Океаны Айдена
Шрифт:
– Не мешает, если знаешь, где взяться и как махнуть, – возразил Одинцов. Ему не хотелось говорить о воинских секретах хайритов; чель был страшным оружием, более эффективным, чем меч или копье, и он желал, чтобы это как можно дольше оставалось тайной для Кейна и его подручных. А потому на своих тренировках работал в полсилы.
– Но как же… – начал бар Кейн, потянувшись к рулету, и тут громкий крик с мачты прервал его. Вопил матрос, сидевший на самой верхушке в «вороньем гнезде», и голос у него был встревоженный. Одинцов приподнялся, но ничего не разглядел; с юга и востока простиралось море, на севере тянулся скалистый берег Дорда, а западное направление было закрыто кормовой надстройкой, у которой они сидели.
– Что там?.. – встревожился Кейн.
– Что
– Дивлюсь я тебе, бар Ригон! – Лазутчик отодвинул тарелку. – Это же наверняка ксамиты! Их галера! Или две, или три!
Его сотрапезник отхлебнул вина.
– А какая, собственно, разница?
– Как какая! Одна галера – отобьемся, две – почти смерть, а три – верная смерть!
Одинцов повернулся к бледному Кайти:
– Ну-ка, парень, сбегай наверх и взгляни, сколько за нами галер. И есть ли они вообще!
Слуга исчез. Через три минуты он вернулся и доложил, что за стагартом идут два корабля, какие – не разобрать, ибо до них еще далеко, но капитан-сардар велел на всякий случай готовить катапульты.
Впрочем, это Одинцов видел и сам: моряки уже суетились у метательных орудий, а воины Береговой Охраны с грохотом и лязгом натягивали панцири и разбирали оружие. У них были небольшие мечи и щиты, приспособленные для абордажного боя, и по три дротика на брата; кроме того, в каждой окте имелась пара арбалетчиков.
– Ешь и пей, – сказал Одинцов бар Кейну. – Раньше полудня они нас не догонят. – Он подлил себе розового, наблюдая за суетой на палубе. На море царило затишье, и, хотя плот полз на восток со скоростью всего в четыре узла, ксамитским галерам – если то были галеры! – требовалось не меньше трех часов, чтобы его настигнуть.
Большую часть этого времени Одинцов провел в беседе с откровенно нервничавшим бар Кейном, который то и дело прикладывался к вину. Наконец он забрал у лазутчика кувшин, заметив, что благородному нобилю будет трудно орудовать мечом, и велел натягивать панцирь. Поун и Хор были уже готовы, оба – в кольчугах до колен, в глухих шлемах, с топорами и длинными мечами; вдобавок у каждого на перевязи – десяток метательных ножей с тяжелыми лезвиями и короткими рукоятями. Одинцов тоже натянул добрую хайритскую кольчугу, прицепил меч и взял чель. Свой арбалет он вручил Кайти. Затем повернулся и зашагал к трапу, ведущему на верх кормовой надстройки. Три воина в доспехах, лязгая металлом, двинулись за ним; Кайти, сгибаясь под тяжестью хайритского арбалета и колчана со стрелами, тащился сзади.
Поднявшись по лестнице, он оглядел крышу надстройки и остался доволен. Есть где развернуться! Все-таки плот – не корабль; плывет медленнее, зато места гораздо больше. Одинцов перевел взгляд на море. До чужих кораблей оставалась половина километра, и уже было ясно, что их преследуют ксамитские галеры. Они шли под парусом и веслами, а их палубы, от одного борта до другого, полнились вооруженными людьми. Легкая пехота, определил Одинцов опытным взглядом, по полторы сотни на каждом корабле.
Капитан-сардар, окруженный помощниками, раздавал приказы, кому куда идти и что защищать. Ксамиты, конечно, полезут на абордаж, и тут приходилось беспокоиться не о людях и дорогом грузе, а о мачтах. Плот не потопишь, но если срубить мачты и уничтожить паруса, он превратится в игрушку волн и ветров. А посему капитан назначил к каждой мачте по офицеру с тремя солдатами и полудюжиной моряков. Для отражения атаки оставалось еще пятьдесят ратников Береговой Охраны и двадцать катапульт, у которых уже суетились матросы палубной команды.
– Мы готовы сражаться, высокородный, – произнес Одинцов, дождавшись, пока офицеры разбегутся по местам. – Укажи, где нам встать.
– О, мой господин! – Капитан-сардар, окинув взглядом их отряд, довольно усмехнулся. – Ты, без сомнения, опытный воин, и сам знаешь, где тебе встать и кого рубить. Если хочешь, держись со своими людьми поблизости от меня… Мне будет спокойней.
