Охотники за привидениями
Шрифт:
– Хочу, если он не про червяков на дороге, - сказала Маринка.
– Откуда ты знаешь, что я именно его хочу рассказать?
– поразился Хихикин.
– Оставь всякую надежду, Хихикин. Тебе при всем желании меня не удивить, Маринка взяла духи и коснулась стеклянной палочкой ямок под ушами и волос.
– А вот и нет, удивлю!
– с отчаянием в голосе сказал Хихикин.
– Видишь эту штуку? Думаешь, это кувалда? На самом деле это дуромер.
– Думаешь, я в этом сомневалась? В двадцать шесть лет бегать с надувной кувалдой - это уже о многом говорит, - снисходительно сказала Улыбышева.
Маринка
– Всё! Мое терпение истощилось! Прощайся с жизнью!
– с театральной интонацией произнес Хихикин и огрел Маринку надувной кувалдой по макушке.
Стрелка прибора дрогнула и слегка сместилась, но в правую, а в левую сторону. "Что бы это значило?
– задумался Паша.
– Может, она порабощена привидением? Хотя нет, не похоже. Тогда бы стрелка сместилась не влево, а вправо и ее зашкалило бы в красный сектор."
Маринка недовольно оглянулась на Хихикина и поправила прическу.
– Брысь отсюда!
– сказала она.
– Справки в детский сад выдают в другом месте!
Хихикин и Паша Колбасин понуро двинулись к двери, но Маринка, изогнувшись, поймала Пашу за локоть.
– Погоди-ка! Это ты мне письма пишешь? Я тут тебе недавно ответ написала. На держи!
– она открыла один из ящиков и протянула Паше большой конверт.
Колбасин жадно схватил конверт и прижал его к груди. Сердце забилось взволнованно и радостно. Конверт был тяжеленный. Похоже было, что Маринка написала ему в ответ целый роман. Паша уже предвкушал, как будет это все читать, но его ожидало огромное разочарование. В толстом конверте он нашел свои собственные письма, исчерканные красной ручкой, с исправленными грамматическими ошибками.
Маринкин же ответ состоял всего из одного предложения и был написан с обратной стороны конверта: "Безграмотно! 3/2-!"
В тот момент, когда Паша это прочитал, он почувствовал себя как лебедь, которому притаившийся браконьер выстрелил в сердце зарядом картечи.
ПСЫ АТИЛЛЫ
– С меня хватит. Баста! Держи свой дуромер!
Непризнанный гений и непризнанный король юмора, Хихикин сунул кувалду Паше, бросил ему датчик и, сунув руки в карманы, стал спускаться по лестнице. Встреча с Маринкой привела его в дурное расположение духа. Похоже, сегодня Маринка Улыбышева, сама того не подозревая, нанесла тяжелые сердечные раны двум рядовым из армии своих поклонников.
Волоча за собой кувалду, Паша подошел к дожидавшимся его ребятам.
– Ну как?
– спросил Федор.
Он догадался набросить на свой скафандр старый отцовский плащ с капюшоном, и теперь выглядел, хотя и нелепо, но внимания не привлекал.
– Да вроде пусто, - сказал Паша.
– Но стрелка почему-то отклонилась влево. Это ничего?
– Ничего, - кивнул Егор.
– Но это значит, что у Маринки мозговая активность ниже нормы. Только и всего.
– Другими словами, твоя Маринка - дура!
– сказал Федор.
Паша глубоко вздохнул. "Все равно я ее люблю," - подумал он.
– Кто еще остался?
– спросила Катя. Она грустно
– Гавкины и старик из 13-й, - сказал Дон-Жуан.
– Самые трудные орешки. К Гавкиным не сунешься, а старик к себе и на порог никого не пускает, - заметил Паша.
– К старику пойду я. Спрошу не надо ли в магазин сходить или еще чего. Одним словом, придумаю что-нибудь, - уверенно сказала Катя.
– А к Гавкиным, выходит, мне идти?
– вздохнул Дон-Жуан.
– Кто виноват, что они тебе выпали по жребию?
– лицемерно посочувствовал Федор.
– Хорошо, я пойду, - Дон-Жуан забрал у него кувалду.
– В самом деле пойдешь?
– удивился Федор.
– Тебе этого не понять. Я недавно прочитал у Монтеня, что человек должен заставлять себя переступать через "не хочу". Когда человек сам, без принуждения, делает то, чего ему не хочется, в эти мгновения и развивается воля.
– Ну давай-давай, развивай волю. Я буду рядом. Если что, подстрахую тебя!
– пообещал Федор.
Дон-Жуан подошел к квартире No 5 и, глубоко вдохнув, нажал на кнопку звонка. Двери Гавкиных напоминали крепостные ворота. Внутри железные, снаружи они были обиты искусственной кожей, а на уровне груди звонившего находился громадный глазок-перископ, позволявший владельцам квартиры видеть все, что происходит на площадке.
Не успел звонок пропасть в недрах квартиры, как послышалось низкое рычание, означавшее, что гавкинские бультерьеры собрались встречать незваного гостя.
– Великанша, Годзилла, Миссис Дракула, Вампирша, назад! Пропустите мамочку к дверям! Посмотрим, кто пришел к нам в гости, - услышал Дон-Жуан голос хозяйки дома.
Дон-Жуан переступил с ноги на ногу, оценивая расстояние до ближайшей лестницы. Если что, бежать придется туда. Ну и клички же у этих собачек! От одних имен дрожь пробирает.
Гавкина выглянула на площадку. В приоткрытую дверь сразу высунулись две собачьи морды, смахивающие на свиные. Чувствовалось, что этих двух бультерьеров сзади подпирают еще два, потому что то и дело одна из морд исчезала, а на ее место сразу высовывалась другая.
– А, это ты! Чего тебе надо?
– подозрительно спросила Гавкина.
– Э-э... видите ли...
– замялся Дон-Жуан.
– Я был в цирке и купил там вот эту кувалду. Она надувная. Вот смотрите, бьешь ей по лбу и совсем не больно.
И демонстрируя это, Дон-Жуан вначале ударил по лбу себя, а затем Гавкину. Затем он бросил беглый взгляд на прибор. Стрелка оставалась на месте.
– Что за дурацкие шутки?
– нахмурилась Гавкина. Маленькая, белобровая, с глазками в кучку она походила на лисицу.
Одна из собак просунула морду дальше остальных. Ее вислые губы поползли кверху, обнажив короткие крепкие клыки.
– Назад, Миссис Дракула! Не смей бросаться!
– скомандовала хозяйка, хватая ее за загривок. Собака неохотно послушалась и отступила, зато заволновались другие.
– Кто там еще пришел?
– раздался грозный голос, и, отстранив жену, из-за дверей выглянул сам Гавкин.
– Да так, ничего, - Дон-Жуан заставил себя широко улыбнуться.
– Вот кувалду показываю. Смотрите, как смешно! С виду настоящая, а на самом деле надувная. Стукаешь, а не больно!
И он легонько шлепнул кувалдой по лбу Гавкина.