Охотники за привидениями

– Гы...
– засмущался Кузьма.
– Кувалда!

– А зачем?

– Э-э... Да так просто.

– Знаю, я твое "да так просто". Я открою, а ты меня кувалдой по башке шарах! Что я, не угадала, что ли?
– пискляво ответила Чихун, приоткрывая дверь на цепочку.

– Ну, почти угадали!
– уныло признал Хихикин.
– Но не в том смысле, как вы думаете!

– Ага, сам признался! Караул, люди добрые!
– заголосила старушка.

– Тише, людей не пугайте! Это не кувалда, а дуромер!
– объяснил Хихикин. Мы хотим измерить вашу дурь!

Сообразив, что сказал что-то не то, остряк закрыл себе рот ладонью.

– Дурь мою измерить хочешь?
– взвилась Чихун.
– Да только я не такая дура, чтобы вам открывать. Ишь ты, какой нашелся: кувалдой меня ударить хочет! Да я сейчас в милицию позвоню! Скажу им, что вы на меня с топором покушались!

– Все вы врете! Не с топором, а с кувалдой!
– возразил Хихикин.

– Ага, сам признался! Вы слышали, люди добрые? Он сам признался, что хотел меня убить! Караул!
– повысила голос Анна Яковлевна.

Поняв, что напрасно связались со старухой, Хихикин с Дон-Жуаном поспешили ретироваться, но ее возмущенный голос долго еще летел им вслед.

– С Чихун накрылось. Ну и ладно, чего ее проверять? И так видно, что дура, - кисло сказал Хихикин.

– Ну что, пойдем теперь к Гавкиным?
– предложил Дон-Жуан, помнивший, кто ему выпал по жребию.

– Чего-то мне неохота к Гавкиным!
– отказался Кузьма.
– Я с ними однажды уже дошутился. Поймал кошку, к их двери принес и ящиком накрыл. А сам позвонил и за изгибом лестницы спрятался. Ну думаю, потеха будет. Гавкины выглянули: смотрят ящик. Гавкин хотел открыть, а жена как завизжит: "Не трогай, это бомба! Давай саперов вызывать!" Тут их бультерьерчики выбегают и сразу к коробке. Кошка выскочила и деру. Я думал, собаки за ней погонятся, а они меня учуяли и ко мне! Я перепугался - шутка ли: четыре бультерьера - вскочил на подоконник и стою, а они внизу слюной кипят, ко мне прыгают. Короче, с этого дня у меня на собак аллергия. Стоит мне собаку увидеть, всё равно какой породы, хоть болонку, - у меня вся кожа красными пупырышками покрывается. Со мной из-за этого даже девушки знакомится перестали. Собак-то на улицах много.

– А к кому мы тогда пойдем?
– разочарованно спросил Дон-Жуан.

– Пошли к Кисточчи! Вот, кстати, его дверь, - сказал Хихикин и позвонил.

У открывшего художника-авангардиста в руках была кисть, а из его комнаты доносились звуки тяжелого рока.

– Привет!
– сказал он, ничуть не удивившись.
– Проходите в комнату. Только не смущайтесь - у меня натурщица.

Забыв про кувалду, Хихикин шмыгнул в комнату и почти сразу оттуда донесся его разочарованный вздох. Натурщица оказалась молоденькой, очень робкой девушкой, еще до появления Хихикина накинувшей на себя одеяло. Увидев девушку, Хихикин выпятил грудь, надул щеки и напустил на себя вид утомленного женщинами красавца.

– Приятно с вами познакомиться. Кузьма, - представился он.

– Нина, - тихо пропищала девушка.

– У вас очень интересная профессия. Наверное, с детства к ней стремились?
– продолжал умничать Хихикин, прохаживаясь по комнате и задевая макушкой люстру.

– Я не профессиональная натурщица, меня попросили, - снова пропищала девушка.

– Вот как. Это похвально. А, позвольте спросить, для какой картины вы сейчас позировали?