Одинцов кивнул.
– Хочешь
совет? – произнес он, всматриваясь в ксамитские галеры. Они шли параллельными курсами и явно собирались взять стагарт в клещи.– Да? – Капитан, довольно рослый для айденита мужчина средних лет, склонил голову к плечу.
– Вели перетащить сюда шесть или семь катапульт. Похоже, они зайдут с кормы.
– В самом деле. – Капитан, прищурившись, взглянул на галеры и, шагнув к трапу, выкрикнул приказ. Внизу засуетились моряки, поволокли громоздкие орудия, потащили тяжелые каменные ядра.
Одинцов с минуту наблюдал за ними, потом махнул рукой туда, где ратники уже поднимали большие плетеные щиты, предохранявшие от стрел.
– Мы встанем здесь! Кайти, мой арбалет! И подержи это! – Он сунул чель слуге.
– Да в них еще из катапульты не попадешь! – воскликнул бар Кейн. – Восемьсот локтей, клянусь молниями Шебрет!
– Из катапульты не попадешь, – согласился Одинцов и спустил тетиву. Вражеский солдат взмахнул руками и исчез.
– Хрр… – Кейн издал какой-то неясный звук, не то рычание, не то вопль торжества, и с изумлением уставился на Одинцова. Тот, напрягая мышцы, быстро оттянул затвор и вложил новую стрелу. Лязг рычага, звонкий щелчок тетивы, свист стального болта, ушедшего в цель… Гррум-ацц-ссс… гррум-ацц-ссс… гррум-ацц-ссс… Галеры приблизились уже на сотню метров, и на правой, где Одинцов сшиб пятерых воинов, поставили обтянутые кожей щиты. Он начал стрелять по левому судну, успев прикончить троих, пока и там не огородились щитами. За его спиной собралась небольшая толпа – моряки и ратники Береговой Охраны, которые громкими воплями приветствовали каждый выстрел.
– Стрелы у него заговоренные… – пробормотал Хор.
– Не иначе, – поддержал Поун. – Проклятое хайритское колдовство!
– Для гвардейца ты на редкость ловко орудуешь этой штукой, – выдавил бар Кейн, кивая на арбалет. – Тоже в южном походе научился?
Проигнорировав его вопрос, Одинцов спустил тетиву, и стальной болт, скользнув над краем щита, пробил висок неосторожного ксамита. В следующее мгновение враги ответили ливнем стрел. Пять или шесть матросов, возившихся у катапульт, упали; широкоплечий ратник с проклятьем обломил стрелу, пробившую предплечье. Заработала айденская артиллерия, послав в галеры семь увесистых снарядов. Этот залп оказался не особенно удачным, но все-таки одно из ядер сбило три весла, а другое опрокинуло тяжелый щит. Погоня была близка, и с галер доносился мерный рокот барабанов, задававших темп гребцам; потом паруса поползли вниз, и ход ксамитских кораблей замедлился.
В воздухе теперь непрерывным потоком мелькали стрелы и камни, и почти каждое ядро попадало в цель, дробя кости ксамитов, ломая щиты, фальшборт и весла. На галерах не было метательных машин, зато лучников хватало, и они принялись расстреливать прислугу из катапульт. Через четверть часа капитану пришлось вызвать людей с нижней палубы, где моряки маялись без дела: противник явно собирался атаковать с кормы, не желая подставлять борт под ядра.
Одинцов послал еще три-четыре стрелы, потом, сунув Кайти арбалет, потянулся к челю. Вражеские корабли приближались, дело шло к рукопашной, и он не хотел расходовать свои драгоценные боеприпасы. У ксамитов погибло уже с полсотни человек, и на стагарте было три десятка трупов и раненых, но исход боя решал абордаж.
Еще немного, подумал он, и галеры нагонят тихоходный плот, и сотни смуглых дьяволов обрушатся на алу Береговой Охраны… Но, несмотря на численный перевес, он ставил на айденитов; их доспехи, тяжелые мечи и привычка биться в строю были большим преимуществом. На сей раз им противостояла легково-оруженная пехота, без панцирей, с кривыми кинжалами и дротиками, а еще со времен южного похода Одинцов помнил, какую резню учинили айденские солдаты в рядах такого воинства.
Он посмотрел на тройную шеренгу рыжеволосых бойцов, уже приготовивших копья, и капитана-сардара, стоявшего вместе с алархом за строем ратников. Враг настигал; до галер оставалось тридцать метров, и барабаны на их гребных палубах грохотали как сумасшедшие.