Окаянь 2

— Метров сто будет, — прикинул высоту обрыва Осокин.

— Если не больше, — согласился Дзьонь. — Надо бы отогнать машину. Слишком близко от нас это чудо. Если обрушится, – мало не покажется. Сань, ты как, в норме?

— В норме, — ответил Зотагин. — Сейчас отгоню.

Он молча, стараясь не встречаться с ним взглядом, обошёл стоящего в стороне от остальных бригадира и направился к кабине «Витязя». Ещё раз взглянул на утёс и в недоумении остановился. Никакого утёса не было. Только звёздное небо над заснеженными вершинами деревьев. “Пора в психушку,” — подумал Зотагин. Нет, прав был Серёга, тысячу раз прав. Не надо было соглашаться ехать. И плевать, что в розыске. Жил бы сейчас поживал, в какой-нибудь в заброшенной деревеньке. Где нет ни американцев, ни мамонтов. Красота!

— Отбой, Саня! — догнал его голос Павла. — Гора исчезла!

Будто он сам не видит.

— Просто взяла и растаяла, ёжики колючие! — сказал Тихон. Глаза у него были бешеные. — Не нравится мне это! Очень не нравится, ёжики… тьфу, привязались! Паш, ты случайно не видел, куда полосатые наши пушки дели? Без них, как без рук.

— Хоть кто-то может сказать, что это было? — всё ещё на взводе спросил Голубчик. — Оно уже закончилось, или мамонты снова вернутся?

— Кто его знает, — неопределённо отозвался Осокин. — Похоже на временной выхлоп, если по мамонтам судить. Знаю, что такого не бывает, но ничего другого предложить не могу.

— Пусть будет выхлоп, — согласился Дзьонь. — Главное, хлопнуло вовремя! Интересно, а нашим китайским друзьям этот твой выхлоп помог?

— Помог. Вон идут сюда. Все четверо, — усмехнулся молчавший до того Жагрин.

Глава 3

3.

— Не желаете объясниться, Арсений Иванович?

Внешне Дмитрий Олегович старался выглядеть спокойно, но подрагивающий от негодования голос выдавал, что у него творится на душе. Линху с Шимаевым наоборот злости не скрывали. Судя по выражению лиц и сжатых кулаков, они были готовы прямо сейчас набить морду и бригадиру, и всем остальным, кто покусился на их свободу. Только с кого начать пока не определились. Впрочем, геологи Зотагина не интересовали. Главное, Ленка жива-здорова. Она, конечно, не подарок, иногда форменная злыдня, но водила от бога. Словно с баранкой в руках родилась. Сейчас, правда, в руках у Лу была винтовка. Умудрилась оставить кого-то из рейнджеров без средств защиты. Елена встретилась с Зотагиным взглядом и криво улыбнулась.

— Может, в тепле выяснять отношения будем, — влез с предложением Голубчик. — Лично я уже до костей продрог!

— Верно, ёжики колючие, — поддержал его Тихон. — Только поедим сначала. А то с этими передрягами совсем про ужин забыли.

Ужин прошёл в напряжённом молчании. Раньше находилось время для шуток, воспоминаний, споров. Теперь же от прежней теплоты не осталось и следа. Глядя на это, Зотагин даже думать боялся, как они будут сообща жить дальше. Ведь теперь, хочешь не хочешь, а начнутся взаимные подозрения. Научены горьким опытом. Вдруг ещё кто-то сюрприз преподнесёт. А до Урала того добираться и добираться. Сначала до Топи, а потом и через неё. Хорошо, если паром, о котором Сергей говорил, на самом деле существует. Или хотя бы строится. А если враки это? Ситуация – свихнуться можно! Иваныча тоже жалко. Человек человеком же был. А теперь? Зотагин посмотрел на бригадира. Тот ел, сосредоточенно уставившись в тарелку, и похоже, угрызений совести за сделанное не испытывал. Словно бы даже сейчас чувствовал свою правоту. И наверняка станет её доказывать. Зотагин чувствовал, что разговор будет очень непростым и неизвестно чем кончится. Хорошо хоть все немного успокоились, и напряжённость была уже не такой взрывоопасной, как в первые минуты.

— Так что же это всё-таки было? — прервал напряжённое молчание Голубчик. — Я о мамонтах. Может геологи объяснят?

— Не геологи они, — бросил Жагрин. — Притворяются ими.

— Интересный разворот в обратную сторону получается! — удивлённо посмотрел на китайцев Тихон. — Не геологи, значит! Получается, что всё это время вы нас тут дуботолками считали? Чего молчишь, Олегыч? Может скажешь, кто вы такие на самом деле? Поделись секретом! А то обидно получается. Вроде бы одной семьёй себя считать стали, и на тебе! Какие-то хитрые тайны от нас вдруг на ровном месте появились, ёжики колючие!

