Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы
Шрифт:
– Почуяли, – буркнул сторож, – теперь не уймутся!
Удары следовали один за другим. Кто-то – или что-то – рвалось из подвала наверх. Фраучи озабоченно покачал головой и что-то тихо сказал сторожу. Тот кивнул и вышел, плотно закрыв дверь.
– Она вас не задела? – полковник присел к столу и вытащил пачку «Салюта». – Впрочем, я, кажется, успел заметить...
Чиф поспешил убрать руку подальше.
– Полезное свойство...
– Да, – выдохнул Чиф, постепенно приходя в себя. – Наверное... Но что это? Объясните! Вы сказали, что я – «СИБ»...
– Не знаете наш
– Да...
Фраучи вздохнул:
– Сие несложно. Ныне в моде сокращения. ЧК, ВСНХ, Ликбез... А ежели поближе к теме: КР – «контрреволюционер», ЧСИР – «член семьи изменника родины»... А мы с вами – «СИБы» – «существа с измененной биологией». Очень по-деловому, правда?
Голос Фраучи звучал невесело, в нем слышалась горькая ирония.
– Существуют еще какие-то категории: «СИБ-1», «СИБ-2»... Прямо как название лагерей! Я, кажется, «СИБ-1»...
Яснее не стало, скорее наоборот.
– Эта девушка... она больна?
– Можно назвать и так... Когда-то такое и вправду считалось болезнью. Какое-то изменение в организме еще до рождения. Ребенок рождался уродом, таких называли «одминами», и жили они недолго. Но мог родиться и вполне здоровым, перемены начинались уже в подростковом возрасте. Изменялось все – система кровообращения, пищеварение, даже костяк. Таких чаще всего убивали... Читали об упырях?
Чиф удивленно пожал плечами:
– Но ведь это сказки! Если это болезнь...
– Да, болезнь. Большинство умирало через несколько лет. Некоторые выживали и жили долго, дольше чем обыкновенные люди... Кстати, кровью питались лишь некоторые – у кого организм уже не принимал обычной пищи. Таких уничтожали в первую очередь...
– Но... в легендах они... эти существа... бессмертны!
Фраучи покачал головой:
– Помилуйте! Просто их смерть... Наша смерть... Она другая. Отсюда все эти подробности с ожившими мертвецами. Таких часто хоронили заживо, они сходили с ума... Слышите?..
В люк продолжали стучать. Откуда-то из-под земли глухо доносился низкий нечеловеческий вой.
– Болезнь заразная – передается с кровью, тут легенды не лгут. Она может протекать по-всякому – и в самой легкой форме, и в такой, как вы слышите... Конечно, не все безропотно давали себя убивать – некоторые убивали в ответ, другие, сойдя с ума, становились действительно опасны... К сожалению, медицина этим не занималась. Я слыхал, в веке XVIII-м, после первых научных описаний в Трансильвании, некоторые врачи пытались, но против выступила церковь и, так сказать, прогрессивная общественность. Для науки мы не существуем...
Чиф слушал, не зная, верить ли. Пока все было логично – слишком логично...
– Извините... А всякие, ну... оборотни. Я слыхал...
Фраучи не удивился.
– Я тоже слыхал. У некоторых болезнь протекает в совершенно необычных формах. Появляются какие-то новые свойства. Сам я лично подобного не встречал, но Всеслав Игоревич рассказывал. Ему-то повезло: он силен, смел и умеет цепляться за то, что люди называют жизнью. Таких, как мы, увы, немало. Здесь, на Головинском, нечто вроде места встречи и одновременно больница. Делаем, что можем...
– Вы
сказали, я тоже «СИБ», – напомнил Косухин. – Я знаю, у меня совсем другая кровь, я могу... как сейчас, с рукой... Но мои родители не болели!..– Я не врач. Просто мы чувствуем, когда перед нами свой. Впрочем, кое-что могу предположить. Ваши родители – они не занимались, ну... научными опытами?
Чиф похолодел. Все верно, научные опыты. Лу рассказывала...
– Мне вводили ВРТ. Не слыхали? Тоже сокращение, может быть, инициалы негодяя, который сие придумал... Лет двадцать назад один химик выделил возбудитель болезни. Уж не знаю, чего хотел он сам, но в 18-м году красные начали вводить эту дрянь живым... И мертвым...
– Что?! – Джон даже привстал.
– Увы... Вначале добровольцам, а после всем, кто попадался. Я, офицер русской армии, попал в ВЧК, и мне предложили выбор: расстрел или участие в научном эксперименте. Видит Бог, сплоховал, надо было стать под пули вместе с однополчанами. А потом отступать было поздно. Живые становились такими, как я... А недавно умершие превращались в големов – без мыслей, без чувств. Идеальные солдаты! Всеслав Игоревич командовал одним из таких полков. По-моему, он не особо разделял идеи Коммунии, но я его понимаю. Он живет дольше нас всех и имеет право мстить за себя...
– А эта девушка? – Чиф оглянулся туда, где на ящиках лежало неподвижное тело.
– Вера Лапина, молодая и очень талантливая актриса. Ей ввели сильную дозу. Бедняжка чуть не погибла, у нее до сих пор плохо с психикой. Всеслав Игоревич и я помогаем, чем можем, но лучше бы ей просто умереть... Хотите выпить?
– Чаю? – брякнул Чиф.
Фраучи улыбнулся.
– Кое-чего покрепче.
Косухин подумал и кивнул. Ситуация была не менее экстремальная, чем в Долине Больших Ветров, когда дорогу отрезало и ударил сорокаградусный мороз...
Живой огонь пробежал по телу, Джон закрыл глаза и с наслаждением почувствовал, что нервы начинают отпускать. Что ж, он узнал еще одну тайну – еще одну грязную тайну этой странной планеты...
– Добрый день... Я... Как я здесь?..
Он открыл глаза – Вера Лапина стояла рядом, держась рукой за край стола. Она дрожала, тело бил крупный озноб, но глаза были живые, в них стояла боль...
– Вера! Вам холодно? – Фраучи вскочил, снял со стены висевший на гвозде ватник. Девушка благодарно кивнула, с трудом набросила ватник на плечи и без сил опустилась на табурет, который поспешил уступить Чиф.
– У меня... опять?
Полковник кивнул. Вера уронила голову на сжатые руки и беззвучно заплакала. Чиф поспешил отвернуться.
– Ничего, Вера! – успокаивающе проговорил Фраучи. – Скоро это должно пройти...
– Почему... почему вы не прикончите меня? Ведь убивают же смертельно раненых!
– Вера, послушайте!.. Вы сильная девушка, вы должны выжить...
– Это не жизнь!
Девушка оторвала руки от лица. Чиф поразился – она уже ничем не походила на ту, что протягивала руки к его горлу. Лицо казалось обычным, живым, только очень бледным, с темными пятнами под глазами и запекшейся кровью на искусанных губах.