– "Купающаяся нимфа". Такой, брат, сюжет, такой сюжет! Одни краски чего стоят!
– ответил за девушку Кисточчи.

– Ну-ка посмотрим на краски!
– снова заинтересовавшись, Хихикин подскочил к мольберту. Почти сразу лицо его разочарованно вытянулось, и он спросил:

– А нимфа-то где? Здесь одно какое-то болото.

– А нимфа нырнула! Ха-ха! Правда, смешно? Человек подходит, чтобы взглянуть на купающуюся нимфу, а ее нету... она нырнула!
– Кисточчи и девушка засмеялись.

– Дурацкая шутка. Идиотская. Над самым святым, - мрачно сказал Хихикин.

– Не нравится - не смейся, - обиделся художник.
– Зачем ты вообще пришел, если тебе мои картины не нравятся?

– На дуромере тебя проверить. Хотя я и так уже вижу, что результат удручающий, - сказал Хихикин и с удовольствием огрел художника кувалдой по макушке.

Стрелка шевельнулась, однако меньше, чем у Хихикина.

– Эх ты, дурачок! А теперь смотри, как у меня!
– хвастливо заявил Хихикин и на глазах девушки два или три раза хлопнул себя кувалдой по лбу.
– Видите, как стрелка прыгает? Это значит, я гений. Во всех отношениях незаурядная личность.

Взгляды девушки и художника выразили сомнение. Гордо попрощавшись и сунув Кисточчи для пожатия два пальца, Хихикин направился к двери.

– Ассистент, за мной!
– крикнул он.

Дон-Жуан вначале не понял, кого он имеет виду, но потом сообразил, что его. "Ну и дела! Понизили больше некуда!" - уныло подумал он и, пожав плечами, поплелся за Хихикиным.

У дверей Кисточчи их ждал Паша Колбасин. Неизвестно когда он успел переодеться и теперь на нем была белая майка с надписью: "Я вас люблю!"

– К Маринке еще не ходили?
– озабоченно спросил Паша.

– Нет еще, - сказал Дон-Жуан.

– Уф, а я боялся, что опоздал. К Маринке я вместо тебя пойду.

– Иди, - согласился Дон-Жуан, и Паша помчался за Хихикиным.

Перед маринкиными дверями оба - и остряк, и его юный спутник замешкались, приводя себя в порядок. Хихикин разгладит ладонью свои вечно спутанные вихры, а Паша попытался изо всех сил выпрямиться, чтобы не казаться слишком маленьким рядом с этим великаном.

Хихикин глубоко вздохнул, растянул рот в напряженной улыбке и позвонил, а Паша вдруг подумал, что на самом деле остряк-самоучка не так уж и уверен в себе. Более того, внимания женского пола ему явно не достает.

– Кто там?
– донеслось из-за двери.

– Это я... кгхм... Кузьма... кгхм...
– откашлялся Хихикин.

– Привет, Кузьма!.. Ого, просто боб и соломинка!
– засмеялась Маринка, открывая дверь. Действительно, толстый невысокий Паша был похож на боб, а длинный тощий Хихикин на соломинку.

Впустив их, Маринка вернулась к зеркалу. Она собиралась куда-то и теперь накладывала макияж. Ее длинные завитые волосы падали на плечи светлорусым водопадом. Да и не только волосы, вся Маринка была так прекрасна, что у Паши перехватило дыхание. У Хихикина, видимо, тоже.

На трюмо рядом с зеркалом стоял огромный букет роз - штук наверное двадцать пять или двадцать семь. Паша вспомнил свои куцые гвоздики, и ему стало грустно. "Наверное, это тот идиот на "Паджеро", - подумал он.

– Ты... того... сегодня вечером что-нибудь делаешь?
– наконец отважился произнести Хихикин.

Маринка улыбнулась.

– Делаю, но не с тобой. У меня свидание, - сказала она.

– Да, э-э... Ну я просто так спросил, - огорчился Хихикин.
– Хочешь анекдот?