Охотники на волков

– Привет, Муки! – воскликнул юноша.

Старый индеец взглянул на него с привычной усмешкой. Безумная ночь в лесу не оставила никаких следов на его лице. Весело кивнув, он вернулся к готовке, будто только что встал после ночного отдыха.

– Время подниматься, – сказал он. – Большой охота сегодня. Много солнце, много свет. Найти много волков на горе!

Парни вылезли из-под одеял и начали одеваться.

– Во сколько ты пришел? – спросил Ваби.

– Сейчас, – ответил Мукоки, указывая на горячую плиту и очищенный картофель. – Только что развести огонь.

Ваби бросил на Рода многозначительный взгляд.

– Что ты делал прошлой ночью? – спросил он.

– Большая луна, – проворчал Мукоки. – Светло, можно стрелять. Видеть рысь на холме. Видеть следы волка на оленьей тропе. Не стрелять.

Вот и вся история – ничего другого юноши вытянуть из Мукоки не смогли. Однако во время завтрака, когда Мукоки повернулся к плите, чтобы закрыть заслонку, Ваби бросил еще один взгляд на Рода и прошептал:

– Посмотрим, прав ли я. Он выберет путь на холм.

Когда индеец обернулся, Ваби спросил:

– Как ты думаешь, Муки, нам сегодня, наверно, стоит разделиться? Можно ставить капканы вдоль ручья, что течет на север, а можно к востоку, за холмом… Что скажешь?

– Хорошо, – кивнул старый охотник. – Вы двое идти на север, я пойду за холм.

– Нет уж, – быстро вмешался Род. – Пусть Ваби идет вдоль ручья, а я пойду с тобой.

Мукоки, польщенный предпочтением, оказанным ему бледнолицым парнем, довольно ухмыльнулся и принялся пространно описывать юношам свои планы. В итоге решено было всем вернуться в хижину пораньше: оказалось, старый индеец был твердо уверен, что нынче ночью состоится первая большая охота на волков.

В то утро Род заметил, что Волка не стали кормить. Почему – догадаться было несложно.

Затем поделили капканы. Их привезли из фактории множество, самых разных видов: около пятидесяти маленьких – на норку, куницу и прочих мелких пушных зверей, пятнадцать капканов на лис и столько же больших – на рысей и волков. Ваби унес с собой двадцать маленьких капканов и по четыре больших, Род и Мукоки взяли около сорока. Оставшееся после готовки мясо карибу было разрезано на куски для приманки и поделено поровну.

Все приготовления были завершены еще до восхода. Когда самый край солнца показался над лесом, охотники уже выступили в путь.

День выдался яркий – один из тех безоблачных, пронзительно-холодных дней, когда, по индейским поверьям, Великий Создатель Вселенной лишает солнца весь мир, чтобы оно могло сиять во всей красе над северными лесами. С вершины холма, под которым притаился их дом, Род с безмолвным восторгом озирал сияющие белизной леса и озера. На несколько мгновений трое охотников остановились на вершине, а затем разошлись в разные стороны.

Спустившись с холма, Мукоки и Род вскоре вышли к ручью. Не пройдя и полусотни шагов, старый индеец указал спутнику на древесный ствол, упавший поперек ручья. Снег на этом «мосту» был испещрен следами крошечных лапок. Мукоки окинул быстрым взглядом окрестности и сбросил с плеча тюк с капканами.

– Норка, – объяснил он.

Перейдя ручей по льду, он подошел к упавшему дереву с другой стороны, где маленькие следы отпечатались на покрытых снегом сухих ветвях.

– Здесь жить семья норок. Три, четыре, пять крошка. Ставить ловушка тут.

Никогда прежде Род не видел такой ловушки, какую затем устроил старый индеец. На конце ствола, по которому норка проложила след, он построил из веток нечто вроде крошечного вигвама. Внутри был положен кусочек оленьего мяса, а перед входом тщательно закопан в снег капкан. За двадцать минут Мукоки построил два вигвама и установил два капкана.

