Окраина. Дилогия

– Значит, все уверены, что Охлобыстина там? – Андрей кивнул на усадьбу.

– Естественно, – удивился Алексей Валентинович. – Иначе чего мы сюда шагали? Мы же спаянная команда.

Молодая часть команды переглянулась с некоторым сомнением. Спаиваться с БеркутТомовым хотелось лишь до определенных пределов.

До усадьбы оказалось еще прилично. Поднимаясь по наезженной дороге, Андрей оглянулся. Со склона холма Москва казалась совершенно сувенирной. Маковки церквей, домишки и сады, река – лубок. Но бойкий лубок, раз огрызками пуляют. В общемто, красиво и благостно. Остров столичного града, вокруг архипелаг монастырей, деревенек, усадьб, рощ и перелесков. Красиво, но не жизненно. Одним словом, «Фата».

На дорогу выбрался мужик с мешком на спине. Шагал деловито, целеустремленно. Андрей посоображал, как начать, спросил:

– Братец, что за усадьба такая ухоженная?

– Так, барин, известное дело, – крышито на флигелях уже весной перекрыли. Поместье отставного капитана Ильи Ильича Белобородова. Вы к их высокоблагородию будете?

– Нет, братец, мы художникипередвижники, – Андрей тряхнул рюкзаком. – Пейзажами балуемся в часы, свободные от государевой службы. Для души и моциона полезно.

Про моцион мужик, оказавшийся дворовым этого самого Белобородова, вполне понимал. Видимо, гуляли городские баре по здешним живописным холмам частенько. Посоветовал идти на Комаров холм, оттуда самый боголепный вид на Воробьиные горы. Между делом Андрей поинтересовался: не прибился ли кто за последний месяц в усадьбу? Мужик очень удивился. В усадьбе порядок истово блюдут, и кошке лишней не дозволят появиться.

Прошли мимо рощи, до усадьбы оставалось всего ничего, и мужик заторопился. Сказал, что ждут в поварской, и трусцой двинул вперед.

– Что будем делать? – спросил Андрей. – Вваливаться незваными и интересоваться, не у них ли поселилась злая училкагувернантка? Так, вероятно, не делается.

– А как делается? – поинтересовалась Мариэтта.

– Нужно подойти, сослаться на какогонибудь знакомого. Наплести чтото про чудесные пейзажи, модные вернисажи, князя N, барона С, вот потом…

– Потом спросить, не приблудилась ли сумасшедшая дура? – Мариэтта насмешливо выпятила губу.

– Действительно, Сергеич, что тут сложности городить? – сказал Генка. – Это ж не секретная информация. Тем более если Жиловна у них застряла, они нам ее вернут. Связанную. И еще на извозчика денежку отстегнут.

– Вы забываете, что Охлобыстина вернулась домой и собрала вещи. Следовательно, приют она нашла. И даже какието знакомства завела, если учитывать предполагаемое появление Транслятора. Может она здесь гувернанткой устроиться? Или сиделкойприживалкой? Читает вслух какиенибудь «Русские ведомости» хорошо поставленным голосом.

– Скорее, ее живодеркой возьмут, – убежденно сказала Мариэтта.

– Живодерки должны быть красивые, – мечтательно заметил Генка.

– Что вы за чушь здесь несете?! – возмутился Алексей Валентинович. – Смотрите, какой дом! Какой сад! Роща великолепная. Дворовые постройки. Сразу видно, истинно русская душа с любовью и рвением все это возводила. Чистота дворянской идеи, не испоганенной всякими революциями и бесовщинойраспутинщиной. Здесь нужно учтиво, сердечно…

– Может, вы им родственник? По дворянским корням? – ехидно спросила Мариэтта. – Или они с бывшими партийными дворянами знаться не захотят?

– Я из коммунистов вышел по зову сердца, – укоризненно заметил БеркутТомов. – Тебе этого не понять, поскольку…

– Завязывайте дискутировать, – приказал Андрей. – Нас встречать идут. Не иначе как мешочник донес про подозрительных художниковпередвижников.

Навстречу поспешно двигались ядреная девка в ярком сарафане и крепенький лысый мужичок.

– Ой, да что ж вы встали, господа художники?! Пожалуйте в дом. Барин уж самовар велел ставить. Просит честь оказать. Пожалуйте, пожалуйте… – говорливая девка кланялась в пояс, тряся толстой косой. Мужик тоже кивал и истово кланялся.

Андрею стало неудобно. Ему давно никто не кланялся.

– Надо идти, – прошептал Алексей Валентинович. – Иначе не полюдски. Обидятся.

Девка с мужиком двигались впереди, часто оглядываясь. Девка трещала чтото про пирожки с курятиной, про крыжовенное варенье и какойто «кяхтинский» чай.

– Я чай из натурального самовара сроду не пила, – хрипло уведомила коллег Мариэтта.

Просторный двор открылся, когда прошли короткую тополиную аллею. У дома торчал порядком полинявший гипсовый грифон. Дом, при ближайшем рассмотрении, оказался под стать древнему мифическому животному. Глухо лаяли запертые собаки. Во дворе гостей встречали уже трое, правда, не на парадных ступеньках, а у дверей левого флигеля. Бородач в чистой нарядной рубахе пробасил чтото про дорогих гостей. Миловидная девица смущенно улыбалась. Третья тетка… Андрей не сразу опознал в статной женщине искомый объект. Всетаки фото и видео не дают полноценного представления о человеке. Отставной завуч Охлобыстина оказалась довольнотаки интересной женщиной. Раньше впечатление портило выражение лица. Брезгливая гримаса педагога, раз и навсегда уверившегося в неблагодарности человечества. Нельзя сказать, что ныне Нина Ниловна выглядела счастливейшей из смертных, но ее вытянутое лицо выражало вполне объяснимое, хотя и сдержанное любопытство. Когда встретилась взглядом с Андреем, коротко кивнула:

– За мной? Заждалась. Сейчас соберусь. Посидите, парного молочка выпьете. Наверняка давненько такого не пробовали.

Голос у Охлобыстиной был действительно хорошо поставленный. Дворовые разом замолчали, попятились, расступаясь. Нина Ниловна, приветливо, насколько может быть приветливым завуч, распахнула дверь и попросила:

– Посидите в малой гостиной, перекусите чем бог послал. Пять минут, не больше. Попрощаться мне нужно.

Все было както странно. Готовность Охлобыстиной, неожиданная приветливость челяди. Честно говоря, Андрей представлял себе дворню както иначе. И где хозяин? В гостиной дожидается?

Из тени дома пахнуло разнообразными запахами: масла и воска, старой мебели, еще отчегото крепко разило дегтем и луком. Смутно брезжил свет в левом углу прихожей. Андрей машинально повернул туда.

За спиной Охлобыстина сказала Мане:

– Вы, барышня, не стесняйтесь. Здесь всех по достоинству встречают.

– Темноватый век, – пробормотал Генка.

– Щас подсветим, – пообещали из темноты.

Андрей наконец догадался, что означают запахи сапог и ощущение странной тесноты помещения. Первый удар сумел парировать – судя по тому, как онемела рука, двинули дубинкой. Следующий удар подсек ноги. Андрей оказался на полу, скрипя зубами от боли в колене, поймал чьюто ногу, сумел опрокинуть противника. Кошкой завизжала Мариэтта. Ктото, схлопотав от Генки, отлетел с изумленным матерком. Андрей когото бил, но на самого удары сыпались со всех сторон. Встать не давали, крутили руки. Взвыл Алексей Валентинович: