Охотница

– Но ведь он же создал потрясающую вещь! Не знаю, что там с другими измерениями, но ведь он действительно наделяет людей талантами и умениями, это факт! И на что он использует своё открытие? Всего лишь на зарабатывание денег?

– У каждого свои представления о прекрасном. Помнится, мы как-то уже об этом говорили. К тому же мы не знаем, как далеко простираются его планы и что он намерен делать дальше со своей сектой - и с кучей обязанных ему талантливых людей. Может, он лелеет планы мирового господства?

Женя хмыкнула.

– Ладно. Только что нам даёт эта информация?

– Если мы соберём достаточно фактов от родственников и друзей пострадавших, у нас может появиться основание для возбуждения уголовного дела, - рассудительно сказала я.

– Или для распространения порочащей информации. Шантаж, конечно, тоже дело подсудное, но если сделать всё аккуратно... Секта - это уже не сказочка о дарёных талантах, годящаяся разве что для жёлтой прессы. Это куда правдоподобнее и серьёзнее.

– Смотри, как бы он не натравил на нас своих покровителей-должников.

– Так я же и говорю - не нужно пороть горячку. Всё следует обдумать и разузнать побольше. К тому же теперь надо иметь в виду, что просто так наехать на Бошняка не выйдет, и отнюдь не только из-за покровителей. Раз у него есть преданные сторонники, то и в случае физической опасности найдутся защитники. Быть может, в меня стрелял тоже не профессиональный киллер.

– Ой, великое открытие, - фыркнула Женя.
– А то мы не знали, что на такие деньги, которые у него есть, можно нанять телохранителей.

– Э, не скажи. Подавляющее большинство телохранителей, даже профессионалов, отнюдь не стремятся прикрыть клиента грудью от пули. Они полезны, когда надо разогнать случайную гопоту или распознать опасность на подходе - но если доходит до реальной стрельбы, то далеко не все следуют примеру Кевина Костнера. Клиенты приходят и уходят, а жизнь-то одна, и желательно вернуться к жене и детишкам не инвалидом. Другое дело - фанатики, жаждущие возложить себя на алтарь своего гуру и свято верящие, что там, я ткнула пальцем в потолок, - что-то есть, и им непременно воздастся. А умениями он их может наделить любыми.

– Но мы же не собираемся нападать на Петра Викторовича.

– Я бы не стала полностью исключать такой возможности. Как ты сама только что заметила, его довольно сложно зацепить.

– Так ты всё-таки не отказалась от мысли его убить?

– Если придётся выбирать между его жизнью и моей, или твоей...

Женя передёрнула плечами и отвернулась.

– К тому же что-то мне подсказывает, что вытрясать из него правду в любом случае придётся силой. Угрозы разоблачения - это хорошо, но если к ним ещё приложится и ствол у виска...

– Добрым словом и пистолетом...

– Именно.

– Ладно, - сказала она.
– Мы же прямо сейчас к нему врываться не намерены, правда?

– Нет, конечно. Но всё-таки расскажи и начерти, что там вокруг его дома творится.

Когда мы вышли из кафе, уже стемнело. Недавно прошёл снег, и теперь свежий покров красиво переливался искрами в свете фонарей. Мамину машину пришлось очищать от снега, и было даже немного жалко сметать с неё это искрящееся великолепие.

– Ты так на ней и ездишь?
– спросила Женя. Мы решили, что я отвезу её до дома на Истре, а потом вернусь в Москву.

– Папа обещал новую на день рождения. А до тех пор...

– Ясно. Пустишь меня за руль? Давно не водила, хочется.

Я кивнула и села на пассажирское сиденье. Негромко заурчал мотор, машина мягко тронулась, и я поймала себя на том, что внимательно слежу за всем, что делает Женя. Машина-то не моя, а ну как что... Я заставила себя отвести глаза и расслабиться. Она водит не хуже, чем я, по крайней мере, должна водить. И в том, чтобы испортить мамину машину, явно не заинтересована.

Некоторое время мы ехали в молчании. Потом Женя заговорила:

– А вот представь, вытрясем мы из Петра Викторовича правду. Узнаем, которая из нас настоящая... Но ведь мы обе останемся... наверное. Что ты будешь делать, если окажется, что настоящая Женя Белоусова - я?

– Не знаю. Наверное, уеду куда-нибудь.

– Куда?

Я пожала плечами.

– Куда-нибудь. Придётся, конечно, искать себе работу, жильё. Но, в конце концов, тысячи людей так живут.

– Думаешь, справишься?

– А почему нет?
– я снова пожала плечами. Занятно, но перспектива самой зарабатывать себе на жизнь уже не вызывала во мне такого страха и неприятия, как раньше. С тех пор как я убедилась в своей способности за себя постоять, моя уверенность в себе изрядно укрепилась. Казалось бы, умение защитить себя в физическом смысле никак не связано с уверенностью в своих деловых качествах - а вот поди ж ты...

– А ты что будешь делать?

– Не знаю, - выдохнула она, глядя вперёд, сквозь лобовое стекло.
– Наверное, то же, что и ты.

– У нас всё получится, - ободряюще сказала я.
– В конце концов, та из нас, которая окажется настоящей, поможет другой продержаться первое время, ведь так?

– Ну... да.

– Но ты навела меня на мысль. Попутно с поисками Бошняка можно уже сейчас начать готовить запасной аэродром. Сдаётся мне, он пригодится при любом исходе дела.

– Хм?

– Даже настоящей из нас не мешает стать самостоятельной, - наставительно произнесла я.
– Мне вот Мэл недавно все уши прожужжала про то, что мужчины, как бы они ни хотели, чтобы жена сидела дома и создавала им уют, с домохозяйкой начинают быстро скучать.

– А это ты к чему?

– Да к Максу же! Полагаю, предложение руки и сердца не за горами, - жизнерадостно сказала я.

– И ты его примешь?

– А ты что ли откажешься?

– Учитывая, что он общается с тобой, то и предложение будет делать тебе, - резонно заметила она.

Я на мгновение прикусила губу. Да, об этом я не подумала - Макс ведь ни о чём не подозревает, и кому из нас будет предназначено его сватовство, ещё неизвестно. Так имею ли я право принимать его за нас обеих? Но прежде чем я успела озвучить свои соображения по этому поводу, Женя снова заговорила:

– Скажи, а ты видишь сны?

– Конечно, вижу.

– Я имела в виду - особенные сны.

– В смысле?

– В смысле, они... странные. Повторяющиеся. Я сперва не обратила внимания - ну, мало ли что снится. Но потом этот сон повторился ещё дважды. С вариациями.