– Зачем ты строил домики? – спросил Род, когда они пошли дальше.

– Зимой падать много снег, – объяснил индеец. – Строить дом – уберечь от снега капкан. Не строить – выкапывать капканы всю зиму. Норка чуять мясо – заходить в вигвам – попадать в ловушка. Строить вигвам для каждый маленький зверь. Но не для рысь. Рысь видеть дом – обходить его кругом и уходить в лес. Рысь – умный. Волк и лиса – тоже умный.

– Сколько стоит норка?

– Пять доллар, не меньше. За хороший шкурка – семь-восемь доллар.

В течение следующей мили было установлено еще шесть ловушек для норок. Ручей теперь бежал вдоль высокого скалистого хребта, и Род заметил, что в глазах Мукоки загорелся новый огонек. Он больше не высматривал следы норок – его взгляд непрерывно обращался на залитую солнцем горную гряду, раскинувшуюся впереди. Он шагал медленно и осторожно. Говорил он теперь шепотом, и Род последовал его примеру. Часто оба останавливались, всматриваясь в безжизненные скалы. Дважды они ставили ловушки на лис на звериных тропах; в диком овраге, усеянном поваленными деревьями и грудами камней, они напали на след рыси и установили по капкану на входе и выходе из оврага; но Мукоки мыслями все время был где-то далеко. Охотники теперь шагали примерно в пятидесяти ярдах друг от друга. Род ни на шаг не опережал осторожного Мукоки. Внезапно юноша услышал негромкий оклик и увидел, что спутник манит его, с жаром махая рукой.

– Волк! – прошептал Мукоки, когда Род подошел ближе.

Он указал на следы в снегу, напоминавшие очень большие собачьи.

– Три волк! – торжествующе продолжил индеец. – Выходить из норы нынче утром. Сейчас греться под теплым солнцем где-нибудь на горе!

Дальше они шли только по волчьему следу. Вскоре охотники наткнулись на объедки кролика и множество лисьих следов – там Мукоки поставил еще один капкан. Следующую ловушку поставили у ручья, возле следов дикой кошки. То и дело ручей пересекали оленьи следы, но индеец не обращал на них особого внимания: его целью были волки. К трем первым вскоре присоединился четвертый, затем пятый, а через полчаса след еще трех волков под прямым углом пересек тот, по которому они шли, и пропал среди лесистой равнины. Лицо Мукоки сморщилось от радости.

– Много волки! – воскликнул он. – Много там, много здесь! Отличный место для ночной охота!

Вскоре ручей свернул в сторону от гребня и прорезал извилистое русло через небольшое болото. Здесь следов дикой жизни было столько, что сердце Рода начало колотиться и кровь забурлила от волнения. Местами снег был буквально изрыт оленьими следами. Звериные тропы тянулись во всех направлениях, с десятков молодых деревьев была обглодана кора. Каждый новый шаг свидетельствовал о близком присутствии дичи. Мукоки теперь продвигался вперед с обостренной, почти болезненной скрытностью. Казалось, ветки сами уклоняются с его пути, а когда Род случайно задел снегоступом ствол дерева, индеец в преувеличенном ужасе воздел руки. Так, почти не дыша, они двигались через болото около двадцати минут. Внезапно Мукоки остановился и поднял руку. Юноша понял, что индеец заметил добычу. Медленно и плавно он присел, поманив к себе Рода. Когда тот тихо и медленно подкрался к нему, Мукоки протянул спутнику винтовку и одними губами приказал:

– Стрелять!

Род схватил ружье и устремил взгляд вперед, поверх согнувшегося Мукоки. От представшего зрелища у него затряслись руки и перехватило дыхание. Не более чем в ста ярдах от него стоял великолепный самец оленя, обгладывающий тонкие веточки орешника. Еще два оленя виднелись поблизости. С огромным усилием Род взял себя в руки. Олень стоял боком, голова и шея вытянуты вверх – идеальное положение для смертельного выстрела. Род мгновенно прицелился и нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел; животное рухнуло, сраженное на месте.