Окаянь 2

Зотагин ничего не понимал. В голове глупо вертелось: “Ехали мы ехали и, на тебе, – приехали!” Ведь нормально же всё было. А теперь Иваныч как с цепи сорвался. Того и гляди всех перекусает. Пистолетом, вон, ни с того ни с сего Ленке угрожать стал. С чего бы? Вертушка эта тоже. Кого привезла – непонятно. Кругом одни загадки.

— Иваныч…

— Вы, трое! — перебил бригадир Зотагина. — Лезем в отсек! Быстро и молча! Ну! — он двинул стволом пистолета в сторону двери.

Лу презрительно хмыкнула, но перечить не стала. Шагнула в указанном направлении. Илья тоже, но так, чтобы Жагрин одновременно оказался между ним и Еленой.

Треск выстрела заставил Зотагина вздрогнуть. Пистолет в руке бригадира дёрнулся, выбросив коротко блеснувшую на свету гильзу. Иваныч шагнул назад и вправо, оказавшись на пути Линху. Пистолет направил на китайца.

— Убивать не стану, но больно сделаю, — предупредил он.

Елена что-то быстро сказала Илье на китайском. Тот нехотя ответил. Тоже по-китайски и, сверля бригадира взглядом, отступил на шаг.

— Он принял к сведению ваше предупреждение, — сказала Лу.

— Пока поверил. Но если…

Что сделает бригадир, если его ослушаются, они так и не узнали. Помешал Жиртуев.

— Арсений, да объясни ты наконец по-человечески, что происходит-то? — высунулся из двери Тихон. За его спиной столпились остальные.

— Твою мать! — с чувством выругался Жагрин. — Ничего доверить нельзя!

— Ладно тебе, — отмахнулся Тихон. — Доверял же до этого, ёжики колючие! Ты лучше скажи, зачем народ стволами пугаем? — он спрыгнул на снег. — И что за дура там на поляне приземлилась?

— Твои гости, Арсений Иванович? —следом за ним спустился Фан-Цзынь.

— Павел, я тебе что приказал? Держать всех на мушке! — пистолет бригадира по-прежнему был направлен на Илью хотя он понимал, что уже не контролирует ситуацию. За его спиной возле гусеницы транспортёра столпились все члены экспедиции. Последним спрыгнул на снег Голубчик.

— Дверь прикрой, а то всё тепло выдует, — сказал ему кто-то.

— Нашли крайнего, — недовольно проворчал Сергей, но полез обратно. Закрывать дверь.

— Извини, Арсений, я со своими не воюю, — рассудительно ответил Дзьонь.

— Дурак ты, Пашка! — в сердцах бросил Жагрин. — Где ты своих тут увидел?

— Свои, если я правильно понимаю, у вас там? — Фан-Цзынь кивнул в сторону прогалины, где приземлился вертолёт.

— Правильно понимаешь, — процедил Жагрин, глядя туда же.

Ветер очистил небо, отогнав тучи к горизонту. Свет полной луны маскировал силуэт вертолёта в его же собственной тени.

— «Блэк хоук», кажется, — сказал Осокин за спиной Зотагина, тоже пытавшегося разобрать, что происходит на пустоши. — К шаману не ходи, американцы.

— Кроме них некому, — согласился с ним Голубчик. — Говорил же, ноги надо было сразу делать! Ещё там, на заимке! И как только они про нас узнали! — всполошился он.

— Нужен ты им больно! — презрительно бросил Жагрин.

— Спасибо успокоил! — с визгливой ноткой в голосе выдал Голубчик. — И кто им тогда нужен? Этот политический? Или наш убивец липовый?

— Мы им нужны, — вместо бригадира ответил Дмитрий Олегович. — Верно, господин Жагрин?

— Верно, — не стал отпираться тот.

— Они им нужны! — не унимался Голубчик. — Успокоили, называется! А мы с Лёнькой и Сашкой к вам довеском пойдём, так получается? Если здесь всех не хлопнут!

— Отставить истерику! — разозлился Иваныч. — И разговоры отставить! Молчать и выполнять приказы! Всех касается! Никакой самодеятельности! Эти парни шутить не будут!

— Понятно, что не шутки шутить в такую даль мотнулись, ёжики колючие, — проворчал Жиртуев.

В тёмном корпусе вертолёта, бросив на снег жёлтое пятно, образовался светлый прямоугольник. В нём мелькнуло несколько силуэтов, и прямоугольник исчез. Прилетевшие направились в сторону транспортёра.

— Совсем обнаглели, — громко прошептал Дзьонь. — Идут, как у себя дома.

— А они, Паша, и есть у себя дома, — едко отреагировал Осокин.

— Разговорчики! — прошипел Жагрин.

Все замолчали, наблюдая за приближающимися фигурами.

— Одной очередью всех можно срезать. И не узнает никто.

— Сдурел, Пашка? — обернулся к нему бригадир — Они тебя оттуда, — он кивнул на вертолёт, —так сами срежут, что мокрого места не останется.

— А его из противотанкового поджечь. Жаль не успеем уже, —продолжил Дзьонь.

— Если бы чуть раньше, ёжики колючие…

Внезапно их ослепил луч прожектора с вертолёта. Кто-то, похоже Дзьонь, выругался. Зотагин прикрылся ладонью, пытаясь рассмотреть, что происходит, но ничего, кроме скачущих в глазах солнечных зайчиков, не увидел. Только слышал скрип снега под ногами. Потом Зотагина сильно толкнули. Ещё и ещё раз. Так сильно, что он едва не упал. Пытаясь удержать равновесие, он ухватился за подвернувшуюся под руку гусеницу…

— Line up! Everyone line up! (Построиться! Всем построиться!) — орали над ухом.

Следующий толчок в грудь и плечо крепко приложил его спиной о стальной грунтозацеп на полотне гусеницы. Зотагин зашипел от боли.

Глаза мало-помалу привыкли к свету, а может просто на прожекторе убавили яркость. Увиденное Зотагину не понравилось. Теперь он понимал, почему Сергей так беспокоился. Ему самому сейчас захотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Американцы построили их вдоль левой гусеницы жилой секции транспортёра. Зотагин стоял между Павлом и Голубчиком. Сергей что-то бормотал себе под нос. То ли молился, то ли опять жаловался на судьбу. Причины опасаться за себя у Зотагина тоже были. Кто знает, что у этих американцев на уме. Вон рожи какие злобные. Особенно у чёрных.

Американцы стояли перед ними и что-то ждали. Шестеро в зимнем камуфляже держали экспедицию под прицелом винтовок. А их начальник, тоже камуфлированный бегемотоподобный негр с мясистым лицом и шевроном мастер-сержанта медленно прохаживался взад-вперёд вдоль строя, презрительно выплёвывая:

— Damn the snow, damn Russian frost, damn Siberia with stupid barbarians! (Проклятый снег, проклятый русский мороз, проклятая Сибирь с тупыми варварами!)

Послышался скрип снега под быстрыми шагами, и в поле зрения появились ещё двое солдат. Обыскивали транспортёр, догадался Зотагин. Ленка из себя выйдет, если в кабине насвинячили.