— Ты, кажется, хотел объясниться, Дмитрий Олегович? Вот и начинай. Ответь Тихону. Если сможешь, — подлил масла в огонь Жагрин. — А ведь не сможешь, — с нехорошей усмешкой продолжил он. — Не позволено. Только ошиблись вы, нас, сибиряков дураками посчитав. Сильно ошиблись. Разведчики они, Тихон. Самые настоящие. Правда, товарищ Фан-Цзынь?

— Не собираюсь разубеждать вас в этом, Арсений Иванович, — из ответа китайца было непонятно, прав Жагрин в своих догадках или ошибается. — Полагаю, именно ваши подозрения и стали причиной неожиданного появления американцев?

— По-вашему я должен был спокойно смотреть, как какие-то иностранцы нагло хозяйничают в моей стране? Не для того я присягал ей в своё время.

— Вы имеете в виду американцев, господин Жагрин? — вежливо поинтересовался Дмитрий Олегович.

— Правительство Соединённых Шатов помогает нашей республике встать на ноги после обретения независимости, — убеждённо ответил бригадир, заставив даже Осокина посмотреть на него с неподдельным сочувствием. Не говоря уже о китайцах. Хотя, с точки зрения Зотагина, бригадир был прав. Если бы не американцы давно бы сцепились или с Якутией, или с теми же китайцами. Чайники вообще не весть с каких пор на Сибирь с Приморьем зубы точат. Только откусить не могут. Американцев побаиваются. Те, случись что, быстро их сверхзвуковыми дэгерами обнулят. Все об этом знают. Но американцев недолюбливают. Слишком наглые и самоуверенные. Во все дырки лезут. Зеброиды, одним словом. Полосатые, как их флаг.

— Сложный случай, — отреагировал на заявление бригадира Осокин.

— Подожди, Леонид, — Дзьонь подбросил в печурку полено и закрыл дверцу. — Не в ту сторону разговор уводим, — он подвинул к себе ногой раскладной пластиковый стул и сел на него. — Мы о чём сейчас говорим? О международной политике или об Арсении? Давайте говорить по делу.

— Вот ты и начинай, — предложил Осокин.

— Ладно. Я считаю, что Арсений прав. Как там дальше пошло и почему тут зебры нарисовались, от него уже не зависело. Не кривись, Лёня. Лучше отзеркаль ситуацию. Что бы сделали китайцы, если бы вот так, крадучись по-тихому кто-то пробирался по их территории? Напоили, накормили и спать уложили?

— Уложили, как же. Никто бы потом не проснулся, — процедил Жагрин.

— Не преувеличивайте, Арсений Иванович. Не стоит сгущать краски, — с явным скепсисом отнёсся к его словам Фан-Цзынь.

— Я, значит, краски сгущаю, а вы все такие непорочные, как армейские б…ди, да? — с тихой яростью произнёс бригадир. — Может тебе припомнить, как в сорок седьмом ваши лазутчики моих ребят возле Благовещенска навсегда спать уложили? Сначала часового, а потом остальных. Ночью в казарме, шомполом в ухо. Спящих убивали! Целая рота тогда легла! — скрипнул он зубами.

— Но мы-то здесь причём? Это давно было, — заметил Шимаев.

— Вот и доверия у меня к вам тоже давно нет! — отрезал Жагрин. — Мне глубоко плевать, кто вы на самом деле и что забыли на Урале. Я за своих ребят беспокоюсь! Чтобы они двухсотыми не стали. Когда у вас в них нужда отпадёт.

— Странные опасения, — Дмитрий Олегович огляделся, словно ища поддержки. — Мне кажется, у вас нет причин так думать.

— А у меня есть! — возразил Жагрин. — Одну назвал. Продолжить? У меня этих причин за службу много накопилось!

— Понятия не имею, как избавить вас от чрезмерной подозрительности, — признался Фан-Цзынь. — Конечно, мы помним о Сяохэйхэцуньском инциденте, но это не повод переложить вину за него на нас. Денис прав. Они с Ильёй тогда ещё детьми были… — он посмотрел на них, прикинув возраст. — Хорошо, пусть подростками, но это всё равно ничего не меняет. Они в Харбине родились. Как и Лена. Почти ваши соотечественники.

— Остынь, Иваныч, — вмешался Голубчик. — Мы бы уже сейчас двухсотыми были. По твоей, кстати, просьбе.