про себя. — Мои. Не ваши».

Выбравшись на верхнюю палубу в сопровождении трех офицеров и матросов, Мохаммед Османи первым делом обратил внимание на сигнальный прожектор таинственного эсминца. «Оскар-Сиерра-Майк-Альфа-Новембер… Подтвердите. Подтвердите».

— Ответьте им, — велел Османи, повернувшись к своему сигнальщику. — Стандартный код. «Ноль-два, ноль-два — вас понял, подтверждаю».

«Майк-Оскар-Хотел-Альфа…» — принялся передавать «Барбаросса».

— Сближаемся, — командир «Февраля» отдал новый приказ.

Ночь, луна, звезды и ни единой живой души на целые мили вокруг — только два корабля в целом океане. Море было спокойно, поэтому на маневры пришлось потратить всего четверть часа. Когда два корабля, подводный и надводный, сцепились бортами, с «Барбароссы» сбросили веревочный трап.

— Оставайтесь здесь, — приказал Османи своим людям. — Я поднимусь наверх один.

— Мальчик мой, ты все-таки сделал это! — воскликнул высокий дородный чернобородый мужчина, когда Мохаммед Османи оказался на палубе «Барбароссы». — Я ни секунды в тебе не сомневался!

— Рад это слышать, Мастер, — поклонился Османи и прикоснулся губами к подставленной ладони, украшенной золотыми перстнями мультикаратными драгоценными камнями.

— Дай я тебя обниму! — продолжал Сулейман Азам Хан, один из самых могущественных людей в Индийском океане и крестный отец бангальской мафии.

Разумеется, у бенгальцев это называлось как-то иначе, но не суть.

— Я знал. что ты справишься, — продолжал Азам Хан, когда Мохаммеду наконец-то удалось освободиться из его медвежьих объятий. — Столько лет, столько трудов и лишений… но у тебя получилось!

— Оно стоило того, — скромно ответил Османи. — И я ни о чем не жалею, Мастер.

Отличный план они придумали вдвоем много лет тому назад. Молодой бенгальский беспризорник вступает в Красную Армию Сферы, делает карьеру, а потом… Ну да, с таким же успехом Мохаммед мог оказаться в авиации — и тогда бы ему пришлось похищать стратегический бомбардировщик. Или в сухопутных войсках… гм… там тоже есть, чем поживиться. Так или иначе, это был отличный план, и он сработал.

— Что дальше? — деловито поинтересовался Османи. — Продадим кому-нибудь или припрячем до лучших времен?

— Уже продано! — хохотнул главарь бенгальского преступного мира. — Познакомься с моими новыми друзьями! — Разумеется, на палубе эсминца они были не одни, но Мохаммед до поры до времени не спешил обращать внимание на сообщников Азам Хана. — Капитан Ахмадани, из пакистанского флота, и полковник Шанкар, из пакистанской военной разведки.

Пакистанцы? «Почему бы и нет», — подумал Османи. Сфера и Пакистан на людях и при свете дня проклинают друг друга, а под покровом ночи давно и успешно сотрудничают, — но при этом охотно подставляют «партнеров» и не упускают возможности нагадить или обокрасть… как сейчас, например. Если Мастер решил связаться с пакистанцами… что ж, ему виднее.

— Отличная работа, господин Османи, — первым заговорил капитан Ахмадани. — Пакистанское государство у вас в долгу! Больше того, поскольку теперь ваша карьера в японском флоте подошла к концу… что вы скажете о погонах пакистанского капитана? Конечно, если уважаемый Азам Хан ничего не имеет против…

— Звучит заманчиво, — пробормотал коммандер Османи.

— Как я могу быть против?! — прогрохотал Сулейман Азам Хан. — Нет такой награды в мире, которую не заслужил мой мальчик! И почему всего лишь капитан?! Неужели он не достоин адмиральского звания?!

— У нас нет таких полномочий, — замялся Ахмадани, — но я не сомневаюсь, что наше начальство… — Конечно, он не договорил.

Торпеда угодила точно в правый борт «Барбароссы» — не тот, у которого стоял «Февраль», в противоположный. Неизвестный торпедист был хорош, а пакистанские моряки оказались раззявами. «Как? — они?! — могли?! — пропустить?!!!» — думал Османи, скатываясь вниз по накренившейся палубе подбитого эсминца. Конечно, за первой торпедой пришла вторая — но в момент удара Османи был уже в воздухе, на полпути между «Барбароссой» и поверхностью Индийского океана. Трудно сказать, какая судьба его ожидала, если бы в этот момент Мохаммед находился в воде. В воде он оказался чуть позже. Еще чуть позже его подобрали верные моряки с «Красного Февраля». Родная субмарина практически не пострадала — ударная волна первого взрыва отбросила ее прочь от борта пакистанского корабля. От второго взрыва больше всего пострадали уши и нервы акустиков.