Окно напротив

– Не объясняй. – Он снова положил руки на мои плечи.
– Теперь мы ничего друг другу не должны. Все прошло. Давно. И было будто в прошлой жизни.

Ужасно. Слышать вот это. Лучше бы я умерла на месте. Или вовсе никогда его не встречала.

Меня бросило в жар.

– Вот как. – Я улыбнулась. – Пожалуй, ты прав.

Серега притянул меня к себе и обнял. И в эту секунду меня затрясло. От запаха его пота, ставшего когда-то давно таким родным, от тепла его кожи, от ощущения силы в этих руках, сомкнувшихся на моей спине в тугой замок.

– Я рад тебя видеть. – От его слов слезы противно защипали мои глаза.

– Ты стала еще красивее, знаешь. Я не верю в принцесс, но ты такая и есть. Чистая внутри и снаружи.

Внутри что-то разорвалось. Я больше не слышала его голоса. Мне хотелось запомнить этот момент, чтобы в одинокой старости закрыть глаза и мысленно окунуться в горячие объятия, в которых так хорошо и спокойно. Меня трясло, колотило мелкой дрожью. Пусть думает, что от холода. Пусть.

Главное, что я прижималась к нему всем телом. Так сильно, что чувствовала, как тают мои внутренности. Ощущала его дыхание на своих волосах, на лбу.

– Неправда, - ответила я, приходя, наконец, в сознание.

– Такая девушка достойна самого лучшего мужчины. – Донских прижал меня крепче, и, когда мое сознание почти взлетело к небесам, резко отпустил.
– И уж точно не нас, с этим твоим… дебилом. То есть хирургом.

Я отошла, шатаясь, и выпрямилась, стараясь не потерять лицо.

Только бы слезы предательски не хлынули из глаз. Дыши, дыши. Такое со мной происходило впервые.

– Понятно. – Я нащупала пояс и потуже затянула на талии.
– Ладно. Тебя ждут, наверное. И мне тоже пора.

Он улыбнулся, закусив губу, и хрипло произнес:

– Иди.

– Рада была увидеть, - выдохнула я.

– И я.

– Пока.

Вот и все. Донских резко развернулся и пошел к двери. Я окинула прощальным взглядом большой дом, из которого, как ни в чем не бывало, продолжала доноситься приглушенная музыка. В котором веселились люди.

– А ты пешком что ли? – вдруг спросил он, остановившись на крыльце.

– Мне нужно проветриться.

Он поежился.

– Ни хрена себе проветриться. Мороз такой, что воробьи с веток падают. Кажется, зима передумала уходить и решила остаться. Давай, вызову тебе такси?

Я убрала волосы за уши и махнула рукой.

– Нет, все нормально.

Отвернулась, пошла к калитке. Каблуки утопали в газоне. Выбралась на дорожку. Пошла быстро, не считая шаги.

Вдруг вечернюю тишину разорвал Серегин голос:

– Тогда позволь мне тебя проводить.

Я остановилась. Подумала секунду, повернулась и ответила:

– Если тебя не потеряют.

Он за пару секунд преодолел разделявшее нас расстояние.

– Кто?

– Ну… Подружка твоя. Светка.

– А, - рассмеялся он, - эта? Она не… не важно.

Я спрятала руки в карманы и направилась в сторону набережной.

– Ты вернулся к учебе?

– Да, - сворачивая вслед за мной, ответил он, - скоро получу направление на оперативную службу.

Мне захотелось сказать что-нибудь, чтобы поддержать разговор.

– Как там, на войне?

Серега нахмурился, улыбка у него пропала.

– Пот, порох, слезы и страх.

Блин. Не могла о чем другом спросить? Я ругала сама себя. Зачем было напоминать ему об этом ужасе.

– Ясно.

Мы вышли на освещенную часть улицы. Я почувствовала на себе его взгляд.

– Ты, значит, учишься? – спросил он.

– Да, мне уже предложили остаться работать в реанимации.

– Согласишься?

– Да.

– Молодец. Я в тебе не сомневался.

– Спасибо.

Слова кончились.

И мы, молча, мерили шагами набережную целых сорок минут. В свете фонарей. Оба чувствовали, что нужно поговорить, и не знали о чем. Да, может, и не стоило. Разбитую чашку не склеишь. Каждому лучше идти своей дорогой. Я скользила взглядом по мягким волнам реки, Донских разглядывал свои ботинки.

Меня тянуло к нему, но все это больше смахивало на патологическое влечение. На ускользающий образ несбывшихся надежд, попытка вернуть которые была бы бессмысленной. Логичнее было бы попрощаться навсегда. Расстаться без обид, отпустить друг друга сердцем. Слишком сильные обиды, слишком тяжелый груз, чтобы взвешивать его на вновь возобновленные отношения.

Этот город казался огромным, набережная бесконечной, а река и вовсе неисчерпаемой.

Я остановилась и подняла повыше воротник, пытаясь спрятать в него замерзшие уши.

– Спасибо, что проводил. Отсюда дойду сама.

Он удивленно распахнул глаза.

– Ты уверена?

Я опустила голову.

– Угу.

– У тебя есть телефон?

– Зачем тебе?

– Вдруг вспомню что-то, что забыл сказать сегодня.

– Позвони на вахту, попроси 217 комнату.

– Хорошо…

Я выдохнула и пожала плечами:

– Прости, я пойду.

Донских кивнул.

Зря мы сегодня встретились. Плохо, что так все обернулось. Как теперь смотреть Косте в глаза? Как жить? Мы все испортили. Былое не вернуть.

Я развернулась и побежала по тротуару, больше не оглядываясь. Краем глаза, поворачивая налево, выхватила в полоске света его силуэт. Он стоял, сложив руки в карманы. А над ним целое небо звезд.

Так больно.

Я пробежала вдоль здания института, свернула в нужный переулок. Через сто метров, наконец, достигла общежития. Вспрыгнула по лестнице вверх, подошла к двери, открыла и с разбегу уткнулась в чью-то мощную грудь. Подняла глаза.