Океанический

В последовавшей потом открытой молитве я не обращал внимания на проблемы и благословения людей, которыми они делились с группой. Я молча старался призывать Беатрис расплести узел гнева в моем сердце. Но я не мог это сделать, я был слишком далеко от Неё.

Когда собрание закончилось, и люди начали двигаться в соседнюю комнату, чтобы поговорить в ней некоторое время, я попятился обратно. Когда все скрылись из виду, я нырнул в коридор и направился прямиком к катеру.

Даниил может попросить своих друзей подвезти его домой, потому что им все равно по пути. А я бы дождался его рядом с домом, чтобы мои родители видели, что я вернулся не сам по себе. Даниил, конечно, рассердиться, но меня не выдаст.

Как только я вывел катер из дока, то точно знал, куда идти: вдоль канала - обратно в туннель - в открытое море. Ускорившись по спокойной темной воде, я снова почувствовал присутствие Беатрис, что мне показалось знаком того, что Она поняла, зачем мне пришлось уйти.

Я наклонился и окунул руку в воду, чувствуя поток пускателей, генерирующий перемешивание ионов в ячейках обшивки. Снаружи корпус светился фосфоресцирующим синим, но не для освещения направления, а скорее, чтобы показать себя другим судам. Во времена Беатрис, один из её последователей, живший в Нематериальном Городе спроектировал этих существа с нуля. Простое воображение вещей, которые были известны Ангелам доводило меня до головокружения. Я не понимал, почему так многое было потеряно, но я хотел бы вновь открыть все тайны. Глубинная Церковь как раз учила, что нет ничего плохого в том, чтобы попытаться снова стать бессмертными.

На воде не было видно никакого ориентира - монастырь сократился до размытого пятна на горизонте, - но я мог читать звезды и чувствовать силовые линии, зная, что толкатели двигаются в правильном направлении.

Когда я заметил синее пятнышко в отдалении, то сразу понял, что это не был Даниил с друзьями: оно появилось с другой стороны. Пока я смотрел за приближением катера, моя тревога росла: если это был кто-то кого я знал, то мне нечего было придумать, чтобы оправдать своё путешествие в одиночку.

Прежде чем я смог понять, кто на борту, оттуда закричали:

– Не могли бы вы мне помочь? Я потерялся!

Я подумал некоторое время, прежде чем ответить. Голос звучал как-то сухо, но это была не шутка. Когда вы больны, ваша чувствительность к силовым полям может смешаться, делая чтение звёзд гораздо более трудным. Так было со мной пару раз, и это - ужасный опыт, даже просто стоя на причале нашей лодки. Но поздно ночью на катере можно руководствоваться только чувствами, чтобы не потерять нужную траекторию движения, особенно если вы где-то, где никогда раньше не были.

Я крикнул в ответ наши координаты и время. Я был достаточно уверен в точности: до сотни микрорадиан и нескольких сотен тау.

– Этого не может быть! Я могу подойти, чтобы поговорить с вами?

Я колебался. Если бы я когда-либо оказался в одиночестве на воде, то тоже запросил бы любой помощи, поэтому, наверное, надо дать другим судам подойти даже если не знаешь людей на борту. И Беатрис была со мной, поэтому если кто-то нуждается в помощи, то неправильно ему отказывать.

– Хорошо.

Я остановился и дождался незнакомца. Когда он приблизился, я увидел, что это молодой человек возраста Варфоломея, что меня удивило, потому что по голосу он мне показался старше.

Нам не нужно говорить толкателям, что делать: они были достаточно близко, чтобы переключиться на химический обмен информацией.

– Твой катер?
– спросил человек.

– Я путешествую с братом и его друзьями. Просто ушел немного вперед.

– Послали тебя проверить дорогу?
– улыбнулся он.
– Что, ты думаешь, они получат, когда вернутся?

Я не ответил, потому что не умею говорить с людьми, которых не знаю. Незнакомец осмотрел горизонт, развел руками в знак сочувствия.

– Должно быть ты чувствуешь себя одиноко.

Я отрицательно покачал головой. На полу за ним лежал бинокль, значит он мог бы заметить, что я был один, еще до того, как позвал на помощь.

Он ловко перепрыгнул между катерами, усевшись на скамейку на корме.

– Там нет ничего, чтобы украсть, - сказал я.

По моей коже побежали мурашки, скорее от недоверия, чем от страха. Он стоял на скамейке в свете звезд, вытаскивая нож из-за пояса. Детали - картинки, вырезанные на рукоятке, зубчатые края на лезвии - делали виденное больше похожим на сон.

Он кашлянул, неожиданно занервничав.

– Просто делай, что я говорю, и я не причиню тебе травмы.

Я набрал воздуха в лёгкие и позвал на помощь из-за всех сил. Мне было известно, что никого в зоне слышимости нет, но я надеялся, что это сможет напугать незнакомца. Он огляделся, скорее удивлённый, чем разозлённый, как будто не мог поверить, что я смог крикнуть.

Я прыгнул назад, в воду. Мгновение спустя, я услышал, что он нырнул следом за мной.

Я нашел синий свет катеров сцепленных надо мной, нырнул вниз и в сторону от них, не тратя время на поиски тени незнакомца. Кровь стучала в ушах, но я знал, что двигался почти бесшумно; он был быстрее, но в темноте мог плыть мимо меня, не зная об этом. Если бы он быстро не поймает меня, наверное, вернётся к катеру и будет ждать, где появится пятно на воде, когда я вынырну, чтобы набрать воздуха. Мне пришлось отплыть достаточно далеко, чтобы оказаться невидимым - даже с биноклем.

Я боялся почувствовать хватку руки вокруг своей лодыжки в любой момент, но Беатрис была со мной. Плывя, я вспомнил своё Погружение, и Её присутствие снова придало мне сил. Когда мои лёгкие готовы были лопнуть, Она помогла мне продолжить плыть, механически двигая конечностями. Пятна света, заплясали в моих глазах. Когда, наконец, я понял, что необходимо на поверхность, то повернулся лицом вверх и медленно поднялся, потом лёг на спину, выставив рот и нос над водой, борясь с соблазном высунуть голову и осмотреться.

Я наполнил и освободил свои лёгкие несколько раз, затем снова нырнул.

На пятое всплывание я осмелился оглядеться. Катера не было видно. Я высунулся повыше, чтобы осмотреться вокруг, потому что был дезориентирован, но в поле зрения ничего не было видно.

Я сверился со звёздами и со своим чувствительным полем. Катеров не должно быть на горизонте. Я лёг на воду, оседлав волну, и стараясь не думать о том, как устал. До ближайшей лодки было по крайней мере два миллирадиана. Хорошие пловцы - некоторые моложе, чем я - соревновались в марафонах на таких расстояниях, но я никогда не стремился к таким подвигам на выносливость. Неподготовленный, в середине ночи, я знал, что не смогу вернуться.

Когда тот человек набросился на меня, он хотел захватить наш катер? Ведь он стоит немного, а его маркировку тяжело поменять? Либо он направил катер в какую-нибудь сторону, либо толкатели решат вернуться домой самостоятельно. Так почему я не вижу лодку?

Я бы я запоминал направление, в котором плыл по время всплытий раньше, то знал бы направления для возвращения. Но теперь у меня не было надежды поймать катер.

Я начал молиться. Я знал, что я был неправ, оставив остальных, но я попросил прощения, и почувствовал, что оно мне даровано. Я наблюдал за горизонтом почти спокойно, улыбаясь синим вспышкам метеоров, сгорающих высоко над океаном, уверенный, что Беатрис не откажется от меня.