Окликни меня среди теней

Русов почувствовал, что краснеет и поудобнее перехватил сумки. Сейчас сядут в машину, и этот жутковатый отель останется позади…

Низкий гул послышался из-за деревьев. Подул ветер, вздымая снежную пыль. Круговерть белых крупинок больно хлестнула по лицу. Из-за вершин елей тяжело выплыл вертолет, и снежные шапки стали рушиться с ветвей, открывая угрюмую зелень.

– Все-таки опоздали, - без выражения сказала Эмили.

Горячая волна прилила к щекам Русова. Он хотел броситься к «роверу», но тут же понял, что им не успеть. Вертолет уже опускался в дальнем конце площадки. Хищная туша висела во взбитой винтами метели и медленно поворачивалась, походя на гигантскую щуку. Широкая морда повернулась к Русову, и сходство стало еще разительнее.

Вертолет сел. Стеклянные глаза уставились на замерших людей. Распахнулся прямоугольный люк, и оттуда посыпались фигуры в белом камуфляже. Они до жути напомнили Русову белых призраков, и у него мороз пошел по коже.

Белые фигуры быстро распределились по периметру стоянки, а одна направилась к отелю. Русов сообразил, что их, похоже, не собираются оглушать из парализатора. Джанет обеспокоено дернула Русова за рукав.

– Только не стреляй. Кажется, это военные. Дядя боялся, что тобой могла заинтересоваться разведка. Наверное, не хотят выпускать из страны.

Русов прикусил губу. Двустволка осталась в машине, да и глупо отстреливаться от десятка автоматчиков. Похоже, путешествие подошло к концу. Ну и ладно. Русов ощутил внезапное облегчение: пусть этот проклятый секрет достанется Америке, зато он и Джанет будут в безопасности от белых призраков.

Подошедший держал руку на кобуре. Из-под козырька настороженно блеснули глаза.

– Армия США. Вы арестованы. Пройдемте в вертолет.

Джанет стала возмущаться, говорить что-то про гражданские права… На жестком лице военного появилась ухмылка.

– Оставьте это, мисс. Если не подчинитесь, мы применим силу.

Русов оглянулся: где Эмили? Но девочка исчезла, словно и не было. Не она ли снова завела их в ловушку?..

11. Сад

Русов сидит на жесткой скамейке, руки скованы за спиной. Интересно, в который раз на него в Америке надевают наручники? Рядом сидит Джанет, а напротив солдаты. Белые комбинезоны, головы в шлемах, на коленях автоматы причудливой формы - словно инопланетяне из фантастического фильма.

Русов глядит в сторону кабины: из-за спин пилотов виднеются разноцветные прямоугольники дисплеев и шкалы приборов. Корпус вертолета содрогается все сильнее, гул нарастает, за окнами ускоряют бег лопасти. Сейчас машина взлетит.

Русов ощущает странное спокойствие: не надо больше бежать, выпутываться из ловушек, трястись от страха. Ну и пусть запрут на какой-нибудь военной базе. Они будут живы, а это главное. И Джанет останется с ним…

Гул почему-то начинает стихать.

Русов недоуменно глядит в окно: лопасти и в самом деле кружат все медленнее. И более плавно вздымаются вихри снега - странный медленный танец. Он переводит взгляд на лица солдат - те по-прежнему безмятежны. Гул делается еще тише и как-то… отрывистее?

Русов облизывает губы, происходит что-то странное. Он поворачивается к Джанет.

– Что это, Юджин?
– Ее глаза потемнели, голос дрожит.

Русову жаль, что не может обнять ее. Он целует Джанет в щеку.

– Не знаю, любимая.

Лопасти уже еле идут. Взметенный снег застывает в каком-то фантастическом вихре. Лица солдат окаменевают, словно лица статуй. Вместо гула Русов слышит томительный скрежет…

И вдруг он понимает. Сердце замирает, а внутри все обращается в лед. Это скрежещут, останавливаясь, жернова времени.

Останавливается само время!..

А следом без звука отлетает дверь и, крутясь, исчезает в застывших снежных вихрях.

Жутким холодом тянет на Русова из белизны. Сердце начинает часто биться, и словно опять подступают к глазам воды черной реки. Отчаянным усилием воли он пытается не потерять сознания…

Женщина стоит на снегу - босая, в слабо светящемся платье, с гирляндой цветов на груди. На ее лицо Русов глядит только раз, и тут же опускает глаза, не в силах вынести столь ослепительной красоты.

«Что сказал бы Морихеи?
– почему-то приходит в голову.
– Этот самоуверенный японец, у которого на каждый случай припасено стихотворение?».

«И локоны у феи поседели, - раздаются в его сознании тихие слова, - то иней времени оставил след…». [16]

И после паузы: - Но это не про меня.

– Кто это, Лон?
– чужим голосом спрашивает Джанет. Похоже, лишь они двое сохранили способность двигаться и говорить в остановившемся мире. Ее слова звучат странно - словно в голове Русова.

16

Ли Бо.

И вдруг он вспоминает всё - в одно мгновение. Становится так жутко, что еле сдерживает стук зубов.

– Твоя мать видела ее в тот вечер в Плезантвиле, - с трудом выговаривает он. Губы двигаются, но возникает впечатление, что воздух не колеблется, а слова доходят иным путем.
– И я видел ее, за темной рекой после нападения цзин…

– Ты догадался, что это за река?
– Голос женщины звучит мелодично, но словно колеблется, и Русов чувствует, что различает не все обертоны.
– Это великая граница миров. Греки называли ее Стиксом…

– Что ты сделала с ними?
– Русов кивает на окаменелых солдат. И испытывает ужас: он обратился к женщине на «ты». Он что, не понял, с КЕМ говорит?

Но женщина качает головой, и ярче становится жемчужное мерцание ее волос.

– Не надо бояться меня, Юджин. Я не причиню вам вреда. Так же, как не причинила вреда им… Ваш мир слишком тесен, время идет с одной утомительно однообразной скоростью. А в моем мире оно струится сотнями потоков. Сейчас для окружающих время почти остановилось, оно замедлило ход в тысячи раз. Но это ненадолго.

Русов судорожно вздыхает:

– Как называется твой мир?

– Он носит много имен.
– Женщина медлит.
– Но в переводе на ваш язык он зовется Сад… Несколько его уголков ты видел.

– И там все могут управлять временем?

От улыбки женщины сердце Русова замирает, а снег озаряется призрачным голубым светом.

– Я единственная госпожа Сада, - звучит в ответ.
– Но некоторые из обитателей могут чему-нибудь научиться… Может быть, научишься и ты.

Русов с вялым удивлением отмечает, что не может говорить женщине «вы».